Особое мнение

Гарри Каспаров: Необходимы перемены во внутренней и внешней политике страны

Во-первых, надо понимать, что ни о какой свободе слова, ни о какой альтернативности в условиях правящего режима речи идти не может. Любая альтернатива подразумевает обмен мнениями, где высвечиваются негативные стороны существующего в стране строя. Любая открытая дискуссия загоняет как руководство страны, так и тех, кто их обслуживает на идеологическом уровне, в тупик. Потому что тот аргумент, на который они рассчитывают, совсем не идеологический, а силовой. То есть это омоновская дубинка, а не словесный аргумент в каком-то споре.

Попытка спроецировать себя или кого-то еще на высшую должность в этой системе — она тоже, скажем так, будет всегда страдать неполнотой. Потому что для того, чтобы человек нормальный оказался в этой системе — и тем паче на ее верху, возглавил ее, — необходимы институциональные перемены, потому что иначе мы переходим в жанр ненаучной фантастики.

На мой взгляд, рассматривать все это можно именно в сочетании фактов. Сегодня, скажем, оппозиция борется не за то, чтобы выиграть выборы, а за то, чтобы выборы состоялись. Когда нас обвиняют в том, что нам нечего предложить, — это, конечно, совсем не так. Мы говорим и пишем очень много о том, что можно было бы сделать и во внутренней, и во внешней политике. Просто совершенно очевидно, что для нынешней власти это неприемлемо.

Разговор о том, что «ну, вот вы сделайте что-нибудь такое небольшое»... Небольшое не делается в этой системе координат. В этой насквозь коррумпированной вертикали, работающей только на обогащение чиновников, в вертикали, в которой сверху вниз идут приказы, а снизу вверх идут деньги и никакое обратное течение денег невозможно (все они будут, естественно, «распилены» там, наверху), отдельный человек может решить какую-то микропроблему, но говорить даже о мало-мальском улучшении дел не приходится.

С моей точки зрения, важнейший шаг по уничтожению вот этого паразитирующего в России номенклатурного монстра — в первую очередь это упразднение всех отраслевых министерств. Включая МВД, кстати.

Эту идею я давно высказывал. МВД уже давно превратилось в орган, который не борется с преступностью, а фактически ее продуцирует. Никакой нужды вот в этих «жандармских» подразделениях нет. Отдел расследования — или управление расследований — вполне мог бы справляться с вопросами уголовных преступлений, а вся функция поддержания порядка должна, конечно, ложиться на местный муниципальный орган. Я всегда был сторонником выборов шерифа. Назовем его начальником отделения милиции. Вся работа по поддержанию правопорядка должна находиться в руках выборных людей.

Вообще, одним из ключевых принципов внутренней реформы должно быть приближение как финансовых, так и политических функций государства, скажем так, ближе к земле, к людям. Чем ближе к народу избранный начальник, распоряжающийся средствами, политическими и силовыми ресурсами, тем легче его критиковать, тем виднее его результаты деятельности. Соответственно, всегда есть возможность через прямые выборные процедуры его сместить и поставить кого-то другого.

То есть, на мой взгляд, это важнейший фактор обустройства нормально функционирующего государства — развитие местного самоуправления во всех сферах общественно-политической жизни.

Что касается внешней политики, то, на мой взгляд, очевидно, что реальная угроза России — стратегическая угроза, угроза территориальной целостности — исходит не с Запада, а с Юга и Востока. В первую очередь, конечно, с Востока. Это Китай, который не скрывает своих великодержавных амбиций. И более того, эти амбиции подкреплены реальным ресурсом. Демографическим ресурсом — это огромное население. Также и финансово-экономическим ресурсом. И все это накладывается на фактически обезлюдевшие российские Дальний Восток, Восточную Сибирь, которые не могут похвастаться многочисленным населением, на очевидную слабость российской экономики, на развал инфраструктуры.

Когда мы начинаем все это анализировать, то понятно, что угроза трансформации половины нашей страны в часть Китая, в китайскую империю, в такой сырьевой придаток главных китайских провинций — является той стратегической угрозой, с которой власть должна бороться.

Угроза радикального ислама Юга, безусловно, сохраняется и даже усиливается. С учетом отсутствия разумной политики на Северном Кавказе эта угроза с Юга может оказаться тоже крайне серьезным фактором в проецировании будущего России. Потому что договариваться вот с этой категорией оппонентов — реальными стратегическими врагами России, — на мой взгляд, по меньшей мере сложно. Если не сказать невозможно.

Соответственно, первым партнером России в этом раскладе является Европа. Безусловно, это в какой-то степени и Америка. Понятно, что Америка имеет стратегические интересы, не всегда совпадающие с нашими. Спасение территориальной целостности России будет зависеть от способности нашей страны интегрироваться в Европу. Поэтому ответ на истерические заклинания тех, кто не хочет видеть Дальний Восток и Сибирь частью общеевропейского, общеевразийского дома, может быть только один: либо Владивосток станет частью того же пространства, что и Лиссабон, либо он станет частью Китая. Никаких третьих вариантов не существует. Просто надо строить политику свою исходя из тех реалий, которые на сегодняшний день сложились во всем мире и в нашей стране.