Тюрьма

Пристально следить за статистикой заболеваемости в системе ФСИН руководство ведомства стало сравнительно недавно. Эта проблема была поставлена остро только после ряда трагических смертей в СИЗО, вызвавших широкий общественный резонанс и привлекших внимание СМИ.

Так, 16 ноября 2009 года в следственном изоляторе скончался 37-летний юрист Сергей Магнитский, обвинявшийся в уклонении от уплаты налогов. По данным Генпрокуратуры, причиной смерти стала сердечно-сосудистая недостаточность, которая не была выявлена из-за нежелания руководства СИЗО провести подсудимому медобследование, хотя и он сам, и его адвокаты неоднократно об этом просили.

30 апреля 2010 года в палате интенсивной терапии хирургического отделения больницы «Матросской тишины» скончалась обвиненная в мошенничестве Вера Трифонова, которая страдала сахарным диабетом и хронической почечной недостаточностью. Вопрос о необходимости освободить Трифонову из-под стражи дважды ставился прокуратурой, однако суд и следствие к доводам надзорного ведомства не прислушались.

Судя по всему, с момента последней трагедии ситуация принципиально так и не изменилась. Николай Кривопалов признает, что картина заболеваемости заключенных все еще остается ужасающей. Однако, по его словам, уже приняты меры для решения проблемы. «В функции медиков данных учреждений вменена обязанность ежедневно посещать осужденных. Сегодня это будет обязательным требованием к медицинским работникам», — отметил замначальника ФСИН.

В настоящее время, рассказал чиновник, в системе исправления наказаний работают более 13 тыс. врачей, в чьем профессионализме нет причин сомневаться. «Вместе с младшим обслуживающим персоналом эта цифра составляет около 21 тыс. человек. Это квалифицированные кадры, которые проходят переподготовку и повышение квалификации. Этот вопрос поставлен на постоянный контроль», — подчеркнул он.

Нет никаких проблем и с финансированием на нужды лечения заключенных. Николай Криволапов заверил, что ассигнований в размере 2 млрд рублей ФСИН вполне достаточно. Он напомнил, что «на лечебные направления на одного осужденного предусмотрено порядка 2 тыс. рублей», который хватает и на лекарства, и на оплату труда медиков.

Так и остается неясным, почему уровень заболеваемости заключенных остается столь ужасающе высоким, хотя, по заверениям руководства ФСИН, для обеспечения их здоровья есть все необходимые средства — как финансовые, так и кадровые.

Комментирует Лев Пономарев, исполнительный директор Общероссийского движения «За права человека»

Замдиректора ФСИН утверждает, что службе хватает выделяемых денег на содержание заключенных, в том числе и на их лечение. Возможно, они много получают на эти цели, а потом деньги разворовываются, потому что мы, правозащитники, знаем по приходящим нам письмам со всей России, что в местах лишения свободы не хватает самых простых лекарств. Где-то тюремное начальство не дает возможности даже родственникам передать необходимые лекарства.

В этой ситуации руководству ФСИН не нужно делать вид, что все хорошо. Необходимо бить тревогу. Тем более что в прошлом году пришел новый руководитель службы, который мог бы обсуждать проблемы открыто.

Если в Москве под пристальным вниманием общественности умирает один, второй, третий заключенный из-за того, что тюремный регламент не позволяет быстро оказать помощь больному, то в целом по стране ситуация еще более плачевная. Да, кого-то из этих людей, по сути, целенаправленно убили, но порой причина смертей заключается именно в этом тюремном регламенте.

Это характерно для всей нашей системы исполнения наказания. В 90-е годы наблюдалась некоторая оттепель в этом плане. Тюремное руководство сотрудничало с правозащитниками. Но с 2000 года пошел откат, и ситуация стала еще хуже, чем, к примеру, при Брежневе, когда каждый случай смерти в тюрьмах и колониях тщательно расследовался и виновные наказывались. Сегодня мы наблюдаем укрывание преступлений и уход от ответственности виновных должностных лиц.

В прошлом году руководителем ФСИН стал Александр Реймер, объявивший о скорых кардинальных преобразованиях всей системы исполнения наказания. И действительно, с нами, правозащитниками, ведомство и лично Реймер стали тесно сотрудничать по каким-то простым программам. Речь идет о трудоустройстве заключенных, поддержке трудовой деятельности в колониях. Однако насилие в колониях продолжается. Неизвестно, чья это вина в конечном счете. Возможно, руководитель ФСИН и хотел бы исправить положение — это точно неизвестно, но сформировавшаяся система сама препятствует изменениям.

Сегодня в России около 740 колоний. В большинстве из них жизнь вполне сносная — настолько, насколько может быть сносной жизнь в заключении. Но есть 40–50 колоний, по сравнению с которыми печально известные американские Гуантанамо и Абу-Грейб — просто детские ясли с грубыми воспитательницами. Здесь над людьми издеваются, насилуют, убивают, заражают различными заболеваниями, и тех заключенных, кто находится во вполне спокойных колониях, но ведет себя вызывающе, пугают переводом в такие места.

Одно из них находится в Кировской области. Но когда туда приезжают правозащитники, журналисты, в том числе и иностранные, заключенные заверяют, что у них все нормально. Люди настолько запуганы, что боятся сказать лишнее, потому что потом с ними расправятся.

Возможность исправления этого положения дел новый начальник ФСИН с нами, правозащитниками, не обсуждает. Поэтому все останется на своих местах. И количество больных в тюрьмах и колониях не уменьшится.