Безработица

Евгений Гонтмахер, перестройка рынка труда, ч. 1

Сначала о том, что происходит в мире, в развитых странах — и прежде всего в Соединенных Штатах. Соединенные Штаты, конечно, поражены очень глубоким кризисом. Правда, свойства этого кризиса отличаются от свойств нашего кризиса. Свойство очень простое: Америка переживет кризис с точки зрения системы. Там не будут заменены никакие базовые ценности, на которых живет эта страна: демократия, рыночная экономика, конкуренция и так далее.

Наш российский кризис как раз вынуждает нас, если мы хотим выжить, заменить базовые ценности, которые существуют у нас. Наши базовые ценности — это отсутствие конкуренции. Как результат — отсталость во всех сферах. Но кризис есть кризис.

Возвращаемся к Соединенным Штатам. Какие основные вызовы сейчас стоят перед этой страной? И вообще перед всей мировой экономикой? Потому что давайте не будем забывать, что американская экономика — это двадцать процентов мировой экономики. И дело даже не в процентах, а в том, какие импульсы распространяются оттуда. Объективно, любим мы Америку или не любим, но так или иначе происходящее в США отражается и в Азии, и в Африке, и, естественно, в России.

В Соединенных Штатах, видимо, предстоит очень крупная перестройка с точки зрения рынка труда. Конечно же, американская экономика последние десятилетия развивалась по принципу вывода реальных секторов в другие страны — прежде всего слаборазвитые, условно говоря. То есть все эти сборки, обработки и так далее. Американцы в основном были заняты тем, что называется сферой обслуживания — в широком смысле этого слова. Не только бытовой, понятно, но и созданием интеллектуального продукта — финансовый сектор, банковский сектор и так далее.

И, видимо, эта эпоха для Соединенных Штатов не то чтобы заканчивается, но сильно меняется. Потому что роль банковского сектора и роль сектора услуг начинает меняться в мире. Идет возврат — конечно, на новой основе — к реальному сектору экономики. Это, прежде всего «зеленая экономика», энергосберегающая экономика, сельское хозяйство, энергоэффективность и так далее. И абсолютно очевидно, и американцы это понимают, что значительная часть тех, кто работает в американской экономике, должны будут сменить профессию.

Сейчас, кстати говоря, бум в Соединенных Штатах Америки. Бум с точки зрения того, что люди всех возрастов рвутся получать второе высшее образование, говоря по-нашему, в сфере IT. Потому что все понимают, что реальный сектор стоит совершенно на другой базе — это высокотехнологичное оборудование и прочее.

Все люди будут уходить, я повторяю, из сферы банковских финансовых пузырей и такого рода тупиков. Америка это переживет.

В этом смысле в Соединенных Штатах, видимо, будет довольно высокая безработица. Но мы же прекрасно понимаем, что опасность безработицы даже не только в ее масштабах, а в длительности. Вот это очень важно. Да, если безработица свыше десяти процентов в Соединенных Штатах, то у них считается, что это довольно сложно. Она сейчас действительно такая. И, видимо, будет больше.

Но если пойдет процесс структурной перестройки, если бизнесу, капиталу будет выгодно снова возвращаться в реальный сектор экономики, создавать там рабочие места, то ничего страшного не произойдет. Люди с новым качеством, с новым уровнем образования уйдут туда. И через несколько лет все нормализуется. И в этом нет абсолютно никаких сомнений.

Поэтому это высокая безработица, но короткая по времени. Да, люди какое-то количество времени будут искать работу — месяцы, наверное. Но они потом ее найдут.

Надо не забывать, что Соединенные Штаты — это очень гибкий и мобильный рынок труда. Люди очень быстро снимаются с мест. Они живут там, в штате, но они могут в поисках работы уехать в Аризону, в Айову, куда будет необходимо.

В этом смысле Россия, конечно, проигрывает.

Евгений Гонтмахер, перестройка рынка труда, ч. 2

Что касается России. Как это ни парадоксально, перед нами стоит та же проблема. Потому что если мы хотим отойти от сырьевой экономики, если мы хотим сделать более диверсифицированной нашу экономику, более наукоемкую, кстати, с большей долей услуг (то чего у нас не хватает), то потребуется значительный маневр с точки зрения нашего рынка труда.

У нас тоже миллионы людей, десятки миллионов. Но вряд ли у нас 70 миллионов экономически активного населения. Миллионов 10—15 вынуждены будут в ближайшие годы подумать о смене работы и, может быть, даже о смене жительства. Если они, конечно, хотят зарабатывать, если они, конечно, хотят иметь доход, а не влачить жалкое существование.

Но ведь наше государство к этому не готово. По очень простой причине — потому что у нас нет притока капиталов, у нас нет защиты бизнеса, у нас нет защиты интересов инвестора и так далее. В отличие от Соединенных Штатов. Потому что если бы у нас эти институты были созданы, тогда, я думаю, мы прошли бы ту же самую стадию, что в Соединенных Штатах, — короткая, но высокая безработица. Когда люди ищут работу и находят. И безработица спадает до нормального, общественно признанного уровня. В России, наверное, это процентов пять—семь.

Но так как институты у нас не создаются, и боюсь, что ситуация идет в обратном направлении — во многом в сторону ухудшения, — то у нас на фоне этих убаюкивающих заявлений, что безработица снижается… Формально она снижается, но это означает, что мы консервируем нерациональную структуру занятости, абсолютно отсталую, которая соответствует стандартам середины XX века, если мы говорим о развитых странах.

А если мы хотим догнать Запад, если мы действительно хотим модернизировать страну, то здесь мы должны все достаточно резко менять. Поэтому для России ситуация на рынке труда — колоссальный вызов. И не надо впадать в иллюзии. Надо понимать, что это можно сделать только действительно на базе развития фундаментальных институтов нашего общества.

Евгений Гонтмахер, перестройка рынка труда, ч. 3

В чем заключается суть перестройки российского рынка труда? Больше людей должно работать в сфере услуг, в том, что непосредственно связано с людьми, начиная с детей и кончая пожилыми людьми, — образование, здравоохранение. Мы в этом усиленно нуждаемся. Но, конечно, если мы возьмем реальный сектор, то это должна быть подвижка в сторону квалифицированных рабочих кадров.

Между прочим, в Соединенных Штатах сейчас аналогичная ситуация. Там возникла большая потребность в квалифицированных рабочих. Я думаю, что это они спокойно сделают. У них немного другие установки психологические, чем в России.

Парадокс. Казалось бы, Соединенные Штаты — современная страна. Но у них есть очень простой принцип: любой труд в почете. Ты можешь работать водителем дальнобойного грузовика, дальнобойщиком. Ты зарабатываешь приличные деньги, и тебя уважают. Потому что ты не занимаешься продажей наркотиков, продажей оружия, не занимаешься рэкетом. И это абсолютно нормально.

В нашей же стране еще с советского времени выработался феномен, что все должны иметь высшее образование. И ты должен работать в галстуке и в белой рубашечке. И это к чему приводит? Это приводит к тому, что сейчас все рвутся получать высшее образование. Его качество резко снизилось из-за этого. Потому что тут же сформировался квазирынок, который дает фактически возможность купить диплом.

Поэтому, конечно, у нас оголилась та сфера, которую мы называем подготовкой рабочих кадров, которые все равно в каком-то количестве нужны. Туда идут гастарбайтеры. Но они часто не обладают необходимыми качествами — это неквалифицированная рабочая сила. Поэтому у нас есть люди, которые подметают заводские территории. Их можно пригласить из Таджикистана, Узбекистана, такого рода стран.

Есть всякие, конечно, топ-менеджеры, просто менеджеры с дипломом. Но нет этого среднего звена, который бы, собственно говоря, стоял в белой рубашке около станка. Потому что, конечно, речь идет не о возвращении к индустриальному труду середины двадцатого века с руками, которые в машинном масле. Этого у нас нет. А это, я повторяю, и неверная установка нашей системы образования. И вообще-то неверная установка нашего общественного мнения, с которым надо каким-то образом что-то делать.