Доллар = 76,42
Евро = 82,71
Леонид Головко: Киргизия пока говорит по-русски, ч. 1
Павел Шипилин: Вы два раза были в Киргизии. Чем отличается первый раз от второго? Как вам эта республика после всех событий?
Леонид Головко: И даже чисто внешне отличается. Когда я был в октябре 1999 года, было ощущение обыкновенной страны со своими проблемами, чисто внешне совершенно нормальной. Сейчас, конечно, остались последствия событий апреля 2010 года: здание Генпрокуратуры стоит обугленное, дом правительства. Знаменитые кадры, когда машина проламывает ограду, и до сих пор ограда стоит чем-то заваленная, но не отремонтированная. То есть чувствуется, что в стране денег нет на ремонт. Причем это Бишкек. А если брать юг, то, по оценкам самих киргизов, там 80 процентов зданий разрушено. Нет денег на их восстановление. Скоро зима. И в этом смысле ситуация социально-экономическая очень напряженная.
Когда временное правительство пришло к власти, то денег в бюджете было, говорят, миллионов 30 долларов. Сейчас собираются доноры, что-то обещают. Но все это сложные процессы. Собственно, республика сталкивается с тем, что ситуация социально-экономическая очень напряженная.
ПШ: А доноры кто?
ЛГ: Доноры — в основном международные организации: Евросоюз, ООН.
ПШ: Россия входит в число доноров?
ЛГ: Я не берусь судить, но у меня возникло ощущение, что на тех встречах, которые проходили в Бишкеке в конце июля, допустим, Россия отдельно не участвовала. Поэтому, может, Россия оказывает какую-то помощь, но отдельно. Не в рамках. Мировой банк, опять-таки.
ПШ: А какой язык использовался?
ЛГ: Русский.
ПШ: На русском говорят?
ЛГ: Русский, который по конституции официальный язык, но не государственный, тем не менее в быту используется повсеместно. Конечно, в быту люди говорят по-киргизски, но на всех тех встречах, на которых доводилось быть: и в государственных органах, в Министерстве юстиции, администрации, в Совете безопасности, в администрации президента и в парламенте люди общаются на русском языке.
ПШ: У вас не было никакого барьера?
ЛГ: Ни малейшего барьера. Более того, на улицах русский язык слышишь повсеместно, повсюду.
ПШ: Не только от русских?
ЛГ: Не только от русских. Хотя с русскими, я бы сказал, немало сталкиваешься, гуляя по Бишкеку, но и коренное население тоже активно использует русский язык.
ПШ: А напряжение чувствуется? Знаете, как бывает, в обществе висит напряжение. Что-то может произойти и что-то может случиться.
ЛГ: Гуляя по улицам, я этого не ощутил. Напряжение иногда чувствуется в некоторых структурах власти, которые отвечают за безопасность. Некая нервозность присутствует. И надо признать, что было известно, что 5 августа могли произойти определенные события. И хорошо, что было известно. К ним можно было подготовиться.
То есть там существует некая нервозность и некая, я бы сказал, не нервозность, а некая необходимость предпринимать некие меры. Но гуляя по улицам, сидя в кафе, я не ощущал этой нервозности. Скорее, последствия событий. Скорее всего, они внешние. По крайней мере в ту неделю, а я был с конца июля до начала августа, было достаточно спокойно и достаточно безопасно. В Бишкеке я по крайней мере ощущал себя достаточно безопасно.
ПШ: Насколько они заинтересованы в вас как в эксперте? Насколько они заинтересованы в новом строительстве своего государства? Как вы это почувствовали?
ЛГ: Мне показалось, что очень заинтересованы. Я был искренне и приятно удивлен тем, что ощутил собственную востребованность как консультант. Естественно, не только я, но и мои коллеги, с кем довелось работать за эту неделю.
Есть ощущение того, что политические элиты, интеллектуальные элиты понимают, что невозможно больше жить в условиях авторитаризма, какого-то феодализма, и хотят выстроить действительно новое общество. Сейчас принята новая конституция, активно сформирована рабочая группа по введению законодательства с конституцией. Понятно, что этими неотложными мерами, которые парламент примет, все не ограничится. Конституция вступает в силу 1 января — значит, надо привести законы в соответствие.
И есть ощущение, что интеллектуальные и политические элиты хотят продолжить работу, хотят выстроить нормальное общество. Огромное внимание к независимой судебной власти. Нужны другие арбитры, и общество в них заинтересовано. И есть ощущение, что печальный исторический опыт, связанный с событиями 2005 и 2010 годов, многому научил.
Другое дело, что есть некая напряженность, связанная с безопасностью. Разные есть недовольные элиты, которые все-таки пытаются что-то сделать. Но ощущение от этого интеллектуального настроя у меня было очень позитивное. Мне довелось принять участие в рабочих группах. Там действительно не надо спорить, зависимая власть или независимая власть, судебная власть. Попытка…
ПШ: Доказывать…
ЛГ: Только разговор шел о техническом… Как сделать так, чтобы она была независимая. И в этом большая востребованность экспертов. Более того, в кулуарах обменивались мнениями, и киргизские коллеги говорят: «Вам как экспертам тоже может быть интересно, потому что это в каком-то смысле полигон. Потому что многие постсоветские страны испытывают аналогичные проблемы. Они острее в Киргизии, но есть и в России, и в очень многих странах. Этот вот переход, эта смена элит, устойчивость общества. И действительно, опыт уникальный. Потому что проблемы общие, общее прошлое. И выход из этих кризисных ситуаций, с той или иной степенью разницы, тоже надо учиться делать.
Комментарии