Суть законопроекта — передача религиозным организациям музейного имущества, представляющего ценность для верующих. Еще на этапе его подготовки стало ясно, что новый порядок неизбежно спровоцирует конфликт между Церковью и музейным сообществом. Так оно и случилось — закон пока не нашел поддержки у всех заинтересованных сторон. Однако мало кто сомневается, что депутаты выступят против сразу двух влиятельных ветвей российской власти — светской и духовной.
РЕСТИТУЦИЯ (от лат. restitutio — восстановление). В гражданском праве — возвращение сторонами договора всего полученного ими в его исполнение в случае признания договора недействительным. В советском гражданском праве общим правилом является двусторонняя Р.: если договор признан недействительным или не соответствующим требованиям закона (например, совершен недееспособным лицом), каждая из сторон обязана возвратить другой стороне все полученное или вернуть его стоимость в деньгах. Если сделка совершена под влиянием обмана, угроз, то только виновная сторона возвращает все полученное ею и возмещает понесенные расходы, а полученное потерпевшим от виновной стороны взыскивается в доход государства (односторонняя Р.).
Большая советская энциклопедия
Споры вокруг закона о реституции ведутся уже давно. По разные стороны баррикад оказались представители Русской православной церкви и деятели российской культуры. Позиция РПЦ по данному вопросу проста: духовенство уверено, что имеет полное право требовать возвращения религиозных ценностей, перешедших в собственность государства после революции 1917 года: икон, предметов культа, храмов, монастырей и других зданий. В свою очередь, музейщики высказывают опасение, что переданные в пользование Церкви предметы старины будут безвозвратно утрачены, поскольку она не сможет обеспечить им должный режим сохранности и проводить необходимые реставрационные работы («Особая буква» уже не раз писала об этом — см. материалы «Церкви возвращают все и даже больше», «В церковь, как в музей», «Цена веры»).
Череда критических высказываний в адрес друг друга и взаимных оскорблений привели к открытому конфликту. Преодолеть противоречия попытался Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, который в конце августа провел встречу с руководителями ведущих музеев России. Глава РПЦ объявил о создании при Патриаршем совете по культуре специальной комиссии по взаимодействию Русской православной церкви и музейного сообщества, призвав «вместе бить тревогу», если шедевры находятся в плохом состоянии.
Слова Кирилла возымели действие, несколько успокоив деятелей культуры, которые согласились с необходимостью искать формы сотрудничества с религиозными организациями. Казалось, конфликт исчерпан.
Однако буквально на днях с резкой критикой закона о реституции выступили депутаты Законодательного собрания Санкт-Петербурга, оказавшиеся решительнее своих коллег из Госдумы. «У нас в последнее время наметился непродуманный и неоправданный перекос в сторону слияния Церкви и государства, — считает председатель комиссии по культуре питерского парламента Константина Сухенко. — Передача музеев, таких как Исаакиевский собор, Смольный собор, храм Спаса на Крови в собственность православной церкви, помимо всего прочего, может негативно сказаться даже на туристической привлекательности Санкт-Петербурга. Ведь доступ на эти объекты будет так или иначе ограничен».
К первому после летних каникул заседанию петербургского Законодательного собрания были подготовлены экспертные заключения директоров некоторых музеев, на которые претендует Церковь. В частности, в заключении директора музея Петропавловской крепости Александра Колякина говорится, что закон предусматривает неоправданно простой способ передачи объекта духовенству: «Не только главным, но, по сути, единственным основанием для изъятия и обязательной передачи религиозным организациям находящегося в государственной или муниципальной собственности имущества религиозного назначения является наличие заявления от соответствующей организации». Кроме того, Александр Колякин отмечает, что зачастую будет невозможно точно определить, какое из религиозных течений может претендовать на храм. Согласно официальным документам Минкультуры, в России только христианских течений насчитывается более шестидесяти, всего же на территории страны действует около сотни конфессий.
Члены парламента Северной столицы рассчитывают, что их отрицательное заключение по содержанию законопроекта о реституции повлияет на мнение депутатов Государственной думы, когда они приступят к его рассмотрению. Все-таки среди думских парламентариев тоже немало противников новой нормы. Но этим надеждам, скорее всего, не суждено оправдаться.
Григорий Ивлиев, председатель Комитета по культуре Государственной думы, ч. 1
Когда мы говорим о передаче религиозным организациям государственного муниципального имущества религиозного назначения, мы всегда подчеркиваем, что надо находить компромисс. Наиболее трудная площадка, наверное, вот здесь, в Рязани, для нахождения этого компромисса. Но он ищется и находится. Мы сейчас с вами увидим храм, в котором выставка икон, мы увидим, что идет реставрация тех объектов, которые раньше принадлежали Церкви и сейчас ей возвращены.
Но при этом, конечно же, передача должна осуществляться таким образом, чтобы все наши ценности лучше сохранялись. Чтобы ценности, которые передаются, лучше использовались. Вопрос о передаче — это не просто смена собственника. Это вопрос о том, как нам лучше использовать и сохранять объекты культурного наследия. Какие новые методы реставрации могут быть предложены. Какие новые методы сохранения могут быть предложены.
Могу сказать, что это дискуссия позитивна. Она позволяет более остро ставить вопросы сохранности фресок, скажем, в храмах, которые уже сейчас используются Церковью. Требуется нахождение новых способов борьбы с той же самой копотью свечной.
Я думаю, что если дискуссия будет носить вот такой вот позитивный характер, когда мы будем искать решение, когда мы будем ставить вопрос не просто о передаче каких-то ценностей религиозным организациям, но мы будем говорить о том, что нам необходимо по-новому ставить вопросы о программе сохранения, развития музеев. Когда нам необходимо говорить о новых залах концертных по всей стране, и мы должны составить целую программу, наверное, того, что нам нужно сделать для того, чтобы музеи развивались. Для того чтобы концертные залы не закрывались, а строились новые, современные, со всем необходимым оборудованием.
Григорий Ивлиев, председатель Комитета по культуре Государственной думы, ч. 2
Что касается предметов, относящихся к музейному фонду, то они будут переданы только в пользование. Собственность на эти предметы останется за государством. Это означает, что все требования, которые предъявляются к сохранности предметов, находящихся в музейном фонде, будут предъявлены Церкви.
Церковь готова эти музейные ценности сохранять так, как этого требует сейчас закон. И в каждом конкретном случае надо предпринимать все усилия, чтобы требования были выполнены. Такие примеры у нас есть в Костроме, на Соловках и в других местах. Мы видим, что возможности совместной деятельности, возможности совместного участия и в реставрации, и в восстановлении, и в сохранении культурных ценностей существуют, и я думаю, что эти возможности будут только расширяться.
Есть, естественно, опасения также. Нам постоянно показывают такие примеры, когда памятники не сохраняются — в том числе и те памятники, которые находятся в церковном управлении. Конечно, здесь нужно к этому относиться осторожно. Но важно понимать, что Церковь — религиозная организация. Она стала занимать большую нишу в нашей общественной жизни. Общество выстраивает отношения с религиозными организациями. Они расширяют свою деятельность. В том числе и в восстановлении и реставрации объектов культурного наследия. Посмотрите, как много восстановлено объектов с участием Церкви.
И естественно, что вот этот закон не на пустом месте порожден. Он возрождает естественную потребность общества в выстраивании отношений с религиозными организациями. Он отражает возросшую возможность религиозных организаций по участию в культурной жизни. Эта культура, религиозная культура, — она проникает в общество, она должна быть адекватна отражена. Именно эта тенденция и будет закреплена законом.
При этом мы будем очень внимательно смотреть все нормы — с тем чтобы защитить интересы музейного сообщества. И каждого в отдельности, и в целом по стране.
Елена Царева, глава Комитета по культуре и туризму Рязанской области
Мы с вами находимся в уникальном месте, которым гордится Рязань, — это Рязанский Кремль. Уникальный памятник. Это архитектурный музей-заповедник. И, конечно, вопрос, который сейчас возникает и во многих других городах России, — передача в собственность Русской православной церкви объектов церковного имущества — он и в Рязани существует. И те церкви, которые находятся на территории Рязанского кремля, переданы Рязанской епархии. Они работают. Они в какой-то мере возвращены верующим, для которых восстановлены богослужения.
Музей продолжает работать на тех площадях, которые он занимает, в тех экспозициях, которые сейчас есть. Сейчас принимается решение на уровне Министерства культуры Российской Федерации о строительстве нового здания для музея-заповедника, с тем чтобы экспозиции могли разместиться не в приспособленных помещениях, а в современном музейном здании, которое специально для этого будет построено. И которое будет соответствовать всем современным нормам показа музейных ценностей и, самое главное, хранения музейных ценностей.
Потому что вопросу о хранении фондов музейных сейчас уделяется большое внимание. В настоящее время фонды музея хранятся, можно сказать, недолжным образом. Потому что это все, что приспособлено, к сожалению, не соответствует тем современным требованиям, которые существуют.
Если говорить в целом, поскольку я представляю Комитет по культуре и туризму, который является государственным органом по охране объектов культурного наследия, то мы говорим о том, что на территории Рязанской области Церкви передается очень много храмов. И мы этому всячески способствуем. Именно с целью, чтобы эти храмы использовались по назначению, реставрировались. С тем чтобы объекты культурного наследия, которыми богата наша земля, находились в хорошем состоянии. С этой целью привлекаются очень серьезные финансовые средства — спонсорские и из федерального бюджета по Федеральной целевой программе культуры России. Поэтому церкви Рязанщины в последние годы очень заметно восстанавливаются.
Сергей Абрамов, заместитель председателя Комиссии Общественной палаты РФ по сохранению и развитию отечественной культуры
К закону как таковому, к факту его появления у меня все равно вопросы остались. К тому, как он, скорее всего, придет ко второму чтению в Госдуме. Хотя полагаю, что он будет лучше, чем первоначальный вариант.
Ну как можно относиться к стихийному явлению? Оно либо есть, либо оно не пришло.
В данном случае Церковь вправе, если смотреть исторически, получить то, что у нее было отобрано и стало собственностью музеев. Как бы все нормально и со стороны гладко — собственность возвращается к прежнему хозяину. Но хозяин не прежний: Церковь сегодня не та, что была до 1917 года. Это не значит, что она хуже или лучше, — просто не та. У нее другая формация, в ней другие люди.
Поэтому предугадывать, что будет дальше, наверное, трудно. Можно придумывать негативные последствия этой передачи, можно выдвигать позитивные мнения о том, что реституция не повредит ни музеям, ни музейным ценностям, ни зданиям, а поможет Церкви в чем-то. Думаю, что это тот шаг законотворческой деятельности в области культуры и человеческих взаимоотношений (здесь и то, и то рядом), который будет иметь последствия.
Я не люблю думать о худшем — я оптимист. Поэтому очень надеюсь, что то, что перейдет в введение Церкви, будет сохранено так же, как это сохранялось в собственности государства. Что музейные ценности будут храниться точно так же, что светские искусствоведы, специалисты по всему тому, что передается, — от зданий до икон — будут допущены к работе с этими ценностями. Что не будет такого состояния: мол, это уже мое, это уже не ваше. Надо понимать, что это общее.
Бессмысленно говорить, что Церковь отделена от государства. Это юридическое отделение, а не практическое. Мы уже давно наблюдаем некий религиозный бум: верующие идут в церковь, да и неверующие тоже. Но хотелось бы, чтобы этот комплот — светская часть и церковная часть — сумел дальше работать вместе, для того чтобы то, что сохранено, было сохранено и дальше.
Сомнения, что так оно будет, есть — сомнения есть всегда. Но они — дело, честно говоря, бессмысленное, когда уже что-то сделано. Шаг сделан — давайте посмотрим, что будет: какой будет второй шаг, третий, четвертый.
Я плохо представляю себе вариант «не шагнули», ведь это зрело. Когда я работал в соответствующих высоких правительственных структурах, эти вопросы тоже поднимались. И тогда они не отвергались с ходу. Об этом надо было думать. Значит, теперь додумались.
Позиция Общественной палаты по реституции такова: закон должен быть принят. Другой вопрос: как и в каком виде? Мы представим в Государственную думу наше мнение о том, какие поправки должны быть внесены. Они не являются радикальными по процедуре — они являются радикальными по отношению к тому, что передается и что принимается.
В данной ситуации и мы, и государство, которое передает имущество Церкви, и Церковь, которая его принимает, на мой взгляд, должны быть одинаково заинтересованы в том, чтобы ребенок, как говорится, не пропал, чтобы он сохранился.
И на сегодня ни у меня, ни у Общественной палаты нет никаких причин думать, что так не будет. Поживем — увидим.
Ерунда... мягко выражаясь.
Имущество дореволюционной Русской Церкви, которая была государственной и управлялась особым государственным органом — Святейшим Правительствующим Синодом во главе с обер-прокурором, являлось собственностью Российского государства. Соответственно и после революции 1917 года это имущество было не отобрано у Церкви, а национализировано советским государством, а затем перешло по наследству и в собственность Российской Федерации — светского государства, которому принадлежит до настоящего времени. Таким образом, понятие «реституция» (возврат собственности владельцу) теряет здесь всякий смысл: это имущество уже находится в собственности государства, которому принадлежало ранее. Исключение из правила — лишь небольшие приходские и домовые храмы, построенные на частные средства, право на реституцию которых могут предъявлять сегодня только наследники меценатов.
по состоянию на октябрь 1917 года Православной Российской Церкви …не принадлежало ничего! Она была государственным учреждением и собственность ее не отделялась от государственной. Это «реституционное откровение» отчего-то сегодня становится сюрпризом для россиян. Но, пользуясь исторической неграмотностью населения, клерикалы и недобросовестные государственные чиновники твердят о «реституции» и «возвращении» Церкви несуществующей «исторической собственности». Хотя тем, кто манипулирует у нас госимуществом, давно и заведомо известно, что все церковные земли, монастыри, храмы (за исключением домовых) были собственностью Российской империи. Да и самой Православной Российской Церковью, номинальным предстоятелем которой был государь император, реально управлял государственный орган – Святейший Синод. Все имущество и доходы Церкви находились в распоряжении государства, которое олицетворял высокий государственный чиновник, более высокого уровня, чем министр, – обер-прокурор Синода. Он руководил аппаратом, регулирующим церковную жизнь, определял размеры государственного финансирования монастырей, соборов и приходов. То есть продолжающаяся уже несколько лет популистская шумиха о «возврате церковной собственности» – земли и недвижимости – чистой воды блеф и профанация. И ее цель –перераспределение под этим предлогом общенациональной собственности в пользу новой олигархии, в том числе и церковной.