Главные события прошедшего года

Пробуждение самосознания россиян

Лев Гулько: Здравствуйте. Мы начинаем нашу беседу. Сегодня у нас в качестве эксперта член Общественной палаты Елена Лукьянова. Добрый день.

Елена Лукьянова: Здравствуйте.

ЛГ: Сделаем так. Поскольку Новый год буквально только-только прошел и все подвели итоги, мы тоже будем подводить свои итоги. Сделаем это по-взрослому. Елена Анатольевна будет представлять президента — ну вдруг неожиданно президентом России стала женщина.

ЕЛ: Что очень маловероятно.

ЛГ: Но тем не менее представим себе такую ситуацию. А я представитель какого-то из федеральных каналов. Пускай будет так. Поэтому мы начнем сейчас подводить итоги. Как всегда, у нас три части: что было, что будет и чем сердце успокоится. О чем, собственно, и говорил президент, когда встречался с представителями трех каналов. Вот что я хотел у вас, Елена Анатольевна, спросить. Есть ли какие-то основные события года, которые вы бы выделили?

ЕЛ: В прошедшем году было такое количество событий, что их хватило бы на десятилетия маленьким спокойным государствам.

ЛГ: У нас всегда так.

ЕЛ: Даже для России было слишком много событий. Поэтому хотелось бы выбрать какие-то знаковые. И если брать первое событие, которое мне кажется знаковым, я бы условно назвала его «рында». Рында — это такое явление, которое означает появление в России нового человека.

ЛГ: Какого такого человека?

ЕЛ: Такого, которого не было в России очень и очень долго. Это просыпающееся самосознание нашего общества. Так уж получилось, что крик во время пожаров «Дайте рынду!» стал главным явлением в России прошедшего года.

ЛГ: А что там? Переполнена чаша терпения? Или что-то еще? На чем это основано? Восстание этого…

ЕЛ: Если бы речь шла только о терпении и чаша капелька за капелькой переполнялась, то мы бы ждали очень и очень долго. Но не было счастья, да несчастье помогло. Дело в том, что обнаружилась недееспособность подавляющего большинства государственных институтов, их неспособность осуществлять свои функции. А поскольку людям жить надо, выживать надо, им волей-неволей пришлось встать на замену этим самым институтам и либо начать контролировать их, либо требовать от государства выполнять эти функции. В таких вот условиях у нас начала формироваться эта новая личность. Я бы назвала эту личность человеком года. Под условным названием «рында».

ЛГ: А не страшно? Потому что русский бунт бессмыслен и беспощаден… Вспоминая эту рынду на Манежной площади, которая там рындовала...

ЕЛ: Тем не менее я бы связала целый ряд событий, потому что их было очень много, в единое явление. Это и выступление майора Дымовского, и Химкинский лес, и события в Кущевской, и желание казачества встать на место муниципальной милиции. Я говорю о крупных общеизвестных событиях. А если взять события на местах, то это контроль над тюрьмами, это начавшееся объединение граждан при решении проблем, это ТСЖ, которое навязало им государство. Это очень много маленьких вопросов, вопросов жизнеобеспечения, по которым люди начали объединяться не в политические партии, потому что политические партии сегодня мало кому интересны в России, а в то, что полностью укладывается в традиции российской государственности, в государственное самоуправление, в иные какие-то образования. Защитим свой Химкинский лес, не дадим так просто проложить дорогу, украсть миллионы, построить заправки. Это все явления одного порядка. И в итоге — события на Манежке. Я не согласна с тем, что там была только национальная причина (и не только я так думаю). Я считаю, что основная причина — это недовольство произволом, недовольство судебной системой, правоохранительной системой, образованием, многим и многим другим. А такой вот национальный выплеск стал лишь поводом. Это мое мнение. И все это тоже укладывается в понятие рынды.

ЛГ: Лена, я тут подумал, что все это недовольство берут под контроль и в конце концов возглавляют люди, которые тоже абсолютно далеки от народа. Не власть, а (если вспомнить ту же Манежку) люди, которые используют народ в своих целях.

ЕЛ: Они пытаются это сделать. И провокаторы, и недобросовестные люди пользуются.

ЛГ: Которые хотят поменять в том числе и власть. Они не могут объединиться между собой. Они как пауки в банке.

ЕЛ: Они найдут способ. Но объединятся они не на политической основе. Будет совершено иначе, не так, как в двадцатом веке. Будет как в веке двадцать первом.

ЛГ: Объединяющей основой будет Михаил Борисович Ходорковский?

ЕЛ: Объединяющих основ много. И Михаил Борисович Ходорковский как олицетворение борьбы с неправосудной системой, с системой плохих судов, которые сейчас, вместо того чтобы вершить правосудие, то есть осуществлять справедливость, делают нечто совершенно иное. И это тоже, безусловно.

ЛГ: Все это хорошо, все это объединяет. Но в 2012 году, у меня нет сомнений, опять проголосуют за того, за кого надо. Местное самоуправление — это когда меня касается, моего Химкинского леса.

ЕЛ: Как проголосуют и какие будут результаты — это две большие разницы, как говорят в Одессе. Это раз.

ЛГ: Мне кажется, что не сильно отличаться будет…

ЕЛ: Во-вторых, мы не можем сейчас сделать прогноз на конец 2011 года. Мы можем только предполагать…

ЛГ: Об этом мы во второй части поговорим…

ЕЛ: Я просто говорю, что пока трудно дать прогноз. Может быть, будет так, как говорите вы. А может быть, будет совершенно иначе. Все будет зависеть от развития событий. Но по крайней мере лед тронулся, господа присяжные заседатели.

ЛГ: Да. Но есть еще и судья Данилкин как такой образ, который… Я не знаю, как определить.

ЕЛ: Это первый прорыв той болезни, которая поразила российскую правоохранительную систему. Болезни, о которой все знали, но, в общем-то, не так много говорили вслух. Был майор Евсюков, расстрелявший граждан. Синдром Евсюкова. Было опять же много событий, которые укладываются в одно понятие, характеризующее беды нашей правоохранительной системы. Началось с Евсюкова и кончилось феноменом судьи Данилкина. Началось с милиции. Пороки милиции к концу года все-таки были в достаточной степени вскрыты, так, что об этом заговорили публично и даже дошли до идеи реформы. До суда говорили мало. Феномен судьи Данилкина, который, при том что год и восемь месяцев шел судебный процесс, за которым следило огромное количество СМИ, за которым следили международные наблюдатели, вся мировая пресса, — вдруг начал с точностью до запятой читать вместо приговора обвинительное заключение с небольшими врезами, тоже написанными явно не им, а сотрудниками прокуратуры... Это феномен, очень страшный феномен, после которого уже вряд ли можно будет сказать, что судьи у нас еще все-таки… Нет. Беда огромная. В соединении с пороками других частей правоохранительной системы это называется временем уголовно-правовых репрессий. Этот нарыв тоже выявлен — и выявлен, в общем-то, в последний день ушедшего года.

ЛГ: Это то, что было. О том, что будет, мы поговорим во второй части.