Вынос тела Ленина. Ради порядка народ готов пожертвовать свободой. Вечеринка в «доме миллионеров»

Вынос тела Ленина из Мавзолея

Лев Гулько: Здравствуйте. Наш сегодняшний разговор пойдет в рамках понятий «свобода — несвобода». Именно так мы обозначим нашу главную тему, на которую будем нанизывать три части. В качестве эксперта у нас сегодня замдиректора Института общественного проектирования политолог Валерий Егозарьян.

Валерий Егозарьян: Здравствуйте.

ЛГ: Давайте в рамках нашей беседы о «свободе — несвободе» начнем с выноса тела Владимира Ильича Ленина из Мавзолея. «В минувшую субботу на сайте «Единая Россия», — это я зачитываю из «Независимой газеты», — открылась страница для голосования по поддержке идеи о выносе тела Владимира Ильича Ленина из Мавзолея. Незадолго до этого с соответствующей инициативой выступил член генсовета «Единой России» Владимир Мединский». Сразу пошли разговоры. Надо, не надо? Кому это надо? Зачем? С чего это вдруг «Единая Россия» обратилась к этой теме? И тут же, конечно, заговорили о предвыборной кампании. Вспомнили и обратные вещи. Так надо или не надо? И с чем это связано?

ВЕ:  Хорошие вопросы: с чем это связано и зачем выносить (или не выносить)? Потому что когда это тело там размещали, никто не спрашивал. Но тоже задавались вопросом: зачем? И, видимо, это тело выполняло какую-то функцию.

ЛГ: Ну тогда было понятно.

ВЕ:  Мы же понимаем: оно выполняло пропагандистскую функцию, участвовало в «построении» коммунистического «светлого будущего». Это был один из элементов идеологии.

ЛГ: Скажу вам больше: была замена религии.

ВЕ:  Совершенно верно. Была замена религии. Я вообще считаю, что Владимир Ильич Ленин в этом смысле — продолжатель дела Петра I. В плане разрушения православной церкви. Здесь и кроется ответ на вопрос: зачем его выносить? Да затем, что коммунистическое государство закончилось и он не может больше служить символом. Он не является кирпичиком в идеологическом процессе. Действительно, наверное, не очень даже хорошо держать тело в «открытом доступе» на Красной площади.

ЛГ: Символ — не символ, но он уже мало кого интересует, честно говоря. Для поколения от 20 и где-то до 30 лет он никто. И звать его никак.

ВЕ:  А многие и не знают, как его звали.

ЛГ: И кто он, и чем он занимался. Может быть, и слава Богу — потому что время идет вперед. Поэтому ну лежит он себе и никого не трогает. Так, может, пусть лежит? Билеты можно продавать туда. Деньги зарабатывать.

ВЕ:  А вот это как раз вторая причина, по которой его, скорее всего, нужно было бы вынести. Не очень гуманно. Пусть даже он не играет никакой идеологической роли. Конечно, мы понимаем, что от Владимира Ильича Ленина осталось одна оболочка. Но тем не менее это тело, которое надо предать земле. Несмотря на то что он не был человеком верующим. Но продавать билеты, чтобы посмотреть на тело…

ЛГ: Ну, Валерий, на фараонов продают билеты? Продают. Или что, должно пройти несколько тысячелетий?

ВЕ:  В Британском музее бесплатно.

ЛГ: Хорошо, можно бесплатно. Ведь Красная площадь на самом деле — это музейный комплекс. Согласитесь, вы же историк.

ВЕ:  Да, конечно. Красная площадь — это исторический архитектурный музейный комплекс.

ЛГ: Вслед за выносом тела Владимира Ильича дело дойдет и до стены. А там похоронены не только деятели партии, но и выдающиеся люди страны.

ВЕ:  Да, это правда, потому что вопрос ставится комплексно. Как раз против стены я совершенно ничего не имею. И я думаю, что люди, прах которых там покоится, вполне заслуженно занимают это место. По крайней мере многие из них или большинство.

ЛГ: Там есть и люди, которые совсем незаслуженно...

ВЕ:  Есть и те, кто незаслуженно.

ЛГ: Еще похлеще Владимира Ильича. Есть там один такой человек...

ВЕ:  Есть. И даже не один, наверное.

ЛГ: Так вот, предлагают их всех перенести на строящееся мемориальное кладбище, которое будет за городом, под Москвой.

ВЕ:  Вы знаете, что всех смущает? Дискуссии бы не было, если бы Владимир Ильич Ленин был представлен на Красной площади в виде таблички и урны за этой табличкой в стене. Все дело в том, что лежит тело. И вот это, наверное, в основном и вызывает дискуссию. В том числе этическую...

ЛГ: А нет в этом предвыборного душка? Не является ли дискуссия о выносе тела Владимира Ильича неким предвыборным ходом «Единой России»?

ВЕ:  Мне кажется, это довольно сложная история. Потому что население, общее население России неоднозначно относится и к советскому периоду, и к Владимиру Ильичу Ленину. И делая на этом предвыборную кампанию, можно даже проиграть. Я бы так сказал.

ЛГ: Лишиться части электората.

ВЕ:  Лишиться части электората. Потому что даже в антисоветски настроенном электорате, например демократическом, либеральном, а также среди тех, кто голосует за «Единую Россию», какая-то часть, скорее всего, против обострения этого вопроса. Оставить, как многие говорят. Надо оставить, пока живы ветераны, деды, они уйдут — и тогда можно будет по-тихому как-то Ильича похоронить. Может быть, это и есть мягкий выход? Лежал же — пусть и полежит еще какое-то время. Дождаться, когда уйдет поколение, для которого это принципиальный вопрос, и без всяких острых дискуссий вынести. В связи с этим мне кажется, что это отнюдь не предвыборная тема. Можно проиграть. Тем более что она неоднократно обсуждалась. Год, и два, и три, и пять лет назад обсуждали.

ЛГ: А как быть с результатами голосования на сайте, которое придумала «Единая Россия»? Там, по-моему, 70 на 30, если я не ошибаюсь.

ВЕ:  В пользу того, чтобы вынести?

ЛГ: Да. Поэтому, может, это действительно правильно. И еще один вопрос. Каковы будут последствия? Потому что, понятно, многие боятся, что сейчас же в стране начнутся бунты. Геннадий Андреевич Зюганов, как обычно, приводит этот аргумент. Начнутся или не начнутся?

ВЕ:  Я думаю, что совершенно ничего не начнется. Максимум, что может, на мой взгляд, произойти, — это то, что у компартии появится дополнительная бесплатная пиар-площадка. Компартия расскажет, как все ужасно, пообещает конец капиталистического света, обрушит все возможные проклятия на голову власти. И закончится это в результате ничем. Потому что коммунистической партии тоже надо участвовать в выборах. Выбираться, оплачивать свою электоральную кампанию и так далее, и так далее.

ЛГ: А Мавзолей остается как элемент архитектуры, истории?

ВЕ:  Я думаю, что да. Потому что Мавзолей, на мой взгляд, — достаточно интересное архитектурное сооружение. К сожалению, мне кажется, что мы сейчас уже неспособны такое построить — так качественно из такого материала. Уже сейчас сложно. Поэтому было бы жалко его разобрать. Как памятник, как кусок нашей истории это интересно. Потому что через 50 или 100 лет наши внуки и правнуки могут не поверить, что люди стояли в очереди в это здание на Красной площади, чтобы увидеть там кого-то. Поэтому если убрать это здание, то это будет фантастика.

ЛГ: На этом мы закончим первую часть. А вторая часть у нас будет посвящена отношению нашего народа к свободе и порядку. Что на что надо менять — или не менять.