ЕГЭ, как и другие преобразования Фурсенко, — прямая угроза для будущего страны

Олег Шеин, реформа образования

Единый государственный экзамен в своем современном виде из образования делает фикцию. И, по сути, разрушает образование как таковое. Я считаю, что ЕГЭ должен носить более добровольный характер.

А по ряду предметов — скажем, по гуманитарным наукам — никакого ЕГЭ быть не может. Назвать более мягким словом, чем идиотизм, вопросы типа «В каком сюртуке ходил Чичиков?» невозможно.

Я приведу еще одну яркую ситуацию, которая на меня произвела неизгладимое впечатление. Года три назад я ради интереса листал ЕГЭ по моему родному предмету — истории. Вот никогда не догадаетесь, какой правильный ответ на вопрос «Чем закончилась для Советского Союза Вторая мировая война?». Она закончилась не победой советского народа, не территориальными приобретениями, не чем-то еще. Она, оказывается, закончилась усилением авторитарной воли Сталина.

То есть в современном виде ЕГЭ, равно как и другие преобразования господина Фурсенко, — прямая угроза для будущего страны. Потому что это формирует роботов, это создает зубрил. И это формирует людей не творческих.

Больше того, система ЕГЭ сопровождается достаточно серьезными элементами коррупции.

Министр образования Андрей Фурсенко методично и целенаправленно добивает советское образование, начиная с самого младшего возраста и заканчивая самым старшим.

Смотрите, что происходит: передача профтехобразования на уровень финансирования регионов, субъектов Федерации. У нас сразу закрылись треть ПТУ. Можно констатировать отсутствие всякой государственной политики по связке между техническим образованием и производством. Нет ни госзаказов, ни даже попытки отладить какие-то горизонтальные связи.

В результате мы вынуждены приглашать иностранных рабочих из Украины, Таджикистана, которые становятся более квалифицированными, чем отечественные. Это уже действительно так.

Поэтому не надо делать вид, что тема гастарбайтеров связана только с более низкой заработной платой. Она связана с разрушением технического образования в стране.

Сейчас мы видим перекосы в пользу таких профессий, как менеджер, юрист. Вдобавок часто они очень плохо подготовлены. То есть уходит то, что реально нужно экономике страны. И это очень показательно.

Третье — отсутствуют образовательные кредиты. Происходит полная коммерциализация высшего образования. Сложилась ситуация, когда даже отличник со светлой головой вынужден платить взятки, потому что без взяток он ничего не сдаст. И будет отчислен из университета или института. И такие случаи были. Я несколько раз помогал таким ребятам и девушкам.

Образование уничтожается, прежде всего, через новые финансовые модели дополнительного образования. Делается все, чтобы дети больше были на улице и меньше обучались чему-то.

Мы стали свидетелями уничтожения среднего и дошкольного образования. 83-й федеральный закон предполагает, что сколько будет детей, столько денег и получит школа или станция юных техников, или юных туристов, или детский садик.

Но при этом и цена за душу ребенка зависит от доходов субъектов Федерации, то есть регионов, территории. Получается, что там, куда детей ходит много, учреждение неизбежно либо закроется, либо резко ужмется. Потому что средств из местных бюджетов нет нигде, за вычетом Москвы и наших «нефтяных эмиратов».

Поэтому то, что делает министр образования Фурсенко, — большое преступление против страны. И абсолютно последовательное.

Последняя иллюстрация с образовательными стандартами в классах средней школы — более чем наглядный тому пример. Когда из 12 предметов предполагают оставить бесплатно только шесть, а остальные шесть, даже если ребенок хочет или родители хотят, чтобы ребенок мог их узнать, можно изучить только за деньги.

А ЕГЭ — один из многочисленных эпизодов в общем конвейере.

У Маркса была замечательная фраза о том, что без роли личности история носила бы мистический, баснословный характер. Поэтому многое, конечно, зависит от роли человека.

Вот мы видим, что пришел Дмитрий Медведев в президенты, и появились новые нотки, в том числе и в государственной политике. Местами они даже реализуются.

Конечно, министра образования надо менять. Это бесспорно. Но при этом должна быть и другая государственная политика. Не надо ориентироваться, причем в очень искаженном восприятии, на Болонский процесс. Тем более в Европе совершенно по-другому работает болонская система.

Не надо пытаться ставить образование только на коммерческую основу. Как и не нужно его превращать в игру «угадайку» с попытками угадывать, какие тестовые вопросы правильные, а какие неправильные.

И не надо думать, что коррупцию в образовании можно истребить тем, что мы отменили экзамены и ввели эти шарады в ЕГЭ. Наоборот, коррупция стала только более процветать. Сегодня это очевидно.

Действительно надо менять министра — это раз. Но второе — должна быть совершенно другая концепция образовательной модели. В том числе опирающаяся на замечательный национальный опыт, который нам позволил запускать в космос спутники.