Проблема наркомании. Свобода в Интернете — за и против. Либерализация уголовного законодательства

Спасти страну от наркозависимости может только реформа законодательства

Лев Гулько: Здравствуйте. Меня зовут Лев Гулько. У нас сегодня очень интересный гость — криминолог, доктор юридических наук, вице-президент Союза криминалистов и криминологов Владимир Семенович Овчинский. Здравствуйте.

Владимир Овчинский: Здравствуйте.

ЛГ: Как всегда, у нас три части, три темы. Давайте сначала поговорим о наболевшем — и наболевшем достаточно серьезно. Уже пора вскрывать гнойник. Но сколько гноя выльется, образно говоря, никто не знает. Это наркомания. В последнее время она заняла умы в том числе и власти. Президент съездил к наркополицейским. Говорят, что будем бороться, закрывать сайты в Интернете и так далее. И несколько инициатив вроде бы должны быть приняты. Может быть, тотальное или хотя бы добровольное тестирование на наркотики — со школьного возраста, с детства, с рождения. В общем, надо как-то бороться. Как? Может, кто-то понимает, но надо это свести в единое целое. Недавно в «Московском комсомольце» была опубликована ваша статья «Россия — наркоманка со стажем», где вы говорите, что спасти страну от наркозависимости может только радикальная реформа законодательства. Давайте об этом и поговорим. Каким образом спасти страну?

ВО: Все, что обсуждалось на заседании президиума Госсовета в Иркутске, конечно, важно. Но главные вопросы опять как бы ушли в сторону. А главный вопрос очень простой. В 1990 году Комитет конституционного надзора СССР (тогда еще существовал Советский Союз и, соответственно, не было Конституционного суда Российской Федерации, как сейчас, а был такой конституционный орган) принял очень странное решение. Заключение комитета гласило, что каждый человек имеет право употреблять или не употреблять наркотики и государство не должно в это вмешиваться. Там черным по белому прямо так и написано. На основании этого у нас была ликвидирована система принудительного лечения.

ЛГ: Я могу сказать почему. Эксперты говорят, что подобная система неэффективна. Зачем зря тратить деньги?

ВО: Что значит неэффективна? Через лечебно-трудовые профилактории в советское время прошло более полутора миллионов человек, и порядка 10 процентов из них излечились. А ведь тогда наркоманов было несоизмеримо меньше. Достаточно сказать, что за последние годы количество преступлений, связанных с наркотиками, в Российской Федерации выросло по сравнению с РСФСР в 15, если не в 20 раз. Это преступлений. Количество лиц, стоящих на учете в наркодиспансерах как наркоманы, выросло с 35 тысяч в последние годы советской власти до более чем 500 тысяч (это данные за прошлый год). Сумасшедшие цифры!

Но на самом деле наркоманов гораздо больше. Федеральная служба по наркоконтролю озвучивает цифру в два с половиной миллиона, а эксперты говорят, что не меньше шести миллионов. У них свои расчеты, в соответствии с объемом проходящих через страну наркотиков из того же Афганистана. В основном их интересует героиновая группа как самая опасная, они даже гашиш не считают. То есть не менее шести миллионов потребляют наркотики героиновой группы. Опросы, проведенные в элитных школах Москвы и Питера, показывают, что каждый третий школьник старших классов и студент хотя бы раз в жизни принимал наркотики. Не просто покурил, а принимал наркотики, пытался колоться!

Но наркотики захватывают не только элитные учебные заведения. По данным опросов, в Нижнем Тагиле, где происходили известные события, связанные с местным отделением фонда «Город без наркотиков», наркотики пробовало более половины молодых людей в возрасте от 14 до 28 лет.

ЛГ: Как вы считаете, истоки всего этого — вседозволенность?

ВО: Это прежде всего глубокие социальные изменения в стране, то, что произошло за последние годы. Это социальный разрыв, отсутствие у огромных масс молодежи возможностей для самореализации. У нас в Москве есть такие мертвые зоны, где вообще негде реализоваться ни в работе, ни в учебе. Это пропаганда наркотиков, которая в разных формах — завуалированных и прямых — идет и через Интернет, и через электронные СМИ. У нас имеются сотни сайтов, фактически занимающиеся пропагандой наркотиков. Например, сайт под названием «Легализация.Ru». Огромное количество посещений. Что такое «Легализация.Ru»? Это сайт, который призывает легализовать и мягкие, и тяжелые наркотики.

ЛГ: Это подпадает под нарушение закона или никуда не подпадает и правоохранительные органы ничего сделать не могут?

ВО: Президент в Иркутске заявляет, что пропаганда наркотиков — это нравственное преступление, это уголовное преступление. Ну так внесите проект закона, объявляющего пропаганду наркотиков уголовным преступлением!

ЛГ: Кто это должен сделать? Госнаркоконтроль?

ВО: Правительство, президент, Верховный суд, Госнаркоконтроль. Внесите такой законопроект. Но нет! Эти сайты действуют. Это первое. Второе — принудительное лечение. Ведь поскольку у нас нет принудительного лечения от лица государства, эту функцию перехватили различные псевдообщественные организации, многие из которых находятся под контролем криминальных структур. Вот «Город без наркотиков», вот вся эта история с руководителем его нижнетагильского подразделения. Берут подписку с наркоманов, бьют их… Это не функция общественных организаций, это функция государства.

ЛГ: Последний вопрос по этой теме. То, что предлагает Госнаркоконтроль, — человека ловят и говорят: либо ты лечишься, либо мы тебя сажаем, — это выход из положения?

ВО: Я бы не ставил такой альтернативы. Я бы сказал так: если тебя поймали, то государство обязано тебя принудительно лечить. А у нас преступнику, которого взяли с поличным, наркоману, который колется и не раз привлекался к административной ответственности, опять что-то предлагают. В большинстве стран предусмотрено принудительное лечение.

ЛГ: В общем, нужен закон. А с чего начинать? Назовите самое простое.

ВО: С установки, что не может быть никакого либерального подхода к наркомании. Где-то либерализм нужен, а здесь — никакого либерализма.

ЛГ: Давайте на этом закончим первую часть нашей беседы. А во второй части поговорим об Интернете, о котором мы уже начали говорить. Что это? Добро или зло?