Олег Губинский сотрудничал с ЗАО «Ведомство» с 2003 года по соглашениям об оказании помощи. Он неофициально возглавил юридический отдел компании. Имея полный доступ к коммерческой информации, Губинский лично разрабатывал детали планируемых сделок и защищал сотрудников ЗАО в судах. Таким образом, сведения, ставшие ему известными, являлись адвокатской тайной, срок хранения которой, согласно законодательству, по времени не ограничен, и освободить от исполнения данного обязательства адвоката может только его доверитель.
Не разрывая отношений с ЗАО «Ведомство», Губинский со временем стал работать на конкурентов, пытавшихся осуществить рейдерский захват принадлежавших компании активов. С этой целью атакующей стороной были инициированы ряд гражданских и уголовных дел, по которым Олег Губинский в интересах конкурентов свидетельствовал против сотрудников ЗАО «Ведомство», тем самым нарушив адвокатскую тайну. В результате этих показаний его доверители были привлечены в качестве обвиняемых.
Раменский районный суд Московской области в вынесенном по делу бывших клиентов Губинского решении признал, что адвокату было выгодно оболгать подсудимого, выступая на процессе в качестве свидетеля обвинения.
Кроме того, в ходе совершения одной дорогостоящей сделки, часть акций адвокат оформил номинально на себя, что впоследствии позволило ему их похитить путем подмены сведений в реестре. Данные факты отражены в одном из уголовных дел, но, несмотря на отдельное указание Генпрокуратуры, расследование в отношении Губинского тормозится его покровителями.
Поведение Олега Губинского вызвало широкое возмущение адвокатского сообщества, так как оно бросило тень на профессию в целом. Опрошенные «Особой буквой» эксперты разъясняют, почему этот случай является беспрецедентным, как работает дисциплинарный надзор в адвокатской среде и могут ли показания защитника против своего клиента использоваться следствием и судом.
Алексей Галаганов, вице-президент Федеральной палаты адвокатов РФ, президент Адвокатской палаты Московской области
В зависимости от совершенного проступка адвокату может быть сделано замечание или выговор, самой жесткой мерой наказания является исключение его из адвокатского сообщества. Сначала решает данный вопрос квалификационная комиссия, а потом уже совет адвокатской палаты с учетом тяжести проступка.
В свое время по российскому законодательству если исключали адвоката из сообщества, то он уже не мог в будущем вернуться в профессию. Сейчас же можно практически через год подать документы в квалификационную комиссию и поставить вопрос о том, чтобы вновь получить статус адвоката.
Что касается Олега Губинского, то примененная к нему дисциплинарная мера совершенно адекватна его проступку. Предательство клиента — это самое страшное, что может совершить адвокат, поскольку адвокатская тайна почти то же самое, что исповедь перед священником. У нас есть кодекс профессиональной этики, который об этом говорит, есть положение, принятое федеральной палатой о соблюдении тайны.
Андрей Тарасов, адвокат, член Квалификационной комиссии Адвокатской палаты города Москвы
Статья 8 закона «Об адвокатуре» говорит о том, что адвокатская тайна во времени и в пространстве ограничивается тем, что освободить от нее может только сам клиент и больше никто. Поэтому даже если через 100 лет адвокат огласит те сведения, которые ему стали известны при оказании правовой помощи, он должен быть лишен статуса.
Поэтому случай с Губинским абсолютно дикий. Требование соблюдения адвокатской тайны — это то, на чем зиждется адвокатская профессия. Получается, что человеку невозможно искать защиты. Особенно это касается уголовных дел. Ведь человек приходит к другому человеку, который говорит: «Да, я готов защищать ваши интересы», а на самом деле он его предает и выдает те сведения, которые могут быть использованы против обратившегося за помощью. В Адвокатской палате города Москвы таких случаев не было за последние десять лет, а если бы были, адвокат был бы обязательно лишен статуса.
Безусловно, показания, данные адвокатом против своего доверителя, — это недопустимые доказательства, так как они получены с нарушением требований законодательства. Но нынешняя редакция Уголовно-процессуального кодекса написана таким иезуитским языком, что позволяет правоохранительным органам трактовать кодекс так, как они того хотят.
Юрий Шмидт, адвокат
Свидетельства адвоката против своего клиента не могут быть приняты судом и следствием. Ссылки на нормативные акты, из которых это вытекает, приведены в решении Адвокатской палаты, лишившей Губинского статуса.
Но, к сожалению, в нашей правоохранительной и судебной системе такие показания в качестве доказательств все-таки используются. Скажу больше, данная практика имеет массовый характер.
Человеку, считающему себя пострадавшим от недобросовестных действий адвоката, могу рекомендовать обращаться в региональную адвокатскую палату, а при несогласии с ее решением — в суд.
Материал подготовили: Елена Боровская, Роман Попков, Елена Славолюбова, Александр Газов
Комментарии