Доллар = 76,42
Евро = 82,71
Почему россияне вновь проснулись
Лев Гулько: Здравствуйте. Сегодня у нас в гостях в качестве эксперта психолог и конфликтолог Виктор Пономаренко. Здравствуйте.
Виктор Пономаренко: Здравствуйте, Лев.
ЛГ: Наша беседа происходит накануне всяческих событий. В глубине этих событий — и одновременно накануне. Поэтому было бы довольно любопытно разобраться, что вообще происходит в стране, к чему мы пришли (после выборов, конечно), кто на что надеялся. И вообще в глубинных причинах того, что происходит. У нас они, наверное, не очень отличаются от тех, что бывают у других.
ВП: Ну да, разумеется. Люди живут по одним и тем же законам. Эти законы — они простые, понятные. Они транслируются из поколения в поколение. И вкратце эти законы сводятся к тому, что каждый из живущих должен производить больше благ, чем потребляет. И если человек умеет это делать, а для этого он должен быть максимально компетентен профессионально, он должен быть задействован в общественном полезном труде и мотивирован на этот труд (о том, откуда рождается эта мотивация, стоит сказать отдельно)...
ЛГ: Об этом мы еще поговорим.
ВП: …Он должен быть востребован и реализован как личность, в этом случае он становится сильным, компетентным участником общественных отношений. И вокруг него формируется некая психологическая аура — успеха, стабильности, оптимистической оценки перспективы. И есть другой полюс — люди, которые не нашли себя, которые не стали компетентными, которые относятся к труду и выполнению социальных обязанностей как к тяжкой повинности, каторге. И вокруг них, соответственно, тоже негатив — как некая противоположность. Разрастание негативных психологических состояний, к которым относится прежде всего дисфория...
ЛГ: Дисфория — это...
ВП: Это угрюмо-озлобленное настроение либо депрессия. Это подавленность, склонность к самообвинению, черное, беспросветное будущее — или апатия, полное безразличие к происходящему. Что воля, что неволя — все одно.
ЛГ: А у нас что сейчас происходит? Я имею в виду после выборов. Неожиданно все проснулись — даже те люди, которые страдали дисфорией, депрессией, апатией. Средний класс, которому все было по барабану.
ВП: В моем представлении происходит нечто достойное сожаления. Не потому что я враг общественной активности и инициативы масс. Но мне предоставляется, что наша активность опять пошла по неверному руслу. Вместо того чтобы разбираться в том самом разделении людей на сильных, компетентных и слабых и пытаться выстроить общественную систему поддержки сильных, потому что сильные нуждаются в инвестировании в них всего — начиная с финансов и заканчивая моральными инвестициями с поддержкой на нравственном уровне, — и подъема слабых до уровня сильных, консолидации…
ЛГ: И кто должен в этом разбираться?
ВП: В этом должна разбираться прежде всего интеллигенция, потому что это ее интеллектуальная роль. Она должна доходчиво объяснять это людям, которые не посвящены в эти механизмы, но всегда готовы их воспринимать. И все вместе, формируя гражданское общество, а именно гражданское общество является обществом хозяев собственной жизни и собственной страны, путем эволюционного развития, без криков, без митинговщины, без раздирания друг другу лица в кровь — фигурально и буквально. Понимаете? И все это в течение многих десятилетий. Надо обладать терпением и прилежанием прилежных учеников. Скучно, я понимаю.
ЛГ: Людям хочется всего и сразу. Им кажется, что уже завтра все изменится.
ВП: Именно поэтому я и говорю, что это достойно сожаления. Не то что порыв разобраться: а чего мы хотели? Мы хотели после выборов вдруг обнаружить, что у нас уже сложившаяся политическая система? У нас нет политической системы. Она не сложилась де-факто. Ее просто нет. Мы не сумели ее создать. Это, знаете, как в культовом фильме «Цирк», где есть такой не очень симпатичный персонаж, который вдруг среди всего собрания народа заявляет: «У этой женщины черный ребенок!»...
ЛГ: Да, черный ребенок.
ВП: …И ждет реакции. У этой женщины черный ребенок! А что делать, если у ребенка папа африканец? Поэтому черный ребенок. Победила «Единая Россия». А что такое «Единая Россия»? Это не партия. «Единая Россия» — это не политическая партия. Это некий конгломерат административно-хозяйственных чиновников и управленцев. Это становой хребет экономики. Плохой, кривой, слабый, косой, но это единственное, что у нас есть. Они задекорированы под партию. Они навербовали себе неких сторонников, они создали молодежное движение. Да, это все декоративно. Это все, как говорят театральные деятели, спектакулярно. Напоминает театр.
ЛГ: Не очень хороший театр.
ВП: Пусть он бездарный, пусть он не очень качественный, пусть это заводская художественная самодеятельность в худшем смысле этого слова. Однако становой хребет не становится от этого менее нагруженным. И сегодня этот становой хребет заинтересован в однородной представительной власти — опять же декоративной, совершенно декоративной. Но она должна быть, чтобы мы могли позиционировать себя как демократию.
ЛГ: А заинтересованность-то в чем?
ВП: В том, чтобы законы, которые эта исполнительная власть формирует, легко, со свистом, без задержки, с максимальной эффективностью проходили через однородную Думу. А сейчас все требуют дискуссии, все кричат о подтасовке выборов. Ну и что? Давайте увидим эту дискуссию, давайте поменяем «Единую Россию» и посадим в чиновничьи кресла «Правое дело».
ЛГ: Предположим, что к власти пришли люди, которые сейчас выходят на митинги. Предположим, что их сторонники пришли к власти.
ВП: Почему меня как человека так напрягает эта ситуация с митингами? Я глубоко убежден, что если бы инициаторам этих митингов было что сказать содержательно, то они могли бы прошептать это в микрофон. Они могли бы собраться в небольшой студии и четко изложить.
ЛГ: Они говорят.
ВП: Они разорвали бы Интернет.
ЛГ: Он и так разорван. Они говорят: верните наши голоса, хватит подтасовывать.
ВП: Они говорят о политтехнологиях, но они не говорят о политике. У нас нет партий. Потому что еще Владимир Ильич Ленин говорил о том, что партия — это, прежде всего, течение политической мысли.
ЛГ: Ленин знал, что говорил.
ВП: Он знал, что говорил. Он построил мощнейшую партию, одну из успешнейших партий в истории. Течение политической мысли. Давайте посмотрим внимательно на то, что предлагается политическими партиями. Почему одни объявляют себя левыми, а другие — правыми? Сами-то они это понимают? У меня складывается впечатление, что наши так называемые партии — это социально-коммерческий проект. Каждый лидер оппозиционной партии просто хочет завоевать определенное количество мест в представительных органах всех уровней, чтобы иметь возможность влиять на положение дел. А иногда и для того, чтобы примитивно зарабатывать деньги.
ЛГ: Давайте мы на этом первую часть закончим, а во второй части продолжим нашу беседу и, в частности, подробнее коснемся темы «Человек и труд».
Комментарии