В первую очередь это касается Эдуарда Лимонова и оставшихся у него сторонников. Это же надо — в течение десяти лет заклинать демона революции и, когда «оно» наконец началось, оказаться полностью за бортом процесса! Трудно представить себе что-то более обидное, тем более для «Эдички» с его вечно кровоточащим самолюбием. Возникает подозрение, что Лимонов и его юные революционеры могли быть интересны и эффективны только в специфических, уродливых и выморочных условиях путинского десятилетия. Когда же на московскую улицу массово пошел обыватель (в значении «гражданин»), выяснилось, что ему это все не близко.
На крайне правом фланге ситуация тоже нерадужная. Реакция публики на поведение и речи националистов и на «Болоте», и на Сахарова не сулят ничего хорошего в отношении их перспектив стать выразителями настроений и интересов сколь-либо значительной части манифестантов. Если 200 не вполне социализированных молодых людей в свите Белова на митинге 10 декабря и те бородатые мужчины, что героически прорывались к сцене 24-го, — это потолок их мобилизационных возможностей, то примерно понятно, как может отнестись к ним проснувшийся от политической летаргии обыватель.
Алексей Навальный, единственный, кто имеет основания претендовать на роль более или менее адекватного выразителя настроений протестующих, лоббирует националистов на этих оргкомитетах с их беспощадными битвами за две минуты у микрофона. Лоббирует, видимо, в том числе ценой политического ущерба для себя. Но надолго ли его еще хватит с ними нянчиться?
«Демвыбор», который так «хорошо шел» и, до того как 5 декабря началось «это», провел как минимум два удачных митинга в Москве, практически полностью самоустранился, объявив устами своего лидера Владимира Милова, что сосредоточиться правильнее на президентской кампании. А ведь постоянно заявляемые активистами «Демвыбора» как свои конкурентные преимущества опыт и (предполагаемый) профессионализм в деле организации акций могли бы быть полезны именно в ходе декабрьских выступлений и сейчас. Не говоря уже о том, что их идеология могла бы прийтись ко двору митингующим москвичам с гораздо большей вероятностью, чем революционная фраза и поза Лимонова. Но Милов, очевидно, сам себя изолировал, перессорившись чуть ли не со всеми оппозиционными лидерами сразу. Как и Лимонов.
С системной оппозицией тоже все более или менее ясно: они в целом не у дел в этом процессе, и их попытки (или имитация попыток) подключиться к протестным энергиям с самого начала выглядят не слишком перспективными.
Сила, которая в этих условиях чувствует себя увереннее всего, — это, как ни странно, «старые либералы», которых недоброжелатели кличут «неудачниками 90-х». И хотя с массовой популярностью дела у них обстоят не лучше, чем у всех остальных, они держатся наиболее уверенно. Несмотря на «слив» всех этих «прослушек», на отчетливо прохладное отношение со стороны участников манифестаций на обеих больших акциях, на известные и извечные проблемы с имиджем в глазах массовых слоев населения, Немцов и Рыжков на коне. Их все эти «мелкие проблемки», похоже, не слишком смущают. Они по крайней мере действительно продолжают организовывать митинги и никуда самоустраняться не собираются.
Есть фильм, снятый почти двадцать лет назад. Это советско-польская комедия с символичным в данном случае названием «Дежа вю». И там звучит фраза по адресу американца-снайпера: «Их профессура готова к бою. А наша…» Так вот, сейчас, как и во время финального кризиса советской системы, праволиберальная «профессура» — ошельмованная, оплеванная, демонизированная и категорически непопулярная «демшиза» — опять готова к бою лучше всех. А известная аллергия, которую они вызывают у народных масс, не должна их слишком пугать. Потому что поддержка граждан — это, конечно, очень важно. Но в условиях, когда от ее дефицита равно страдают представители всех идеологических течений оппозиции, решающими могут оказаться другие конкурентные преимущества.
Особенно в ситуации, когда речь может зайти о делегитимизации действующей власти, на смену который кто-то должен будет прийти. Вот тут-то и может сыграть определяющую роль тот факт, что из всех секторов оппозиции именно «старолиберальный» является сейчас сильнейшим в организационном и финансовом отношении. По сравнению с ним и левые, и националисты пребывают в совершенно разобранном состоянии.
Отсев идет не только среди политиков, но и среди публицистов, например. Все большее их число оказываются категорически неадекватными изменившемуся духу времени.
Нынешние события — лакмусовая бумажка, которая взвешивает и отмеряет цену всевозможным объединениям, деятелям и силам. И слишком многие из них не удовлетворяют запросам людей, которые вышли на Болотную и Сахарова, и в социологическом смысле это остается загадкой.
Точно про людей, вышедших на площади, можно сказать пока только несколько вещей. Им не нравится слово «революция». Им не очень близок «русский национализм», во всяком случае, в том в виде, в котором он представлен реальными (а не идеальными) и наиболее раскрученными объединениями типа «Русские». Им вообще практически ничего не нравится в политическом меню «третьей свежести» — ни в разделе блюд «Власть», ни в разделе «Оппозиция». И возникает подозрение, что они, скорее, могли бы солидаризироваться со смыслом речи, произнесенной на Сахарова Ксенией Собчак. Про «не свергать власть, а влиять на нее». Но вот если власть не захочет поддаваться влиянию…
Словом, политически мы еще слишком мало знаем об этих загадочных десятках тысяч наших сограждан, чтобы делать какие-то прогнозы об их настроениях и поведении при разных сценариях. Оно и немудрено: в России вновь родилось общество и издает свои первые младенческие крики. Сначала не поверишь, потом — озадачишься.
Вообще, десять лет жизни и деятельности в условиях «стабильности», даже если ты все их напролет провел на баррикадах «борьбы с режимом», никак не могли способствовать развитию компетенции в сфере настоящего, живого, не убитого властью, с одной стороны, и равнодушием народа — с другой, политического процесса. И вот результат.
История беспощадна. Тому же Лимонову на личном, сентиментальном уровне можно посочувствовать. Почему бы и нет, ведь столько усилий и лет потрачено, а… Но от этого такие объекты сочувствия никак не становятся ближе тем десяткам тысяч людей, вышедшим на улицы, чтобы принять участие в политике.
Материал подготовили: Антон Семикин, Александр Газов
История всё расставит на своё место. Он будет проклят в России, как человек, который сделал всё, чтобы затормозить её развитие. Окружил себя неумехами и странными личностями. Вместо того, чтобы проанализировать результаты 12-летнего руления, раскаяться и уйти в монастырь, его камарилья срочно сочиняет «программу» как сохранить власть, для чего дёргает цитаты из всех программ своих политических противников. И думает, что никто этого не заметит. Ох как ошибается!
«Есть Божий суд, наперстники разврата!» (М.Ю. Лермонтов)