Почему закрывается «Гражданин поэт»? Россия после выборов. Современная журналистика

Почему закрывается «Гражданин поэт»?

Лев Гулько: Здравствуйте, у нас сегодня в гостях продюсер Андрей Васильев.

Андрей Васильев: Здравствуйте.

ЛГ: Поскольку у нас в гостях Андрей Васильев, мы посвятим первую часть нашего «Ресета» тому самому проекту «Гражданин поэт», продюсером и, собственно, придумщиком которого был Андрей Васильев. Уже, наверное, можно сказать: был. Проект закрывается. Зачем, правда, непонятно. Успешный был проект.

АВ: На эту тему мы поговорим. Не «был». Он только 5-го числа закрывается. Еще есть.

ЛГ: Еще есть несколько дней. А зачем? Успешный же коммерчески проект.

АВ: Поэтому и надо заканчивать, а не доживать...

ЛГ: Он же коммерчески успешный!

АВ: И коммерчески успешный.

ЛГ: Так зачем? Ведь он несет золотые яйца.

АВ: Ну как сказать? Проект нужно закрывать, когда людям жалко, что ли. А когда дотягиваешь до конца, уже никому на хрен не нужный, то это и остается в памяти. А вдруг мы что-то новое придумаем?

ЛГ: Как «Гражданин президент»? Я видел кусочки на РБК.

АВ: «Гражданин президент» — это меня попросили. Я вел четыре программы. Это даже не мои программы. Я был просто ведущим. Я там не продюсер, никто.

ЛГ: И все?

АВ: Конечно. Четыре программы. Я их вел.

ЛГ: А гастроли остаются? Всякие чесы?

АВ: Да, гастроли остаются. И чесы.

ЛГ: По странам ближнего и дальнего зарубежья.

АВ: Вот мы с вами поговорим, и я еду в Лондон. Там будет два концерта.

ЛГ: А кто их в Лондоне будет смотреть и слушать? Я не имею в виду Чичваркина и других обиженных. Там есть кому смотреть?

АВ: А Чичваркин их и проводит. В данном случае он продюсер гастролей. Насколько я знаю, один концерт пройдет в «Куин Элизабет холле». Там порядка 700 мест. Это достаточно мажорская тусовка со всякими выпиваниями и закусываниями в перерыве. Там очень дорогие билеты. Я билетами не торгую, но я знаю. А второй концерт будет достаточно демократичным. Так Чичваркин захотел. Там здоровенный зал, вмещающий более полутора тысяч человек. В методистской церкви, прямо напротив «Конгресс-холла». И это будет довольно демократичная штука. Там же очень много студентов из России.

ЛГ: И не только русскоязычных.

АВ: Я не думаю, что будут нерусскоязычные. Без русского языка на нашем концерте делать в общем нечего. Но там до фига русских людей, которые интересуются. И мне постоянно звонят: достань билеты. А я не могу. Я билетами не торгую. Я могу только Чичваркину позвонить и сказать: подойдет человек, продай билет. Вот и все. Звонят какие-то папы: вот мой сын, ему нужно... Билеты дорогие даже на дешевые концерты. Для Лондона это характерно. Там перекупают.

ЛГ: А не было звонков, скажем, из Администрации президента?

АВ: Чтобы билетик достать?

ЛГ: Может, и билетик достать, а может… Ведь раньше же выступали артисты перед правительством. Приглашали на какие-то банкеты. Нет? В принципе, если такой звонок появится...

АВ: А почему бы и нет.

ЛГ: В «Крокус Сити» дорогие концерты идут…

АВ: В «Крокус Сити» все билеты уже раскуплены.

ЛГ: А потом в Кремле.

АВ: Если пригласят… Пока, насколько я знаю, директор Кремлевского дворца сказал нашим промоутерам, что только через его труп.

ЛГ: Пока ему команды не дали, конечно, через его труп. А если команду дадут... Дмитрий Анатольевич.

АВ: Ради Бога. Мы же артисты — бродячие артисты, адвокаты и жиды…

ЛГ: И вообще наше дело кавалеристское. Махнул и ускакал. И все дела. Трудно было работать втроем? Я понимаю, что это банальный вопрос.

АВ: Трудно. И это одна из причин того, что мы закрываемся. Безумно трудно делать это каждую неделю. И потом мы, по-видимому, чересчур задрали планку: если чуть похуже, то у нас трагедия. А Интернет показывает. За предыдущую неделю ролик посмотрели 530 человек, а за эту — 210. И для нас это если не трагедия, то, конечно, дикая неприятность. Тут многое, конечно, зависит от качества новости.

ЛГ: А темы вами отбираются или заказываются кем-то? А если заказываются, то кем?

АВ: У нас достаточно демократическая процедура. Мы где-то в четверг уже подытоживаем. Иногда бывает, что нет ничего в четверг. Ждем-с — до пятницы. У нас был такой показательный момент. Быков написал смешное стихотворение по поводу того, как Сердюков запретил в армии перловку.

ЛГ: Было такое.

АВ: Мы написали, сделали. Смешное такое стихотворение, пародия на «Прощание славянки». Но тут Михалков сам себя выдвинул на «Оскар». Я говорю Быкову: надо переделать. Ему не нравилась эта тема, но он сделал. «Цитадель» ты моя, «Цитадель». Записали. Кстати, хорошее стихотворение. Но там была, правда, утечка в Интернете. Миша читал его на дне рождения Олега Меньшикова. Тот снял и выложил в Интернет.

ЛГ: У Олега, наверное, в ресторане. В «Чемодане».

АВ: А потом 24-го числа Медведев отказался от участия в выборах в пользу Путина. Мы технически не успевали — это же было воскресенье или вечер субботы. И получили по полной программе от наших поклонников. Никого же не интересуют наши технологические проблемы. Все, вы фуфло. С какой-то «Цитаделью» выступили. А представляете, если бы мы выступили с перловкой? Вообще сливай воду.

ЛГ: А эти шедевры, которые никуда не пошли, они куда? В загашник? Жалко как-то терять.

АВ: Я сегодня поеду заканчивать книгу — второй том «Гражданина поэта», — которая будет называться «На смерть проекта. Гражданская панихида». И мы туда, в частности, вставим, наверное, стихотворение про перловку. Кроме того, есть классные стихи, которые создавались прямо на концертах. Они редко когда попадали в нашу основную программу, поскольку обычно писались на местном материале. Но были и исключения. Кстати, «Путин и мужик» был написан на концерте в Ростове или Краснодаре. Это была импровизация.

ЛГ: А есть такие вещи у Быкова, у вас, у Миши Ефремова, через которые вы не переступаете?

АВ: Так мы, наверное, уже через все переступили. Причем у нас же еще есть такой партнер, как Юра Кацман. И когда мы были… Где же мы были? У нас сейчас были гастроли Таганрог — Ростов — Сочи — Красноярск. И, по-моему, в Ростове мы полночи писали про то, как Путин призвал всех умереть под Москвой. И мы, конечно, сделали Виктора Цоя.

ЛГ: Я слышал в эфире «Эха Москвы».

АВ: И Кацман Юра говорит: гореть вам в аду… Но мне-то за что?

ЛГ: Ладно, Кацман, ему можно.

АВ: Там и Буданов… Через многое переступили на самом деле. Новость — она и есть новость. Немножко парит Мишу православная тема.

ЛГ: Он верующий человек?

АВ: Говорит, что да.

ЛГ: Артисты — они все такие. Но вера и те, кто это делает, — разные вещи.

АВ: Не важно. У нас же был пояс Богоматери. И про это мы, собственно, и сделали новую художественную самодеятельность. Называется «Боже мой». Это по Пастернаку — «Свеча горела на столе». Миша немного напрягался. Но объективно это была главная тема недели. Никуда не денешься.

ЛГ: Нам надо заканчивать первую тему. Значит, это все будет продолжено. Это не умрет, насколько я понимаю. «Нет, весь я не умру — душа в заветной лире…» и так далее. Я имею в виду проект. Или все будет иначе?

АВ: Да нет… Когда мы записали последний ролик (предпоследний — Виктор Цой, и будет еще прощальный, мы его в один день записали), какое же это было счастье! Мы вздохнули с диким облегчением. Мы так рады.

ЛГ: Книжки, диски, гастроли… Денег много заработали?

АВ: Прилично. Правда, мы не считали. Когда это все закончится, интересно будет прикинуть.

ЛГ: То есть это был не политический, а коммерческий проект?

АВ: Он никогда не был политическим. Сначала он был художественным. Сначала мы не думали о коммерции. И слава Богу, потому что если бы мы думали о коммерции, то, наверное, ничего бы не получилось. Мы просто хотели приколоться. Это был чистый прикол.

ЛГ: Так все и получается. Хороший коммерческий успех. С чем вас и поздравляем. Мы ждем дальнейших успехов. Первая часть на этом заканчивается. А вторая часть будет серьезной. Мы поговорим о нашей жизни, какой она будет после выборов.

Россия после президентских выборов

ЛГ: Начинаем вторую часть. Что будет после выборов? Вот прошло 4 марта. 5 марта отгремели митинги по разным местам. А что дальше?

АВ: Мое мнение?

ЛГ: Конечно.

АВ: Мы же не случайно заканчиваем проект 5-го числа. Потому что, честно говоря, наш интерес исчерпан. Не знаю, как у Быкова, он более политическое существо...

ЛГ: Он приспособится.

АВ: Не в этом дело. Нам с Мишей это все уже по фигу. Интерес потерян. Ведь нельзя делать дело без драйва. А мы уже будем все это вымучивать. У меня лично интерес пропал. И дальнейшее наше творчество в этом ключе было бы симуляцией. Во всяком случае, с моей стороны.

ЛГ: А то, что на вас давили — по-моему, Быков и Ефремов или кто-то еще. Пытались апеллировать к вашей гражданской позиции…

АВ: Это мы с Ефремовым давили на Быкова, чтобы он не шлялся по митингам.

ЛГ: Вам по фигу, а этот там что-то зажигает.

АВ: Мы на него давили. У тебя же и так огромная трибуна и дикое количество аплодисментов. Сорок с лишним концертов. Ты должен быть нарасхват. Чего ты туда ходишь? Но он не продавился.

ЛГ: То есть вам по фигу, что будет со страной, да? А как же гражданская позиция?

АВ: Нет никакой гражданской позиции.

ЛГ: У меня, правда, тоже нет. Но мы с вами сейчас должны как-то…

АВ: Вы должны — вы и делайте. У меня никакой гражданской позиции нет. Я считаю, что ничего не поможет. Я много раз говорил, что людям не надо ко мне прислушиваться. Если все будут поступать, как я, то, наверное, это будет не очень правильно.

ЛГ: Ну почему же? Если человек будет думать о себе, о своей семье и о ее благополучии, это будет как раз правильно. Мне кажется, это как раз хорошо. И Бог с ними, пусть они сами разбираются со своими выборами. А я буду думать о семье.

АВ: Я как раз так и думаю. В принципе у меня нет никакого интереса даже и рассуждать на эту тему. Если вы меня спровоцируете своими вопросами, я как вежливый человек…

ЛГ: У меня же вопрос был: что будет после? Останется ли эта страна и будет себе дальше потихонечку развиваться? Сколько будет, столько и будет. Невозможно за 50 лет построить — за 200 можно. На наш с вами век хватит.

АВ: Не построим толком ни за 200, ни за 800.

ЛГ: Почему не построим?

АВ: Не знаю. Наверное, погода плохая.

ЛГ: Так с этим уже ничего не поделаешь.

АВ: Ничего и не надо делать. Let it be. Есть такая русская народная поговорка. А этой стране не дают «let it be».

ЛГ: Кто?

АВ: Да никто. Всегда находятся какие-то люди.

ЛГ: У власти?

АВ: У власти или там…

ЛГ: А те, которые оппоненты власти? Они-то чего хотят? Они все кричат на этих митингах, ходят с белыми лентами.

АВ: Они сначала были за честные выборы. Но тема как бы закончилась. Никто же их не отменит, это понятно.

ЛГ: А если он победит честно, главный претендент? Я имею в виду Путина. Он честно победит на выборах. И что дальше?

АВ: Мне не интересно. Другое дело, что он, наверное, уже устал. Наверное, он начнет сейчас какой-то болт закладывать на все это президентское дело. С одной стороны, это хорошо, потому что ослабнут какие-то гайки. С другой стороны, у него братков-то сколько. И если братки начнут рулить, будет еще хуже.

ЛГ: А с третьей стороны, если нефть 220 долларов за баррель и течет такой нефтяной поток... И пускай течет, все равно какие-то маленькие ручейки к нам отходят...

АВ: Хорошо. Но этот поток нефтяной сколько лет протекал, а что было сделано? Подняли на 150 рублей пенсию пенсионерам…

ЛГ: А что должно было произойти?

АВ: На мои деньги можно что-то построить. Вот была газета «Коммерсант» — такой еженедельничек на 16 полос. Потом пошли какие-то деньги, и в еженедельничке стало 32 полосы, появились другие разделы. Потом, когда денег стало нормально, начали делать ежедневную газету, которая превратилась в главную газету страны. Там был журнал такой, журнал сякой. Получился издательский дом. Это движуха. Когда гласность приносила какое-то бабло, люди жили, даже продавая какие-то маргинальные газетенки. Они что-то за это получали. Кто-то просто пропил эти деньги, а Володя Яковлев построил огромный издательский дом «Коммерсант». В стране у нас было что-нибудь такое? Ну «Сколково» построили курам на смех. Или Олимпиаду сейчас финансируют. Причем еще неизвестно, на благо это или… А что еще сделали за эти относительно благополучные годы?

ЛГ: Могли бы.

АВ: Что значит могли бы? Сейчас сидел бы на моем месте какой-нибудь дикий экономист и говорил: нет, вы не понимаете, на самом деле... Фигня все это. Мы должны видеть итог каких-то вещей, которые были выстроены на этой нефтяной базе. А ничего нет.

ЛГ: Так все-таки есть позиция у Андрея Васильева. Вторая часть закончена. Тема третьей части вам ближе. Это медиабизнес. Что будет с медиабизнесом после выборов?

Современная российская журналистика

ЛГ: Итак, медиабизнес. Вы сказали: что было, то и будет. Но ведь он куда-то должен двигаться. В Интернет все как ломанутся. Газет не будет.

АВ: И так уже люди в общем-то смещаются в Интернет. В Интернете больше информации, она более независимая. Там, правда, профессионалов маловато, прямо скажем. С другой стороны, профессионалов из основных средств массовой информации назвать профессионалами можно уже с натяжкой. Поскольку, если они смирились с таким давлением...

ЛГ: Всем хочется жить.

АВ: Я не осуждаю. Но перед этими выборами Владимир Владимирович почему-то решил сымитировать демократию. И, соответственно, пресса стала что-то такое изображать. Закручивать ее теперь труднее.

ЛГ: А будет ли он ее закручивать?

АВ: А может, и не будет. На моих глазах разворачивалась гласность. Я тогда в «Московских новостях» работал. Нам открывали щелочку на полсантиметра и тут же ее расширяли до двух. И, собственно говоря, потом как-то изменилась и страна. В конце 80-х страна поменялась именно за счет прессы. Сознание людей как-то поменялось.

ЛГ: Романтика. Денег не было — все на романтике.

АВ: Тем не менее. Сейчас, глядишь, тоже поменяется. Но я повторяю: я не сильно в это верю, потому что… Когда мы делали «Коммерсант», у нас был лозунг, противоположный ленинскому. Ленин говорил, что газета должна быть не только коллективным пропагандистом и агитатором, но еще и коллективным организатором (хотя сам же все эти три принципа закапывал: ни пропагандист, ни агитатор, ни организатор). Насколько мы видим на примере арабских революций и даже митингов на Болотной и так далее, интернет-медиа, они выступают как организатор.

Мне это глубоко чуждо. Я из другой оперы. Я считаю, что журналистика — это чисто информационная история. Другое дело, что, если мне мешают давать людям информацию, я должен это как-то защищать. Но я считаю, что журналистика должна быть аполитичной. Это не значит, что не нужно писать о политике. В глобальном смысле.

ЛГ: А деньги в журналистике зарабатывать можно?

АВ: А как же. Я сам зарабатывал. И не играл ни в какие игры по большому счету. Сколько лет я был генеральным директором. У меня был хозяин Березовский, прямо скажем, не сильно объективный человек. Ничего. Претензий к «Коммерсанту» не было.

ЛГ: А сейчас, после выборов, можно будет создать медиабизнес? И никто тебя трогать не будет, если ты не будешь писать о политике. Хотя это сложно. Все равно тебя загонят в какие-то рамки. Или не загонят?

АВ: Бог его знает. Захотят — загонят, не захотят — не загонят.

ЛГ: Если не сотрудничаешь, то загонят.

АВ: Сейчас это труднее сделать. И вообще, журналистика состоит не из одних начальников.

ЛГ: Конечно.

АВ: Есть молодые ребята, которые пришли в журналистику, когда уже шаг вправо, шаг влево считался побегом. Сейчас вдруг оказалось, что можно писать и про это, и про то. Это очень сладкая отрава. И загнать этих журналистов обратно в стойло будет трудно. Даже с точки зрения менеджеров трудно. Есть у меня какой-то отдел, где работает десяток молодых парней. И вот я говорю: ребята, сейчас будет проект. И вдруг стоп. С понедельника прикрываем тему. Это довольно тяжело.

ЛГ: Несмотря на хорошие зарплаты?

АВ: Да какие они сейчас хорошие!

ЛГ: Вот и я об этом.

АВ: Прошли те времена, когда они действительно были хорошими. Журналист «Коммерсанта» — это было круто. На телевидении (на центральных каналах) журналисты хорошо получали. Кстати, когда я возглавлял программу «Время», то перед уходом поднял зарплату. Мне говорили, что когда пришел Березовский, зарплата была крутая, а потом все изменилось и она стала небольшой. Я ее поднял, и опять было довольно круто. Но это все 90-е годы. Основные журналистские ресурсы тогда давали людям довольно много денег. Сейчас это уже не так. Сейчас качественный пиарщик зарабатывает в разы больше, чем качественный журналист.

ЛГ: Поэтому, дорогие друзья, лучше быть пиарщиком, чем журналистом.

АВ: Я этого не говорил. Не то чтобы я презирал этот бизнес, но просто я там себя некомфортно чувствую.

ЛГ: Я понимаю. Но приходится. Хорошо. Продюсер Андрей Васильев был сегодня у нас в гостях. Желаем вам удачи. И ждем появления новых проектов. Спасибо.

Материал подготовили: Лев Гулько, Тарас Шевченко, Дарья Шевченко, Виктория Романова, Ольга Азаревич, Лидия Галкина, Александр Газов