Деятельность Совета при президенте по правам человека. Борьба с коррупцией. После победы Путина

Россия после победы Путина

ЛГ: Ну вот, выборы состоялись. Победил тот, кто победил.

КК: Как все и думали.

ЛГ: Как все и думали. Как жить дальше? Что изменится? Может, ничего не изменится?

КК: Есть два варианта. Первый вариант, который, я думаю, набирает больший процент голосов: лучше бы ничего не менялось. Он реально набирает больший процент голосов.

ЛГ: Ни в какую сторону?

КК: Пускай будет так, как есть. Это скрытый социальный договор: мы сами по себе, власть сама по себе. Можем немножко заработать, украсть, еще что-то сделать. Всех это устраивает. Хотелось бы, конечно, получше, но получше — значит, нужно еще что-то украсть. Однако такое счастье тоже долго продолжаться не может, все равно произойдут изменения. По оценке Иры Ясиной, нам осталось где-то десять лет. Я думаю, чуть поменьше, поскольку мы завязаны на углеводородах. Когда-нибудь вся эта лафа закончится...

ЛГ: Ученые говорят, что лафа эта закончится очень не скоро.

КК: Ученые могут говорить что угодно. Я знаю, что Америка, Япония, Западная Европа вкладывают очень большие деньги в альтернативное топливо.

ЛГ: Америка на альтернативном топливе еще и зарабатывает. Поэтому мало ли что вкладывают. В Америке тоже есть заинтересованные люди, которые не сильно...

КК: Я говорю: если. Если это произойдет, то у нас будет такая... на «ж» начинается... Мир, короче. Мир, счастье и радость.

ЛГ: Вечность.

КК: Отсюда вытекает вторая проблема. Общество, страна должны развиваться за счет элиты. Элиты нет, как мы уже говорили. Процесс агрегации элиты нарушен. Потому что у нас туда попадают отнюдь не самые эффективные и умные. Как сформулировал еще Лаврентий Павлович, нам не нужны умные — нам нужны верные. А те верные, которые приходят, за верность еще и плату взимают. Нужна же плата за верность. Вот это и есть коррупция. И так все механизмы — везде пробуксовка. Судебный механизм не работает. Чтобы суд принял решение, нужно обязательно кому-то позвонить. То есть мы опять подходим к тому, что есть поводы для социальной напряженности. Ну есть они. Если они будут вкупе с экономическими, станет совсем плохо. С этими они будут как-то поддерживаться, будут туда-сюда качаться, но все-таки останется какое-то подобие стабильности… Пускай так и будет. Проживем.

ЛГ: Тем более что, как мне кажется, власть, посмотрев на то, что было до выборов, начала потихонечку разворачиваться.

КК: Это давно уже было понятно. Вектор уже задан. Но в чем проблема? Это как с любой болезнью. Острую фазу можно задавить. Первую острую фазу задавили, идет привыкание к лекарству. Лекарство потом подбирать уже очень сложно. А болезнь продолжается.

ЛГ: Сначала сильный антибиотик дней на семь-десять, который вроде бы снял острое воспаление. А дальше...

КК: Да. Острое воспаление снял. А процесс идет.

ЛГ: Дальше должна быть ремиссия.

КК: Да? Сейчас может наступить некая ремиссия. Но процесс-то не остановился. Ставка делается на бюрократию, а не на общество. Причем это даже не вина бюрократии и не вина правителей. Общество еще не структурировано. Оно само не знает, чего хочет. Чего вы хотите? Определитесь.

ЛГ: То же самое говорил Путин: «Я-то готов к переговорам. А они-то чего хотят?»

КК: И действительно: чего? Я сейчас не вижу. Получили…

ЛГ: Там есть конкретные вещи. Допустите нас до телевидения, говорят оппозиционеры...

КК: Хорошо, допустят. А дальше что? Скажут, что следующие выборы будут честными...

ЛГ: Вы будете в телике.

КК: Да, вы будете в телике. Партии? Пожалуйста. Сделайте хоть десять тысяч партий. Замечательно. Дальше-то что? А дальше надо формулировать задачу. Давайте разберемся: углеводород — это национальное богатство или не национальное?

ЛГ: Конечно, национальное.

КК: Тогда, извините, ребята, ренту с национального богатства должны получать все. Кто этот вопрос поднимет?

ЛГ: А почему все должны получать ренту? Мне кажется, что доходы от национального богатства должны идти на науку...

КК: Так это и называется общественный интерес.

ЛГ: Я-то думал каждому — как в Эмиратах…

КК: Тоже неплохо, кстати. У них и на науку идет. Только они существуют за счет чужой науки. Они просто платят деньги, и обучайся, где хочешь. У них другой путь. У каждого свой путь. И тут появится конфликт, первый конфликт. Потому что кто-то ведь додумается сказать: «Ребята, давайте соблюдать общественный интерес. Если это общее достояние, тогда давайте введем общественный интерес. И дальше распределим».

ЛГ: 60 процентов вам, 40 — народу. 40 на всех.

КК: Смелое политическое заявление.

ЛГ: Торг начнется или не начнется?

КК: Я думаю, что вы можете стать лидером оппозиции. С такими предложениями вас сразу назначат лидером оппозиции.

ЛГ: А чего тут дурака валять? Конечно.

КК: Еще можно поучаствовать в этих 60 процентах.

ЛГ: Легко.

КК: У нас все крутится вокруг этой истории. Реально, если разобраться, все это крутится вокруг углеводородов. А в регионах — вокруг земли. То есть функция перераспределения. И функция контроля над национальным проектом. Правильно формулирую?

ЛГ: Правильно.

КК: Только они воспринимаются как средство для зарабатывания денег узким кругом людей. Теперь вопрос: готовы ли будут эти люди? Прошли выборы. Эти люди уже сложились. Они сложились за 12 лет. Готовы ли они будут уступить свой многомиллиардный бизнес?

ЛГ: Не весь, конечно. Часть.

КК: Вот если они будут готовы, если они поймут, что хватит… Часть соберется и уедет, часть станет заниматься здесь политикой, общественной…

ЛГ: Часть может и поделиться.

КК: Тогда есть шанс снять напряжение.

ЛГ: А есть вероятность, что некоторые из них готовы?

КК: Я думаю, что есть. Не все, но некоторые готовы.

ЛГ: Меньшая часть.

КК: Очень небольшая. Они были бы готовы, если бы была угроза их активам на Западе. А такой угрозы нет.

ЛГ: Западу, мне кажется, по барабану.

КК: Больше того. Западу выгодно, когда во время кризиса огромное количество средств поступает в их финансовую систему. Это нормально. Это поддержка банковской системы. Это повышение цен на рынке недвижимости. Почему нет? Поэтому они не готовы… Они же, как мы уже говорили, воспринимают Россию не как свою страну, а как место для зарабатывания.

ЛГ: То есть все останется как есть. С небольшими нюансами.

КК: И последующей тенденцией к ухудшению.

ЛГ: С тенденцией к ухудшению.

КК: С последующей тенденцией к ухудшению.

ЛГ: Пессимистический прогноз.

КК: Если такая система останется, то да.

ЛГ: И сколько это будет продолжаться?

КК: Я думаю, максимум лет десять.

ЛГ: Лет десять. А дальше взрыв и непонятно что.

КК: Хаос.

ЛГ: Ну хорошо. Вот, собственно, таковы итоги. Нам с вами дается десять лет...

КК: …На исправление.

ЛГ: Спасибо огромное. Кирилл Кабанов, член Президентского совета по правам человека и председатель Антикоррупционного комитета, был сегодня у нас в гостях. Хотел сказать: встретимся через десять лет. Нет, встретимся гораздо раньше.

КК: Я думаю, что да.

ЛГ: Всего хорошего. До свидания.

Материал подготовили: Лев Гулько, Тарас Шевченко, Дарья Шевченко, Виктория Романова, Ольга Азаревич, Лидия Галкина, Александр Газов