Либерализация уголовного законодательства. Реформа МВД. Гражданская авиация и причины авиакатастроф

Либерализация уголовного законодательства

Лев Гулько: Здравствуйте. Наш сегодняшний гость — адвокат Игорь Леонидович Трунов. Здравствуйте, Игорь.

Игорь Трунов: Добрый день.

ЛГ: Как всегда, у нас три части. И в первой части мы поговорим о либерализации уголовного законодательства, поскольку это все инициировано сверху. Это инициировано президентом, который сам отчасти играет на этом поле. Хорошо это или плохо? Для чего это? Зачем? Кому это надо? Вот такие вопросы.

ИТ: Не знаю. То, что инициирует президент, не всегда отличается логикой. И я скажу даже больше: оно всегда представляет собой какой-то суррогат. Изначально хорошая идея — и дальнейшее безобразие в виде ее воплощения.

ЛГ: Давайте сразу примеры.

ИТ: Алкоголь за рулем — да, плохо. Ноль промилле — недопустимая норма, потому что 15—20 процентов населения изначально имеют в крови 0,4 промилле. Квас, кефир — это тоже дает. Это говорит о том, что такого бреда быть не может.

ЛГ: Это не либерализация, это наоборот.

ИТ: Я говорю не о либерализации, я говорю об инициативах. Перевод времени на час назад...

ЛГ: А не сажать по экономическим делам?

ИТ: Если говорить о либерализации и о том половинчатом пакете, который принят в части либерализации, то он тоже вызывает удивление. Вот посмотрите. У нас сегодня в Уголовном кодексе есть огромное количество мер наказания, не связанных с лишением свободы. Но они не работают.

В дремучем 1996 году, когда принимали этот Уголовный кодекс, туда записали арестные дома, то есть краткосрочное заключение в тюрьму как наказание. Почему? Потому что длительное наказание никого не исправляет. Это доказано учеными. Это эффект решетки: чем дольше человек сидит, тем больше не понимает, за что он сидит.

Основа — неотвратимость. Но не о том разговор. Длительность. И это общемировая тенденция. Чем короче наказание, тем больше эффект. В особенности первый раз, в особенности для оступившихся. Мы же для чего наказываем? Чтобы исправился человек. Поэтому в Уголовном кодексе прописали арестные дома — в 1996 году прописали. И до сих пор не собрались построить эти арестные дома. Поэтому абсолютно холостой выстрел. Пустое наказание.

Там есть обязательные работы, исправительные работы. Это такая форма добровольно-принудительного труда на предприятиях органов местного самоуправления. Но в закон о местном самоуправлении никаких поправок не внесли, никаких штатов, никаких надлежащих структур не создали. Соответственно, это не работает. То есть в кодексе оно есть, а в жизни не работает. Поэтому в Уголовном кодексе, кроме тюрьмы, то есть лишения свободы, и условного наказания, ничего другого нет. Понимаете?

Никакого другого наказания нет. И вдруг появляется президент и объявляет: «Либерализация. Я тут придумал еще одну форму наказания, не связанную с лишением свободы. Только нужно будет построить еще одни арестные дома», которые, кстати говоря, никто не собирается и не будет строить.

ЛГ: Но идея-то хороша, согласитесь. Сама идея.

ИТ: Понимаете, на одну треть Уголовный кодекс нереален. Всем ясно, что арестных домов не будет. Всем ясно, что исправительные работы никто реализовывать не будет. Так не лучше ли исправить то, что есть, то, что не работает, а не городить еще дальше этот огород? На одну треть не работает, понимаете. Так нет, добавим туда еще что-то, что изначально работать не будет.

ЛГ: Хорошо. Как исправить?

ИТ: Как исправить? Смотрите, наш нынешний Уголовный кодекс является самым жестким по наказаниям за всю историю Российской Федерации и России вообще. То есть он более жесткий по наказаниям, чем это было во времена Сталина. Возьмите знаменитые указы 1937 года и то, что мы имеем сейчас. Так вот, сейчас Уголовный кодекс по наказаниям гораздо жестче, чем все, что было до этого. Понимаете?

С позиций юриспруденции эта странная конструкция, которая построена на решении Конституционного суда, который приостановил применение смертной казни до повсеместного введения суда присяжных, и на каком-то кучерявом определении того же Конституционного суда, подменившем собой поправки и изменения в Уголовном кодексе, конечно, абсолютно нелегитимна.

Совершенно непонятно, зачем нагородили этот огород, вместо того чтобы исполнить свои обязательства. То есть мы обещали подписать Протокол № 6 к Европейской конвенции, который подразумевает отмену смертной казни. Обещали — и не сделали, а потом нагородили этот огород, который вне правового поля. Поэтому то, что сегодня смертная казнь не применяется, это такой ручной режим, который в любой момент может слететь с тормозов. Потому что в Уголовном кодексе смертная казнь есть, а Уголовный кодекс — это приоритет.

ЛГ: До окончания первой части у нас осталась буквально минута, и надо сделать какой-то вывод. Значит, тут работает, а тут не работает, но тем не менее нам приходится в этом существовать. Повторю вопрос, который я уже задавал. Что делать? С чего начинать?

ИТ: Либерализация — это определенная концепция, ее нужно прорабатывать. И ее нельзя проводить точечно. Понимаете? Если либерализация касается только мошенников от предпринимательства, а всех остальных она не касается, правоохранительная система быстро выкручивается. Она говорит: мошенничество не было связано с предпринимательством. Два квалифицирующих признака немножко в сторону, свидетели, которым немножко дали по зубам, сказали два слова туда или сюда — и это уже не предпринимательство, а чистое мошенничество. Все, до свидания.

Такие неверно расставленные акценты, конечно, не дают никакого эффекта. И мы видим эту реакцию. Что, что-то произошло? Предпринимателей стали меньше сажать? Что, Козлова не посадили? Посадили. Никуда не делся.

ЛГ: Я так понял, что независимые суды — это главное.

ИТ: Нет, независимые суды — это часть. А самое главное, конечно, заключается в том, что нужно менять этот сталинско-ленинский Уголовный кодекс, который приняли посткоммунистические ребята. Его нужно менять концептуально. Нужно сокращать, нужно вводить меры наказания, не связанные с лишением свободы. За незначительные преступления по первому разу нельзя сажать ни в коем случае.

ЛГ: Спасибо. Давайте на этом первую часть закончим, а во второй части поговорим о полиции, о реформе и о том, что происходит сейчас.