— Объясните как специалист по уголовному праву, как такое может быть: есть факт агрессии, есть подтверждение этому, есть пострадавшие, а виновных нет?
Если рассматривать ситуацию в теории, любое расследование может привести к разным результатам. Оно предполагает оценку доказательств, проведение экспертиз, в том числе экспертизы видеозаписи.
Кроме того, гипотетически в уголовно-правовом смысле есть разные ситуации. Есть обстоятельства, исключающие уголовную ответственность. Они самые разнообразные, их много в УК перечислено: состояние крайней необходимости, необходимой обороны, невменяемость. Мы не можем исключить, что некая судебно-психиатрическая экспертиза какое-то лицо признает невменяемым.
Исключать любые варианты развития событий в ходе нормального расследования, безусловно, невозможно. Но другое дело, когда речь идет о таком типе доказательств, как видеозапись. Оно достаточно веское, чтобы его как минимум внимательно проанализировать. Есть разные доказательства, разной степени убедительности. Видеозапись — конечно, доказательство убедительное, но при условии, что экспертиза подтвердит ее подлинность и прочее.
В такой ситуации я могу понять Следственный комитет, когда он не может — разумеется, являясь официальным органом, — сказать, что будет принято такое-то решение. Это логично. Было бы странно, если бы сейчас в СКР его предсказали. В этом смысле я бы расценивал комментарии Александра Бастрыкина как нормальные и дипломатические, когда органы расследования говорят, что сначала проведут расследование, оценят доказательства, а потом примут решение. Когда решение будет принято, тогда можно будет с большей уверенностью говорить, что это конкретное решение, а не дипломатия.
А так это стандартный ход с точки зрения любого органа, будь то прокуратура, Следственный комитет или суд. До принятия официального решения они не могут сказать, что будет именно так-то, даже если теоретически для них решение кажется вероятным и очевидным. Это правильно с должностной точки зрения. Потому что, как я уже сказал, гипотетически варианты развития событий при нормальном расследовании могут быть разные, даже если нам что-то видится очевидным в такой ситуации. Главное, чтобы расследование было независимым, объективным, чтобы оно действительно принесло реальные результаты. Это основное, что можно пожелать.
— Как можно доказать, что применение силы было обоснованным или необоснованным?
Ситуация развивается в динамике, происходит анализ видеоматериалов, идентификация участников. А вообще это очень непростая проблема сейчас, и, честно сказать, она не только российская. Доказательственная система еще не совсем адаптирована к новейшим технологиям, к YouTube, к социальным сетям. Сейчас ведутся определенные научные исследования на межгосударственном уровне.
Во всяком случае, видеозапись надо фиксировать, идентифицировать и подвергать различного рода экспертизам, нужно сравнивать участников, тех, кто на ней изображен. Причем не только самих участников — тех, кого били, и тех, кто бил, — но также желательно тех, кто присутствовал в максимальном объеме. В дальнейшем они допрашиваются, выясняется, что этому предшествовало, что было после.
Здесь может быть целый ряд доказательств. Но ключевым является, конечно, анализ подлинности видеозаписи, установление круга участников этого события, их допрос с целью выяснения мотивации и той ситуации, которая привела к этому, и так далее. Это будет и допрос свидетелей, и допрос потерпевшего.
— Сообщалось, что потерпевший не подавал заявления в полицию, а омоновец, пинавший его ногами, служит не в Москве. Это влияет на ход следствия?
Это вряд ли можно воспринимать всерьез. Дело они возбудили. В данном случае это дело так называемого публичного обвинения. А здесь любое сообщение, в том числе непосредственное обнаружение, — а видеоролика достаточно, чтобы обнаружить факт, — уже обязывает возбуждать уголовное дело. Что и было сделано.
Потерпевший должен быть установлен и допрошен. Это уже задача расследования — его установить, признать потерпевшим, допросить и так далее.
Что касается того, что омоновец не московский, то это проблема подследственности. В некоторых случаях бывает ситуация, когда подозреваемый не из Москвы и большинство свидетелей не из Москвы, — тогда расследование теоретически может вестись и не в столице. Но это не данная ситуация. И такие факты не являются серьезными процессуальными аргументами, которые могли бы препятствовать серьезному расследованию.
— Как закон регламентирует наказание для полицейских в подобных случаях?
Это в итоге зависит от квалификации. Пока расследуются факты, любые квалификации предварительные. Одно дело, если имело место, допустим, превышение необходимой самообороны. Другое — если имело место насилие, да еще с квалифицирующими признаками лица, заведомо находящегося в состоянии беспомощности...
Говорить сейчас о наказании еще рано, потому что для начала задачей расследования является не только установление самого факта, но и его точная юридическая оценка. А оценка в такой ситуации может быть разнообразная. К примеру, нанесение телесных повреждений. Здесь опять же нужна экспертиза, которая оценит состояние потерпевшего, потому что телесные повреждения могут быть разной степени тяжести: легкие, тяжкие. Это очень важные моменты, по которым определяется квалификация, а значит, и наказание.
Наказание зависит не только от самого деяния, но и тяжести последствий. Может быть ситуация, когда человеку нанесли удар, и он после этого стал инвалидом. А может быть, когда нанесли удар, и никаких последствий. Не более чем пинок. Конечно, в таких ситуациях будут принципиально разные квалификация и наказание.
— Что в подобных случаях происходит в других странах? Наказывают ли полицию? Или априори виноват тот, кто замешан в беспорядках?
Полицейский — это представитель власти. Поэтому в случае с полицейскими, ко всему прочему, определяется, есть ли здесь превышение власти или нет. Любая агрессия со стороны полицейского является предметом разбирательств. Во всех странах это наказуемо. Другое дело — расследование показывает, допустим, что агрессия была в состоянии крайней необходимости и полицейский был вынужден так действовать, или была немотивированная агрессия. Это для любого расследования очень важный момент.
Но, естественно, ни одна система не может допустить, чтобы полицейский немотивированно проявлял агрессию в ситуации, когда он мог ее не применять. Только ситуация крайней необходимости может оправдывать в той или иной системе применение каких-то физических мер. Иначе нельзя восстановить общественный порядок. Такие ситуации бывают, но это и есть предмет расследования.
Одно дело, когда надо усмирить бушующую толпу и очевидно невозможно это сделать увещеваниями. Другое дело, когда потерпевший человек не способен причинить вред, а полицейский действует из мести или немотивированной жестокости. Это очень разные по своим последствиям ситуации в любых странах. Иногда достаточно и служебного расследования.
Но ситуация с видеозаписью с Болотной площади явная и публичная. Конечно, в любой стране было бы проведено некое уголовное расследование, которое и должно ответить на вопросы. Тем более учитывая общественный резонанс и то, что это стало известно всем. Поэтому ни одна система, как бы она ни прикрывала своих полицейских, конечно, не может мириться с немотивированным превышением власти со стороны полицейских.
— Как в данной ситуации поступит наша власть? Все будет по закону?
Сказать, что у нас все всегда будет по закону, было бы большой иллюзией. На сто процентов ни я, ни другие члены нашего общества, думаю, не уверены всегда, что полиция действует по закону. У нас, безусловно, есть общественное недоверие к действиям полиции, и оно оправданно. Мы только недавно сталкивались с противозаконными действиями полиции в Казани и других городах. К сожалению, уровень полиции не тот, который хотелось бы иметь.
Здесь очень важные два момента. С одной стороны, наличие политической воли, чтобы действительно довести это до конца. И второе — чтобы процесс был объективным. Здесь остается только пожелать, чтобы эти факторы были.
Самым неумным в этой ситуации было бы начать спасать честь мундира. Государство должно быть заинтересовано в том, чтобы такие случаи были расследованы максимально объективно. И объективность расследования показала бы обществу, чем были обусловлены такие действия. А если ничем, значит, надо наказывать, исходя из последствий.
Уверенности стопроцентной в этом нет. Но здесь вопрос в значительной мере мудрости власти, чтобы довести это до правильного, законного решения. Иначе институты не работают, и это прежде всего идет во вред самому государству в плане доверия общества и функционирования государственной системы.
Материал подготовили: Елена Николаева, Мария Пономарева, Александр Газов
Комментарии