В последние месяцы несколько видных российских журналистов, отличавшихся разной степенью вольнодумства, потеряли работу.
6 июня Филипп Дзядко перестал быть главным редактором «Большого города». Согласно полуофициальной информации, инвесторы были недовольны изобилием политики в журнале, который задумывался как путеводитель по развлечениям столицы для среднего класса.
Для ИД «Коммерсантъ» минувшее лето стало сезоном закрытий и увольнений. 10 июня руководство издательского дома объявило, что прекращает выпуск издания Citizen K. Официальное объяснение — коммерческая бесперспективность: за 3,5 последних года во столько же раз сократилось количество рекламных полос в журнале.
11 июля покинул свой пост главный редактор и один из основателей радиостанции «Коммерсантъ-FM» Дмитрий Солопов. Сам он объяснил это решение тем, что намерен сосредоточиться на собственном бизнесе — рекламной группе «Идальго». Радиостанция не прекратила работу — ей повезло больше, чем телевизионному проекту «Коммерсантъ-ТВ», который тоже был закрыт.
25 июня Илья Барабанов, теперь уже бывший шеф-редактор еженедельника The New Times, уволился со своего поста. «В отличие от всех других отставок последних месяцев, в моем уходе никакой политики нет, да и не может быть. Просто в какой-то момент я понял, что все, что мог, журналу отдал, пора двигаться куда-то дальше, пора сделать следующий шаг. Думаю, это в конечном итоге будет полезно и мне, и журналу. 5,5 лет и ровно 250 номеров — хороший результат, я им доволен, а дальше будет еще интереснее», — написал он в своем блоге. Однако на фоне лихорадки закрытий проектов и увольнений журналистов его решение наводило на определенные размышления.
Можно вспомнить и о судьбе Ксении Собчак, которую летом окончательно вытеснили изо всех мало-мальски раскрученных проектов.
И, наконец, в понедельник стало известно, что главный редактор журнала «Вокруг света» Мария Гессен (она предпочитает называть себя Маша Гессен) уволена с занимаемой должности. «Я покидаю «Вокруг света» #спасибопутинузаэто», — написала она в своем микроблоге.
Формат Twitter’а ограничивает творчество пользователей 140 символами, поэтому Маша Гессен конкретизировала суть случившегося в беседе с корреспондентом «Большого города»:
«Контракт расторгнут из-за разногласий по поводу разделения полномочий между редакцией и дирекцией. Суть этих разногласий состоит в том, что владелец попросил меня отправить корреспондента в экспедицию по спасению стерхов — это такие журавли. В ходе этой экспедиции президент России и глава попечительского совета Российского географического общества (РГО) Владимир Путин должен выпустить стерхов на волю. Я отказалась, посчитав это вмешательством в работу редакции и нарушением закона о СМИ. Мы собирались писать о стерхах. Но экспедиции с участием Путина имеют свою специфику — достаточно вспомнить спасение тигров или поиски амфор. Может оказаться, что деревья привязаны к пенькам. И профессиональный долг обяжет корреспондента об этом писать — эти сомнения я высказала в телефонном разговоре с издателем».
Строго говоря, нет ничего удивительного в том, что журналисты увольняются — по собственному желанию или по настоятельной просьбе начальства. Равно как и нет ничего загадочного в закрытии проекта, который элементарно надоел владельцу. Все можно было бы объяснить с позиций экономики и межличностных отношений, если бы не одно «но».
Мы живем в России, на дворе 2012 год, и «вертикаль власти», испытавшая неприятные ощущения в последнюю зиму, торопливо подкручивает гайки. В комплекс мероприятий по обеспечению стабильности входит и усиление контроля над прессой. Речь идет не о «высурковской пропаганде», и не об оппозиционных политических медиа, а о популярных СМИ, придерживающихся умеренной линии в политике. Отсутствие привязки к конкретным политическим силам привлекает к ним обширную аудиторию, широта охвата этой аудитории делает их серьезными игроками на информационном поле. Закономерно, что «кремляне» стремятся обеспечить нейтралитет или лояльность популярных СМИ. Добиваться лояльности от журналистов, действуя напрямую, сложно, поэтому давление оказывается через собственников изданий.
Всем известно, что собственники в России имеют, выражаясь языком охранителей, «ограниченный суверенитет». Это означает, что к владельцу некоего актива могут прийти люди и сообщить «просьбу на грани поручения». Мол, «вы вы же понимаете…» А кто не понимает по-хорошему — того заставят понять по-плохому.
Комментирует Юрий Сапрыкин, журналист, шеф-редактор объединенной компании «Рамблер-Афиша».
О давлении со стороны вертикали власти говорить не приходится.
Эта цепь событий — следствие обострения отношений между журналистами и собственниками изданий. Собственники в вертикаль власти не встроены, но об отношениях с ней думают больше, чем журналисты и даже главные редакторы. И эти отношения определяются не только тем, как в том или ином СМИ обзывают Владимира Путина. В случае с Машей Гессен речь шла не о том, что редактор «Вокруг света» позволил себе вольнодумные высказывания, — речь шла о том, что собственники хотели вовлечь редактора в пиар-компанию первого лица, а главный редактор этому воспротивился.
Одним словом, это очень разные случаи. Причем большинство из них являются конфликтами собственника и редактора, и если говорить о какой-то зоне обострения — это отношения журналистов и собственников.
Что касается закрытий и увольнений в «Коммерсанте» — доподлинно не знаю, свечку не держал. Но там не только политика. Со стороны собственника имела место нервная реакция на какие-то публикации — вроде размещения в еженедельнике «Власть» после выборов бюллетеня с нецензурной надписью. Также было желание сильнее контролировать редакционную политику и от греха подальше расставить чуть больше заградительных барьеров. Для менеджмента отдельных редакций это оказалось неприемлемым. А новый менеджмент начал минимизировать не только политические риски, но и сопряженные с ними риски чисто финансовые.
Что первично, политика или экономика, мы не разберемся никогда, но в конфликте, который возник в «Коммерсанте», это переплелось.
В случае с Барабановым все проще: иногда люди просто меняют работу. Илья проработал в The New Times много лет, и каждый журналист скажет, что иногда глаз замыливается и хочется что-то поменять. Что касается политического давления — его риск в нынешней редакции The New Times меньше, чем в «Коммерсанте».
Материал подготовили: Владимир Титов, Мария Пономарева, Роман Попков
Комментарии