— Какова роль адвоката в современном судебном процессе, особенно политическом? Ведь часто говорят, что от защитника ничего не зависит...
Конечно же, это не так в любом случае. Если ничего не зависит от защитника, тогда остается только сложить лапки и помирать. Собственно, тогда не нужно заниматься ни политической борьбой и ничем больше.
Во-первых, все-таки роль адвоката велика с правовой точки зрения, иногда что-то удается добиться. Не далее как в понедельник мировой судья вынес, уже повторно, решение в пользу известного оппозиционного лидера Бориса Немцова, которого представлял ваш покорный слуга, против активистов прокремлевского молодежного движения. То есть, в принципе, иногда чего-то удается добиться, причем с полноценным правовым результатом даже и в нашей крайне неправосудной судебной системе.
Момент второй. С любой точки зрения, даже если нет конкретного какого-то вроде бы формального юридического результата, тем не менее роль адвоката велика в том, чтобы конкретно донести позиции сторон по политическим процессам. Не всегда это удается самим адвокатам — тут уже может быть вопрос и к обществу, и к квалификации адвоката, и к его подопечным, которые иногда на себя берут лишние функции вместо того, чтобы поручить их адвокатам.
Как правило, линия оппозиции понятна, как более уязвимая. В данном случае велика роль не только участников оппозиционных процессов, которые сами по себе, как правило, люди с внятной и политической, и правовой позицией, что-то они могут донести сами. Но опять же не надо сбрасывать со счетов то, что адвокаты также должны этому содействовать.
Не всегда адвокат может быть согласен со своим доверителем, но я, например, не принадлежу к числу тех адвокатов, которые считают, что главное — формально выполнить свои обязанности. Я защищаю на сегодняшнем этапе политического развития только оппозиционных деятелей и считаю это правильным. По процессам неполитическим у меня есть разные доверители, в том числе и от партии власти. Например, по жилищным делам и наследственным. Но по политическим процессам я сделал свой выбор и здесь не могу согласиться с теми, кто говорит, что мне все равно, кого защищать, лишь бы это делать профессионально. Мне это непонятно. Но это личное дело каждого.
Я считаю, что адвокат должен внятно доводить позицию своего доверителя, особенно хорошо, когда она совпадает. У меня, например, в подавляющем большинстве случаев она совпадает. Я защищаю преимущественно либеральных оппозиционных деятелей. Это вторая позиция.
И третья позиция. Не надо сбрасывать со счетов, что пока еще, во всяком случае, мы члены Совета Европы, хотя это может измениться при нынешней позиции властей. Очень важно донести на международном уровне, в том числе и в Европейском суде по правам человека в Страсбурге, позицию своих доверителей по судам с политической подоплекой, по избирательным спорам, по регистрации партий, по незаконным арестам и обыскам. Чтобы в Европе понимали, что происходит в России, и не вздумали относиться к тому же самому Владимиру Путину как к обычному, ординарному деятелю, немного заблуждающемуся, как это зачастую бывает, и к нашему режиму как в целом демократическому, но немножко не туда забредшему. У нас сейчас фундаментальные проблемы с правами человека, и кому, как не адвокатам, содействовать тому, чтобы все это знали.
Хочу сказать, что, с моей точки зрения, это должно работать, потому что нынешний политический режим хоть и гнется в сторону авторитаризма и тоталитаризма, а сейчас еще и «черной сотни». Сейчас идет четкая опора на «черную сотню», что во многом, кстати, перекликается с последними годами Николая Второго. Но вся проблема в том, что, в отличие от сталинского времени, элита учит своих детей не в России и не в Пекине, скажем, а в Кембридже. Капиталы держат не на Кубе, а в Швейцарии или Лихтенштейне. И отдыхают тоже чаще всего не в Иране, а преимущественно на Лазурном берегу.
Поэтому я думаю, это тоже определенным образом способствует, чтобы элита понимала, что можно не удержать никаких своих преференций, к которым она так привыкла, — выкачивать деньги из страны и потом прекрасно прожигать там и вопить про особый путь демократического развития. Чтобы так просто это у них не сходило с рук, чтобы это все-таки сопровождалось какой-то демократизацией. Здесь тоже должна быть велика роль адвокатов.
— Что главное в политическом процессе — процессуальные детали, связанные с действиями ваших подзащитных, или политические декларации?
Адвокат, конечно, прежде всего занимается правовыми вопросами. Здесь не должно одно подменять другое. Адвокат занимается прежде всего вопросами права. Но, еще раз повторяю, я не отношусь к тем адвокатам, которые совсем абстрагируются от политики. В этом плане мне повезло, и в подавляющем большинстве случаев я и с политической точки зрения согласен со своими подзащитными, и это стараюсь привносить. Но в принципе мое дело как адвоката — это, конечно, все-таки правовая позиция. А с политической стороной вопроса доверитель, я думаю, разберется не хуже.
— В среду была освобождена одна из участниц Pussy Riot, ей заменили срок на условный. Что интересно, произошло это после смены осужденной своего адвоката. На первом процессе даже не говорилось о том, что, оказывается, Самуцевич по сути не принимала участие в акции. Адвокаты говорили только о всех трех участницах одновременно, делая упор на политику. Такая тактика оправданна? Или у каждого по одному делу должен быть свой защитник?
Я не участвовал в этом процессе и не готов давать комментарии по нему. Но вообще вы упомянули пример, который характерен не только и не столько для политических процессов, это в принципе давнишняя известная адвокатская проблема, что между участниками по одному делу могут различаться позиции и как в этом плане должны себя вести адвокаты, в том числе с этической точки зрения. Это давнишняя-давнишняя проблема, вовсе не только и не столько относящаяся к этому процессу. Но его конкретно я комментировать не собираюсь.
Это отдельная большая проблема. В России момент, скажем так, правовой этики адвокатской разработан гораздо хуже, чем на Западе, например, где этому посвящены целые большие многолетние курсы. Скажем, в США два года читается курс по правовой этике для адвоката. У нас дай бог, если один семестр. И там это очень подробно и долго разбирается. Основной момент, как я понимаю, сводится к тому, что адвокат должен стараться выгораживать своего подзащитного и не потопить остальных при этом. Чего, насколько я понимаю, в данном случае не было.
Все же остальное — что адвокат учел, что не учел — это уже отдельная большая правовая проблема, по которой вообще можно проводить отдельные симпозиумы, конференции, дискуссии и так далее.
— Уточните, у каждого из нескольких подсудимых по одному делу должен быть свой адвокат?
Адвокат в любом случае свой, а вот позиции, сходные или различные, — это зависит от обстоятельств конкретного дела. В разных случаях может быть по-разному.
— Чем отличается политический процесс от обычного именно для адвоката?
Существует расхожее мнение, что в России очень коррумпированные суды. На самом деле суды действительно коррумпированы, но степень их коррумпированности, мне кажется, в общественном мнении несколько преувеличена. Я, например, ни разу в жизни ни в каком суде не заносил взятку. И слава богу, и счастлив этому факту. При этом значительное количество гражданских дел, не связанных с политикой, удается выигрывать. Вообще степень коррумпированности российских судов, особенно по гражданским делам, несколько преувеличена.
Проблема в другом. Не столько в коррумпированности, сколько в пресловутом административном ресурсе. Административный ресурс действует, к сожалению, таким образом, что если политическому режиму нужно какое-то выгодное ему решение, то он его добьется любым путем. Классический пример — Михаил Ходорковский, который сам у себя украл всю добытую нефть, да еще заплатив при этом налоги. Это один из самых абсурдных, наверное, в мировой истории процессов. Просто режиму в любом случае нужно было добиться осуждения Ходорковского по второму делу.
Поэтому политический процесс отличается заведомостью приговора по уголовным делам и заведомостью выгодного властям решения по гражданским и административным делам. За редчайшим исключением решения выносятся в пользу режима. Там, где нет политической составляющей, например, бракоразводный процесс, наследственные споры, жилищные и так далее, которыми я, например, тоже занимаюсь, там, конечно же, есть и состязательность сторон и там, мне кажется, коррумпированность судов несколько преувеличена в общественном мнении.
Материал подготовили: Елена Николаева, Александр Газов
Комментарии