19-летний Игорь Кириловский, арестованный за разбой, ждет обвинения, несмотря на стопроцентное алиби

Дело Игоря Кириловского, ч. 1

Дело было возбуждено в январе сего года по статье 162 часть 2 — это разбой, особо тяжкое преступление. По этому делу был задержан, а затем и арестован Кириловский Игорь Николаевич, 20 лет от роду, который, как мы и говорили в прошлой вашей встрече, не имеет к этому делу никакого отношения.

Арестовали его исключительно благодаря опознанию, которое провел потерпевший Каримов. Он «опознавал» Кириловского по росту, хотя тот на опознании сидел. По голосу — но Кириловский молчал, поэтому опознание по голосу абсолютно надуманно. Еще потерпевший описывал одежду, по которой он якобы опознает Кириловского, однако на Кириловском такой одежды не было. Более того, она у него просто отсутствует. Вот на этом основывалось обвинение Кириловского и взятие его под стражу.

За те несколько месяцев, что прошли с нашей с вами встречи, ничего, к сожалению, не изменилось. Он до сих пор находится под стражей. Более того, стража продлена ему до 30 ноября. Однако произошли кардинальные изменения в материалах дела.

Дело в том, что мною в соответствии со статьей 86 части 3 Уголовного кодекса РФ был собран ряд доказательств, которые не только подтверждают невиновность Кириловского, но и полностью опровергают предъявленные ему обвинения, представляя собой в совокупности стопроцентное алиби. То есть Кириловского просто не было на месте преступления в силу ряда причин и обстоятельств. Я коротко попытаюсь объяснить зрителям, какие же доказательства были собраны.

Дело в том, что Кириловский работал в городе Королеве в качестве стажера-бармена в кафе «Пронто», в котором ведется видеонаблюдение — с начала рабочего дня и до конца. Так вот, 24 января — а это дата совершения преступления иными лицами (я утверждаю, что иными, а не Кириловским) — Кириловский находился на рабочем месте, о чем свидетельствует видеозапись, — по крайней мере до 11 часов 13 минут. Все это время он был в кадре.

К сожалению, данная запись была снята технически неправильно, и получилось так, что на записи Кириловский до 11.13, затем запись отсутствует и возобновляется уже в 17 часов. С этого момента Кириловский снова в кадре. Следствие выдвинуло версию, согласно которой Кириловский мог уехать с работы, совершить преступление, а затем вернуться обратно.

Я с помощью ходатайства предложила следствию проверить данную версию — а следствие, как вы понимаете, обязано проверять все версии, имеющиеся в деле. Но следователи очень долго не могли собраться и провести хронометраж, и следственный эксперимент провела я как адвокат. То есть я приобрела новенький видеорегистратор с функцией GPS. Как вы понимаете, GPS определяет координаты — чтобы следствие, увидев результаты моей работы, не заподозрило меня в том, что я ехала в одном месте, а снимала другое.

Мы прибыли с понятыми к кафе «Пронто» (это Королев, проспект Космонавтов) и, исходя из времени пребывания Кириловского в кадре в 11 часов 13 минут, дали некую фору в пять минут и в 11.18 двинулись в сторону Москвы, в сторону адреса, по которому было совершено преступление (это Большая Полянка, 30, — самый центр Москвы).

Режим движения был штатным — ни аварий, ни серьезных задержек движения. Это был будний день, вторник. Нас интересовал период с 11 утра до часу дня. Мы ехали в обычном режиме и прибыли в искомую точку на улице Большая Полянка через 1 час 41 минуту. Там мы закончили запись, и я составила протокол, в котором расписались понятые, оператор и водитель. Эти доказательства я и предоставила следствию.

Затем я собрала ряд справок, которые подтверждали невозможность прибытия Кириловского на Большую Полянку. Я получила справку из РЖД о том, что в этот день был технический перерыв в работе электричек и первая электричка на Москву ушла в 12.47. Хочу сразу обратить ваше внимание на то, что преступление, в котором обвиняют Кириловского, было совершено с 12 до 12.30.

Затем я получила справку из Гидрометеоцентра о том, какая погода была 24 января. Поскольку свой следственный эксперимент я проводила в июле, мне нужно было каким-то образом выяснить, а что же было в январе.

Затем я взяла справку из дорожных служб коммунального хозяйства, в которой было указано, что с нуля градусов дороги обрабатываются реагентом. После такой обработки они становятся влажными и скользкими, так что скорость движения должна быть уменьшена. Соответственно, если в июле это был 1 час 41 минута, то в январе можно было потратить еще больше на дорогу от Королева до Большой Полянки.

Еще я сделала запрос в Яндексе обо всех маршрутах городского транспорта — как можно было добраться из одной точки в другую. Там время зашкаливало за 2 часа 14 минут, поскольку ехать надо было автобусами, а затем на метро.

Вот эта совокупность доказательств не только подтверждала стопроцентное алиби Кириловского, но и полностью опровергала позицию обвинения.

Но мне этого показалось все-таки недостаточно, и я заявила ходатайство о проверке Кириловского на детекторе лжи, на полиграфе. Ему были проведены эти исследования, в соответствии с которым он не причастен к данному преступлению.

Казалось бы, на этом следствие в отношении Кириловского должно быть закончено — если говорить с точки зрения закона, поскольку позиция обвинения опровергнута в полном объеме. И Кириловского следовало бы отпустить из-под стражи. К сожалению, этого не произошло.

Дело Игоря Кириловского, ч. 2

С июня месяца помимо сбора процессуальных доказательств я занималась тем, что приходила с жалобами и ходатайствами к руководству Следственного управления.

Первый, к кому я обратилась, был заместитель начальника Следственного управления города Москвы полковник Веретенников Игорь Андреевич, который отреагировал на мои приходы и жалобы весьма адекватно. Он истребовал дело, передав своим подчиненным поручение проверить его, и по результатам проверки дела дал достаточно серьезные указания для проведения определенных следственных действий.

К сожалению, затем он заболел и болел достаточно долго. И поскольку указанные им следственные действия были выполнены, а реакции никакой не поступило, я пошла на личный прием к новому начальнику Следственного управления (это ГСУ МВД по городу Москве) генерал-майору Морозову Владимиру Дмитриевичу. Я пришла к нему с жалобой, в которой изложила всю процессуальную базу, полностью опровергающую виновность Кириловского. В резюмирующей части этой жалобы я просила еще раз проверить доводы и принять решение о прекращении уголовного преследования Кириловского и освобождении его из-под стражи.

После посещения Морозова прошло уже двадцать дней. Его подчиненные этими вопросами не занимались, мотивируя свое бездействие разными причинами — отчет там нужно составить и так далее. Составить отчет им, значит, важнее, чем решать судьбу незаконно находящегося под стражей лица.

Десять дней назад было принято решение, представляющееся мне странным и абсурдным. Оно не основано на законе. ГСУ МВД по городу Москве решило, что у них нет оснований освобождать Кириловского из-под стражи, и предложило следователю направить дело в суд.

Тут мне бы хотелось сказать два слова о следователе. Удивительно квалифицированная следователь, капитан юстиции. Она полностью разделяет законную позицию по делу, поскольку понимает, что доказательств вины Кириловского в деле нет.

Но, несмотря на формальное положение о том, что следователь независим и подчиняется только закону, она, к сожалению, самостоятельно принять процессуального решения не может, поскольку на нее оказывает давление ее непосредственное руководство (это УВД «Якиманка» и Центральный округ). И, как я поняла, на нее было оказано немалое давление со стороны руководства или лиц, курирующих этот вопрос, в ГСУ города.

Я считаю, что решение направить дело в суд может считаться абсолютно правильным в правовой стране. Ведь во всех странах виновным или невиновным признает только суд. Но у нас, к сожалению, нет сейчас ни суда, ни правосудия. Наши суды являются репрессивной машиной, которая уничтожает людей вне зависимости от того, виновны они или нет. Мы видим это по многим приговорам: это есть и в прессе, и на телевидении.

Вот почему меня так огорчило и насторожило это указание руководства направить дело в суд. Очевидно, что при попадании дела в суд шансы на оправдание равны ноль целых и сколько-то там десятых. Я уже говорила о том, что у нас в стране под стражей находится около миллиона человек (это статистика ФСИН), а оправдательных приговоров по стране — всего 0,5 процента. Поэтому, конечно, вы можете понять мои опасения по поводу решения о передаче дела Кириловского в суд.

Я предприняла последнее на сегодняшний день действие: обратилась к прокурору межрайонной Замоскворецкой прокуратуры. Обратилась я с жалобой, в которой изложила всю позицию по делу с анализом всех процессуальных документов, и в резюмирующей части просила прокурора не утверждать обвинительного заключения.

Дело должно поступить к прокурору с обвинительным заключением, которое будет составлено следователем. И прокурор должен либо утвердить обвинительное заключение (и тогда дело пойдет в суд), либо, изучив материалы этого дела, не утверждать такого заключения — что в данном случае будет единственным законным решением.

Ну вот, жду я результатов по этому поводу, поскольку пока что мы знакомимся с материалами дела, и оно поступит в прокуратуру не позднее 13 ноября. Позиция руководства и ГСУ понятна. Прокуратура, естественно, никаких векселей в настоящее время не выдает.

Исполняющий обязанности прокурора Замоскворецкой прокуратуры — человек высокой квалификации и, как мне стало известно, человек, соблюдающий законность. Это Омаров Али Омарович. Он сказал, что, когда дело поступит в прокуратуру (я была у него на личном приеме) для утверждения обвинительного заключения, он лично исследует данное дело и примет определенное решение. Такова на сегодняшний день ситуация по этому делу.

А дальше все может быть совершенно непредсказуемым. Обвинители в процессе — обычно всякие мальчики и девочки от лейтенанта до капитана. Они самостоятельно ни за что в жизни не откажутся от обвинения, даже если будут видеть, что в деле ничего нет. Все потому, что они боятся руководства прокуратуры города.

Вспомните всем известное дело Мирзаева. Так вот, прокурор, которая была в деле Мирзаева (это, кстати, Замоскворецкий суд), впервые за всю мою тридцатилетнюю профессиональную жизнь отказалась от обвинения в более тяжком преступлении. И смотрите, что происходит: судья Федин, который должен был вынести приговор еще 17 сентября, по собственной инициативе возобновил судебное следствие — после прений, а это же полный нонсенс.

Я не помню за свои 17 лет адвокатства, чтобы судья возобновил в таком случае следствие (тем более по собственной инициативе). И теперь он пытается назначить пятую экспертизу по этому делу. Никто в городе не хочет проводить такую экспертизу, тем не менее приговор до сих пор не вынесен.

И как вам ответить на вопрос по делу Кириловского, я просто не знаю. Ведь прокурор в деле Мирзаева четко сказала: вот этого состава нет. И это ее профессиональный подвиг. Что будет здесь, не знаю. Если Омаров сейчас утвердит обвинительное заключение, то он, зная о том, что я уже глубоко влезла со всеми своими жалобами, либо даст указание обвинить и дать поменьше, чтобы не жаловались, либо скажет: так, закрой глаза и обвини. И тогда пойдет на всю катушку.

А может быть чудо, и он скажет обвинителю: знаешь, дорогой, давай-ка вы дело выслушаете в суде в полном объеме, а там скажи, что Бражникова ты признаешь виновным (это второй обвиняемый), а вина Кириловского в деле подтверждения не нашла. Но это чудо может случиться не ранее, чем месяца через полтора-два, то есть все это время парень будет продолжать сидеть.

А может этот кошмар закончиться для Игоря уже через 10 дней — в случае если прокурор возвратит дело с распоряжением освободить Кириловского.

Материал подготовили: Роман Попков, Дарья Шевченко, Виктория Романова, Нина Лебедева, Мария Пономарева, Александр Газов