— Все знают зацикленность Медведева на гаджетах — у него даже прозвище Айфон появилось. И не отнесутся ли люди к новой инициативе иронично, а в российской глубинке, может, и вовсе скептически?
Но это предложение трудно назвать свежим. Действительно, Медведев говорит как заведенный на несколько тем. Он как тамогочи: нажал кнопку — получил… Ограниченная программа предложений. Он в этом смысле сам человек электронный, функционал исчисляемый.
Тема технологических инноваций — конечно, его фишка и повод для иронии. Мы его видим то в Америке с какими-то «айфонами», то он с киногероями «ручкается». В общем, такое впечатление, что он такой игрушечный.
Ни одна его инновация не то что не доведена до конца — она не привела к улучшению. Ни одна реформа не реализована за время правления Медведева. Какие бы слова ни говорили, никакого не было нового интеллектуального тренда. Абсолютно никакой свежей струи не было.
Инновации и в советское время были, только назывались «научно-технический прогресс», или «автоматизация», или «повышение качества». Эта тема по всем развивающимся странам прошла, весь XX век был про это, когда война была и когда в космос летали. Ничего нового. Более того, когда человек говорит об инновациях, но образование и наука просто гробятся, то это уже раздражающий фактор. Кто продвигать будет инновации, кто агент, где эта социальная база?
Допустим, чиновничество мы выгоним, а дальше что? Поэтому сказать, что это какая-то прогрессивная мера…
Нет, это мера рутинная — все время нужно бездельников выгонять. Это еще со времен Петра I. Или хотя бы пальчиком грозить. Это делалось всегда. Просто если начальник строгий, его больше боятся. Погрозил, прошла волна, и все. Что русского человека пугать-то? Он уже пуганый, перепуганый, знает, что все устоится. Потом опять по новой… Это мы сто раз проходили.
А когда легковесная фигура, такая как Медведев, за которым нет никаких серьезных сил — он сам техническая фигура, — что-то подобное предлагает, то, конечно, это вызывает иронию. Проблема есть, но так ли он ее понимает, по формулировкам неясно. Его формулировки одна на другую похожи.
То есть эта идея, во-первых, не свежая. Во-вторых, непонятно, какой механизм реализации.
— Действительно ли то, что чиновники зачастую не пользуются компьютером в работе, — большая проблема или это преувеличено?
Чиновники сопротивлялись компьютеризации с самого начала. Дело же не в том, что они тупые и не в состоянии освоить компьютеры. Хотя часто это люди в возрасте, и технологии для них трудноваты, они медленнее перестраиваются. Но сейчас технологии стали более дружественные, есть простые интерфейсы и так далее.
А сопротивление происходит, потому что чиновник не хочет, чтобы документооборот проходил прозрачно и от него не зависел. На своем месте чиновник заинтересован, чтобы люди приходили к нему, договаривались, уговаривали и так далее, а он принимал решения. Конечно, это дополнительный канал для взяток. Думаю, что Дмитрия Медведева это действительно волнует.
Я очень не люблю эту технологическую стратегию в целом, потому что она вымывает все человеческое. Но что касается чиновников, то это действительно люди функции. В этом секторе требовать технологизации или автоматизации, как это раньше называлось, а сейчас компьтеризации, нужно. В подобные программы было вбухано немало денег.
Вначале казалось, что нам просто не хватает компьютеров. Мне сейчас кажется, что у нас по десять компьютеров на голову чиновника, да и самих государевых людей очень много. Ясно, что будет и еще одно последствие автоматизации — начнут увольнять ненужных. Вдруг обнаружится, что у нас много лишних людей.
Чиновник, когда понимает, что у него день ничем не занят, и от его решений мало что зависит, и ему нечем отмазаться, начинает испытывать беспокойство. Он держится за свой стул и поэтому начинает имитировать активность. Может говорить, в частности, что опять система провисла, что опять компьютер отказал, опять все сломано и так далее, то есть саботировать электронный документооборот. Эта проблема есть. Мы старая бюрократическая страна, у нас раскормленная бюрократия, которая будет держаться за свой стул, а не за компьютер.
И поскольку увольнения чиновников, на мой взгляд, неизбежны — процентов на 20, потому что разрослись дальше некуда, — то одним из критериев может быть компьютерная грамотность. Думаю, что это нормальный критерий для такого рода деятельности, действительно можно оставить грамотных пользователей.
Я занимаюсь психологией компьютерной коммуникации с 1986 года. Тогда Интернета еще не было. Поэтому я хорошо знаю, сколько денег вбухано именно в чиновничество.
Чтобы сделать управление более эффективным, вся возрастная лужковская чиновничья гвардия осваивала бюджеты, внедряла инновации. Вдувать туда уже нечего, оттуда можно только выдувать людей. Когда у чиновника машина и он ею не пользуется под предлогом «как бы не сломать», это просто ходячий анекдот.
Техники более чем достаточно. Ее столько не нужно. Более того, мы уже видим молодых чиновников, которые с «айпадами» ездят на машинах, которые совершенно невозможно купить на зарплату, играют в электронные игры, но почему-то свою работу на компьютере делать не хотят, предпочитают отписываться бумажками. В этой среде есть целый набор изобретений, о котором мы можем даже не догадываться, ведь, как в любой профессии, у чиновников есть масса примочек. Как это не делать культурно, грамотно с хорошей ссылкой, вплоть до слома техники. Помните, когда рабы громили станки, когда появились конвейеры. Вот в этом духе чиновники борются за свою непыльную жизнь.
— Значит, рациональное зерно в предложении премьер-министра все же есть?
Я надеюсь, что это не очередной призыв модернизировать чиновничью Москву. Ее дальше модернизировать не нужно. Если за предложением Медведева не стоят очередные финансовые потоки — вложить в обучение чиновников, обновить их технопарк, — а стоит только строгое предупреждение, что те, кто саботирует, будут идти на выход, тогда я к этому отношусь с пониманием. Потому что, честно говоря, я не знаю, как можно было этот балласт сбросить. Лучше уж так. Рано или поздно подобная жесткая мера должна быть реализована. И они это хорошо знают, когда воруют, саботируют и своих детей, родственников пристраивают. Знают, что лафа когда-то закончится.
— Но, к примеру, какой-то провинциальный руководитель, хозяйственник разве должен обязательно уметь создавать электронный документ? Может, его качества руководителя важнее?
Тут правая рука не знает, что делает левая. Сейчас ведь чиновники могут до 70 лет занимать посты. В связи с тем, что Путину исполнилось 60 лет, он и разрешил занимать высшие посты аж до 70. Наиболее проблемная часть, конечно, эти возрастные государственные мужи.
По моему мнению, если честно, компьютер — это всего лишь технический секретарь. Руководитель высокого ранга не должен сидеть за компьютером. Он должен стратегию прокладывать. А с компьютером осуществлять манипуляции можно поручить помощникам. Дело в системе.
Есть, к примеру, окно для обращения к губернатору, а ящик забит еще с Нового года... Чтобы ящик забило, надо «забить» на сам ящик.
— Владимир Путин, кстати, много раз говорил, что с Интернетом не дружит, в противоположность Дмитрию Медведеву? Как с ним быть?
Ну, надо предложить Медведеву квалифицировать Путина, в шутку. Это медведевский конек, все эти техноигрушки.
Повторюсь, для руководителя высокого ранга это качество не обязательно. Он не должен владеть всем этим в совершенстве, набивать тексты, сидеть в «Твиттере».
Когда наше правительство сидит, и все с «айпадами» кому-то чего-то отправляют, бибикают, меня это удручает. С такой головой, где оперативная память забита всяким трэшем, трудно принимать решения. Началось все это как раз с Дмитрия Медведева и внедрилось очень быстро. Это же удовольствие, а не работа.
Так что пускай уж Владимир Путин занимается своим здоровьем и ест здоровую кашу, чем будет гонять по сайтам. Он с ума сойдет, если почитает, что про него пишут. Я как психолог ему не советую. Думаю, что с его стороны это грамотное поведение, потому что зачем себя травмировать.
Если ты хочешь на самом деле статистику собрать, есть более грамотные вещи: соцопросы и так далее. Он, конечно, и это динамит. Я так отслеживаю его реакцию. Недавно про какой-то отчет президент заявил, что не будет читать, потому что он его расстраивает, говорит: мол, вы мне так расскажите.
— Будет ли заявление Медведева иметь какие-то последствия? Может, по привычке радикализмом займутся, начнут тестировать и увольнять? Или снова уйдет все в песок?
Если дадут отмашку, то в ближайшем окружении зачистят. Понимаете, каждый президент, премьер подбирает своих дублеров. Если выстроить их портретный ряд, это люди практически одного типажа. Ну и Медведев подобрал себе таких, с «айпадами». Может быть, среди женщин-помощниц — а мы видим только фасад, а на самом деле всю рутину тянут женщины — кто-то остался из старой гвардии. Но мне кажется, что там давно уже молодые длинноногие девушки с такими же «айпадами» и железной хваткой.
Поэтому Медведеву потемкинскую деревню даже возводить не нужно. Думаю, там поляна зачищена от технологически неграмотных людей на три километра.
А как вообще по стране… Глава правительства об этом никогда не узнает. Все, что хочет, ему напишут. Поэтому, думаю, радикальных вещей не будет.
Приобретение компьютерных навыков не такая быстрая вещь, за три дня этому не научишь. Но главное, человек начинает жестоко страдать, когда его заставляют делать что-то совсем ему не подходящее.
С психологической точки зрения это очень сильная ломка. Когда ты весь на контактах, настроен на общение, у тебя связи, ты знаешь, с кем общаться, как общаться, кому чего надо, — у тебя вся жизнь на это ушла, — и вдруг у тебя все это отбирают, весь твой багаж контактов, и заставляют писать бумаги. Наш человек больше всего в жизни боится написать бумагу, потому что это свидетельство. У нас люди боялись осваивать компьютер, чтобы не оставить свидетельств о себе, чтобы никто не подкопался, не сказал, а ты сам написал. Чтобы за руку никто не схватил. Человек испытывает стресс, он боится, что сейчас что-то произойдет или с техникой, или кто-то на него донесет. Возьмет это письмо и отправит на другой адрес. Социальный страх, неуверенность есть и в чиновниках. Это непростая штука.
Быстрых изменений я не жду. Я вообще считаю, хорошо, если они ничего не делают, у них ничего не получается, это наше спасение.
Пример с ЕГЭ — а это тоже электронная форма тестирования — показал, какими это жертвами дается. А эффекта никакого.
У нас вся культура построена на человеческих отношениях. Неформальные отношения очень важны. Мы держимся за счет них, они нам гарантируют наше положение. Не то, что я занимаю должность, а то, что у меня есть определенное количество контактов, которые мне не дадут провалиться. «Не имей сто рублей, а имей сто друзей». Сегодня можно было бы сказать: не имей хороший «айпад», а все равно имей друзей, которые тебя выручат в случае чего. «Айпады» от тюрьмы же не страхуют.
Нужно понимать, тут такой слой своей личностной безопасности задевается… И это очень серьезно.
Я, конечно, за инновации, но в целом к технокультуре отношусь с большой осторожностью. Я ощущаю, что это довольно опасная штука и она не везде хороша.
У нас, может, миссия такая — сопротивляться этой технокультуре. Так карикатурно она у нас не проходит. Мы просто кучу трупов уже уложили, а саботаж происходит. ЕГЭ — это из той же области технологизации.
А Дмитрий Медведев этого никак не понимает. Он даже не слышит, он вообще не на это настроен. У тех, у которых все легко получается, — они не ценят человеческие отношения. У нас другая история, мы учились по-другому.
В общем, быстрых перемен здесь не будет, и это хорошо.
Материал подготовили: Елена Николаева, Мария Пономарева, Александр Газов
Комментарии