— Мир погрузился в массовый психоз по поводу конца света. Чем можно объяснить, что в XXI веке, при таком развитии науки люди продолжают в это верить? Выходит, человеческие фобии и страхи не изменились даже в наше информационное время?
Объясняется это так. Все последние события показывают, что любые характеристики нашего общества — тоталитарное, общество культа личности, общество, стоящее на перепутье, — недостаточны. Ключевая характеристика современного общества в России в том, что оно фанатичное общество. Только фанатики могут по большому счету считать, что те или иные события, которые представляют собой форму апокалипсиса, настанут.
С моей точки зрения, широкое обсуждение в прессе конца света — это просто фанатичная реакция, которая помогает укрыться от страшных событий, происходящих в нашей стране и в мире в целом. Среди тяжелейший событий, которые затушевываются разговорами о конце света, это событие, которое бы я охарактеризовал формулой почти из Библии. Оно звучит так: «Блаженны нищие Думой».
Конец света в том, что депутаты приносят в жертву всех наших детей. Вот это действительно полностью фанатичный конец света. Эксперименты над детьми ставили нацисты, они обсуждались на Нюрнбергском процессе. Эксперименты над детьми ставили самые жестокие террористы, которые взяли Беслан и убили детей. Эксперименты над детьми ставят всегда террористические организации в стиле «Хамаса», которые вперед выдвигают детей, ими прикрываются и из-за спин детей стреляют в своих противников.
Полный конец света — это действия российской Думы, которая не понимает и не ведает, что творит. Вот ключевые события сегодняшнего дня, которые говорят о том, что если у нас фанатичное общество, то у нас фанатичны и те, кого мы выбираем. Они — наша с вами Дума.
— Какие люди подвержены страхам апокалипсиса?
Прежде всего, люди-фанатики. Поэтому когда я говорю о фанатичном обществе, я говорю о людях-фанатиках. Они живут не по закону рассудка, а по закону предрассудка. Фанатики живут не по закону веры, а по закону суеверия. Фанатики живут не по закону мысли, а по закону безмыслия.
Здесь мы имеем дело именно с людьми, являющимися рабами предрассудков и строящими свою жизнь на острие одного мотива. К сожалению, эти люди выбирают себе подобных.
— В России по статистике 80 процентов считают себя верующими: и христиане, и мусульмане. Как же могут сочетаться принадлежность к религии и вера в суеверия?
Я хотел бы резко развести веру и суеверие, веру и мракобесие. Вера — это тот стержень, который принимает человек, воспринимая ту или иную картину мира. Суеверие же — это всегда сестра мракобесия.
У нас получается смешная, чуть грустная, гротескная ситуация: прогресс во имя мракобесия. То есть речь не идет о верующих людях.
Среди верующих людей есть разные: есть фанатики, а есть такие, как, например, ушедший от нас Александр Мень. Вопрос только: во что они верят? Александр Мень верил в Христа, Андрей Сахаров — в свободное гражданское общество. Я преклоняюсь перед верой того и другого. Великий мусульманин Улугбек чтил и почитал как Аллаха Ибн Сину, они выбирали и принимали ту или иную веру. Но они не были суеверными людьми. Они не были людьми тьмы.
— Могут ли политики, мировые и российские, использовать массовые фобии людей в своих целях?
Всегда фобии используются как средство для достижения тех или иных политических целей. Так было в античности, так было в Средневековье, которое вовсе не было темным, а было Возрождением. Это происходит и в наши времена.
Фобия — это культурное средство, с помощью которого происходит расчеловечивание людей. Теряется личность, происходит деперсонализация, и люди из людей превращаются в толпу. То есть мы теряем личности и получаем толпы. Фобии всегда способствуют потере человеческого «я».
Только я бы не назвал это психозом. Это, к сожалению, тяжелейшая норма, одно из проявлений нашего и бессознательного, и сознания. Говорить об этом на языке патологии — значит упрощать картину.
— Пройдет 21 декабря. Можно ли предположить, что с концами света не будет покончено и скоро объявят еще какой-нибудь?
Не только можно, но и нужно предположить. Мы не можем жить без кризиса. Я другой такой страны не знаю, которая бы так была влюблена в свой кризис. Если кризиса нет, то его изобретают.
Материал подготовили: Елена Николаева, Мария Пономарева
Комментарии