Почему миллионы людей вынуждены заниматься совсем не тем, о чем когда-то мечтали и к чему готовились несколько лет? Тут нужно выделить несколько причин.
Нельзя все списать на власть и особенности текущего исторического момента. Кто-то сделал неправильный выбор. Часто бывает, что юноши после школы стремятся поступить абы куда, лишь бы не загреметь в армию — вот еще один аргумент против призыва, который, с точки зрения генералов, альфа и омега нашей обороноспособности.
Многие высшие и средние специальные учебные заведения вместо нормальной профессиональной подготовки предоставляют выпускникам диплом, цена которому — грош в базарный день. Это касается как захиревших после падения Советского Союза институтов, так и новомодных коммерческих «колледжей» и «академий». Работать по специальности, указанной на этом куске картона, невозможно по причине отсутствия реальных профессиональных знаний.
Другая опасность для учащейся молодежи — возможность погрязнуть в подработках. Большинство студентов во время учебы находят себе приработок. Для одних, особенно для ребят, приехавших учиться через полстраны, это жизненная необходимость. Для других — возможность не по паспорту, а по заслугам стать взрослым и самостоятельным. Кто-то раздает буклеты, кто-то развозит заказы из интернет-магазинов, кто-то продает канцтовары в палатках при университете, кто-то зарабатывает программированием, репетиторством или пишет рефераты для ленивых оболтусов. Самые дурные продают свои паспорта для регистрации однодневок. Наиболее хваткие и честолюбивые открывают свои проекты. Небрезгливые пытаются пролезть во власть через ход для прислуги и пополняют прокремлевские молодежные организации. Кому-то везет: родственники друзей знакомых находят синекуру в крупной фирме, а лучше — в госкорпорации.
Многим удается во время учебы начать работать по специальности. Но в большинстве случаев «работа для студентов» не имеет ничего общего с той специальностью, которая будет обозначена в дипломе. И вот вожделенный диплом получен (далеко не красный, разумеется), но вскоре выясняется, что у дипломированного геолога или филолога гораздо больше знаний и навыков по активным продажам рекламы в Интернете, чем по основной профессии. Тут встает вопрос: а зачем человек тратил время и силы, зачем занимал место на студенческой скамье, приобретая знания, которые ему не потребуются?
Вспоминается популярный анекдот: «Десять лет в школе, пять лет в универе — и можно гордо кричать: «Свободная касса!» На самом деле смешного тут мало.
Но и особенности текущего исторического момента накладывают свои коррективы. В современной России нередко получается так, что вузы готовят специалистов на виртуальные рабочие места. В первую очередь это касается факультетов, готовящих работников фундаментально-научной сферы. Для многих дипломированных математиков, физиков, химиков, биологов, историков, географов неплохим вариантом трудоустройства становится работа в школе. Потому что фундаментальная наука в России находится в состоянии — как бы помягче выразиться — очень глубокой консервации. А те научно-исследовательские институты, которые занимаются профильной деятельностью, часто не располагают необходимой материально-технической базой для полноценной работы, и зарплата, которую получают их сотрудники, сопоставима с зарплатой низших представителей офисного планктона где-нибудь в Москве или Петербурге. В школах и средне-специальных учебных заведениях молодых специалистов, как говорится, отрывают с руками и ногами.
Правда, работать в школе стремятся немногие. Зарплаты школьных преподавателей за пределами столиц явно не удовлетворяют запросы культурной молодежи. Те, у кого нет богатых родственников, те, кто не является фанатом любимой науки, выбирают работу, пусть бесконечно далекую от специальности в дипломе, но приносящую доход, за который не стыдно.
Немногим лучше обстоят дела в сфере прикладных знаний. Причина невостребованности изрядной части дипломированных инженеров лежит на поверхности: многие отрасли производства с 90-х годов пребывают в состоянии анабиоза — не умерли, но и не вполне живы.
Поэтому многие прикладники, равно как и «фундаменталисты», до сих пор выезжают на работу за рубеж, на несколько лет или навсегда. Те же, кто не смог заинтересовать западных работодателей (не хватило профессиональной подготовки, знания языков), кто не нашел работу по специальности в своей стране, пополняют легионы «грязнорабочих» и офисного планктона. Кому-то хватает упорства освоить новую профессию, получить дополнительную квалификацию. Но часто получается так, что учиться уже некогда: надо зарабатывать, кормить семью, оплачивать жилье, отдавать кредиты. А еще время от времени надо отдыхать, что тоже стоит денег…
То, что примерно половина работоспособных граждан страны занята объективно не своим делом, явление в целом отрицательное. Это значит, что время, силы и средства, потраченные на приобретение определенных специальностей, оказались развеяны по ветру. Это значит, что миллионы заняты низкоквалифицированным трудом. А одно сознание того, что ты занят не своим делом, что у тебя не работа, а растянувшаяся на годы «подработка», сильно угнетает психику.
«Да, каждый второй работает не по специальности — во-первых, потому, что по его специальности работы нет: некоторые отрасли промышленности в России исчезли, некоторые деградировали необратимо, — рассуждает Валерий Соловей, доктор исторических наук и профессор МГИМО. — Второе: многие люди учились там, где они могли получить хоть какое-то бесплатное высшее образование, это касается в первую очередь провинции. И третье — это зарплата. Во многих местах, особенно в провинции, идут работать туда, где хоть что-то платят».
России, считает Соловей, предстоит не реформировать и модернизировать образование, а восстанавливать его, начиная со школы. «На это уйдет лет 15—20, надо отдавать себе в этом отчет, — говорит он. — То, что произошло в стране в 90-е годы и потом — это не ухудшение качества образования, это образовательная катастрофа».
Оценивая положение своего ближайшего окружения, наш собеседник отмечает, что большинству повезло заниматься интеллектуальным трудом, пусть и не всегда напрямую связанным с исторической наукой. «Но вот что я могу сказать о значительной части профессорско-преподавательского корпуса: они в ужасе, оттого что им приходится довольно тяжело работать за мизерную оплату. И у них нет мотивации. В 90-е работали по советской инерции, на чувстве долга. Но сейчас инерция умерла и чувство долга тоже. Кому они должны? Этому государству, которое платит нищенскую зарплату?» — вопрошает эксперт.
Соловей констатирует старение фундаментальной науки в России: «Когда я работал в Академии наук, мне было 30 лет и я считался молодым ученым. Сейчас мне 52, и, если я вернусь в Академию наук, я опять буду считаться «молодым ученым».
Как следует из отчета Росстата, большинство наших сограждан объективно недовольно сложившимся положением дел. Они недовольны условиями жизни и тем, чем им приходится заниматься. Тем не менее протестные настроения пока охватывают незначительную часть народа. Это видно и по уличной политической активности, и по результатам выборов. Даже если сделать скидку на фальсификации, очевидно, что многие голосуют за «стабильность», хотя сами далеко не в восторге от нее. Чем это можно объяснить?
«Ключевым словом является слово «альтернатива», — убежден Илья Пономарев, депутат Госдумы от партии «Справедливая Россия». — Мало быть недовольным — надо видеть способ изменить положение. Многие про себя рассуждают так: если мне все не нравится, но я не вижу, что сделать, — я буду сидеть там, где сижу. И, пока не появится политическая сила, которая скажет: отряхнем прах старого мира и пойдем строить новый мир, ситуация меняться не будет».
Массовый протест, отмечает Пономарев, возможен в двух случаях. Первый вариант: когда что-то становится совершенно нестерпимым. В качестве примера он привел массовые выступления после «монетизации льгот» в 2005 году и в декабре 2011-го, когда на улицы вышли десятки тысяч граждан, возмущенных фальсификацией выборов. Однако кратковременный выплеск эмоций может очень быстро закончиться: не видя альтернативы, люди устают и расходятся по домам.
«И второй вариант: когда есть партия, которая воспринимается как альтернатива, и она может выводить миллионы людей на постоянной основе. Но пока такой партии или идеологии нет», — констатирует депутат.
Материал подготовили: Владимир Титов, Александр Газов
Когда-то было сказано: «Есть такая партия!», теперь можно сказать, что «Есть такая идеология!»
Это идеология развития альтернативная существующим идеологиям насилия: расовой, классовой
и кассовой (кассовая – это идеология экономического насилия нашего бандитского капитализма,
ключевое понятие которой — «извлечение прибыли» (конечно, максимальной и любой ценой –
первый пункт нашего Закона о предпринимательской деятельности).
В своей книге «Сегодня и завтра» (1927) гениальный предприниматель Генри Форд написал:
«Цель социалистов — распределение. А истинной целью является все большее производство.
Тогда распределение перестает быть проблемой».
Все идеологии насилия заняты насильственным распределением, уничтожая физически и
социально тех, у кого отнимают, и большую и лучщую часть отнимаемого оставляя себе.
При этом развитие прекращается. В развитых странах идеология развития принята по умолчанию.
Идеология – это СИСТЕМА УБЕЖДЕНИЙ, то есть принципов, идеалов и ценностей. Убеждения
без системы называются предубеждениями, потому что не могут быть логически обоснованы
и часто противоречат друг другу. Основным принципом идеологии развития является абсолютная
ценность человеческой жизни при утверждении, что жизнь – есть развитие. Именно из этого
принципа естественно следует принцип неприкосновенности частной собственности. При этом
под собственностью понимаются не только «заводы, дворцы, пароходы», а неотъемлемая каждого
собственность на свое время, силы, здоровье, свои знания и мастерство. Отнимать у человека эту
собственность значит отнимать его жизнь, то есть, возможность развития. Идеология развития
называет это «социальным каннибализмом», сменившим физический каннибализм (людоедство),
так как с развитием производительных сил выяснилось, что выгоднее пожирать человека не сразу,
а постепенно, присваивая без компенсации его время, силы и знания, то есть, его жизнь. Именно
в этом суть всех видов рабства и эксплоатации. Идеология развития доказывает, что свободный
труд неизмеримо производительнее труда рабского принудительного и именно поэтому социальный
каннибализм, практикуемый тоталитарными режимами насилия, является тормозом развития.