Что ж, давайте посмотрим, что говорится в некоторых вузовских «уставах и иных нормативных актах», за нарушение которых можно карать отчислением.
Вот например, в «Этическом кодексе» МГУ значится, что студенты не должны «вести деятельности, ставящей под сомнение высокий нравственный статус учащегося МГУ», «выполняя… общественную работу за пределами университета, не ставить под угрозу интересы университета». Еще студент должен «следовать нормам корпоративной этики, не делать непродуманных заявлений».
Что является деятельностью, ставящей под сомнение высокий нравственный статус учащегося? Если студент встанет в одиночный пикет возле Госдумы, протестуя против очередного сумасбродного или аморального законопроекта, и его задержит полиция — это считается «падением высокого нравственного статуса учащегося МГУ»? В глазах ректората, наверное, да. А активное участие в проектах Алексея Навального типа РосЖКХ? Если ректорат об этом узнает в результате звонка сотрудников Центра «Э» в МГУ, то, конечно, это будет вопиющим падением «нравственного статуса». А членство в оппозиционных организациях типа «Солидарности» и «Левого фронта», которые в полиции и ФСБ проходят по «экстремистским» картотекам? Тут уж точно «нравственный статус» проваливается на глубину земного ядра.
Насчет «непродуманных заявлений». Острые, неотрепетированные и не согласованные заранее в деканате вопросы к госчиновнику, устраивающему встречу со студентами, — может ли это считаться «непродуманными заявлениями»? Возможно. А запись в личном блоге студента: «Выборы сфальсифицированы, власть нелегитимна» — это «непродуманное заявление»? Сто процентов «непродуманное».
Сколько еще примеров участия в деятельности, ставящих под сомнение «нравственный статус», следует привести? Можно сотни таких примеров приводить.
Вот еще цитата из интересного «нормативного акта» — «Этического кодекса студента» Дальневосточного федерального университета:
«Студент не должен допускать распространения информации антиобщественного содержания, направленной на дестабилизацию порядка, не должен участвовать в несанкционированных собраниях, демонстрациях, митингах, пикетах, акциях и шествиях, а также не должен допускать действий и поступков, порочащих высокое звание и престиж вуза».
Ссылка в соцсетях на жесткие тексты журналиста Аркадия Бабченко или публикация цитат из книги Александра Литвиненко «ФСБ взрывает Россию», надо полагать, является распространением информации антиобщественного содержания. Да и вообще любая критика чиновника в России, по определению, есть клевета, антиобщественное измышление. Про прогулки с белыми ленточками и одиночные пикеты и говорить нечего — все это несанкционированно, антиобщественно и неэтично.
И вот за нарушение всех этих уставов и кодексов, которые содержат царско-советские страхи вузовской бюрократии, вполне можно будет получить дисциплинарное взыскание вплоть до отчисления.
Понятное дело, раньше администрация вузов и без министерских приказов могла карать не в меру беспокойных студентов за нарушение писаных и неписаных правил по своему усмотрению. Ну вот, скоро это можно будет делать и с благословения министерства.
Разумеется, в стремлении превратить ворох уставов и кодексов в некий студенческий «Уголовный кодекс» есть политическая составляющая.
Во все времена студенты были беспокойной, пассионарной категорией, склонной к разного рода крамолам и мятежам. Молодость и интеллект студенчества делают его пассионарность втройне опасной. От словосочетания «студенческие волнения» хоть на страницах учебника истории, хоть в новостной ленте веет тревожной, но позитивной энергией. Студенты бунтовали всегда и везде: в Париже, в Берлине, в Праге, в Сеуле, в Сантьяго, в Токио.
Российские студенты на фоне своих зарубежных коллег являются сущими «зайчиками», но и у нас они постепенно становятся опасно активными. Дело не столько даже в организованных акциях протеста собственно студенческих организаций — эти организации как раз весьма робкие, они несут в себе советские гены конформизма, их протест почти всегда половинчат, нерешителен. Дело в том, что из студенческой среды выходят активисты молодежных оппозиционных организаций, гражданские активисты и прочие бузотеры и правдоискатели. Это беспокоит бюрократию, как государственную, так и вузовскую, вызывает реакционные инстинкты.
Но во всем этом ведь не только политика. Государство Российская Федерация воссоздает (скорее вольно, чем невольно) атмосферу сонного царства позднего СССР. Не должно быть никаких непредсказуемых шевелений, не просчитанных и не спровоцированных самим государством эмоциональных всплесков. Нигде и ни в чем.
Поэтому не ругайтесь матом в блогах, не устраивайте веселых студенческих попоек в пабах с тостами и песнями, не деритесь, не придумывайте в курилках анекдотов про профессоров. Будьте спокойными, этичными, не делайте «непродуманных заявлений». Будьте мертвыми.
Примерно такой месседж угадывается за всеми этими приказами, кодексами и уставами.
Комментирует Павел Пряников, журналист и публицист
Все идет к реставрации в России мягкого монархического режима, подобного времени поздних Романовых или 50-х годов XX века. Копируется все один в один вместе с атрибутами тех «прекрасных времен». В том числе мы видим попытку административными методами прекратить любую политическую и общественную активность. Все развивается в этом ключе.
У меня ощущение, что власть постепенно, начиная от усложнения условий проведения митингов и до запрета на пропаганду гомосексуализма, проверяет реакцию общества. С каждым разом, принимая какой-то закон, власть видит, что запреты не приводят к массовым акциям, а к Думе максимум выходят 20 человек с одиночными пикетами. Видимо, они испытывают терпение общества, видят, что общество все принимает, и идут дальше мелкими шажками. Конечно, они могли бы сейчас полным пакетом принять самые жесткие запретительные законы, но они не знают, где та грань, которую не надо переходить.
И при этом российская власть хорошо обучаемая и хорошо рефлексирующая. Например, когда она понимает, что переходит какую-то грань, как это было зимой 2011—2012 гг., начинаются послабления: закон, упростивший регистрацию партий, закон о губернаторских выборах.
Так что власть наша все хорошо понимает. И если приказ Министерства образования и науки, который регламентирует применение дисциплинарных мер к учащимся, вызовет протест студентов, чиновники пойдут на попятную. Если начнут бастовать вузы или на улицу выйдет хотя бы тысяча человек, все повернут в обратную сторону.
Российское студенчество пассивно. А бьют по нему только потому, что у нас сейчас 80 процентов молодежи — студенты. То есть готовящийся приказ ведомства Ливанова направлен не против обучающихся в высшей школе, а против молодежи в целом. Думаю, будут смотреть реакцию. Если опять общество проглотит, то предлагаемые нормы введут.
Вузы, в том числе и МГУ, потеряли всякую независимость. Классического варианта западного университета, когда, например, полиция не может войти на территорию университета, в России в полноценном варианте никогда не было, а сейчас уничтожены и последние остатки какой-то самостоятельности высшей школы. Идет завинчивание гаек в стиле аракчеевщины.
По факту последние 10 лет в ключевых вузах страны ректоры назначались, хотя должны выбираться. Формально кто-то и голосовал, но против предлагаемых кандидатур бунтов не было. Нет у нас студенческих братств.
Но ничего этого не было и прежде, а активность студентов в 90-е годы скорее была связана с общей активностью в стране, а не с тем, что вузы были свободные и раскрепощенные.
Так что если реакция на новшества окажется бурной — поднимется волна в Интернете, начнут образовываться студенческие кружки, будут писаться письма, люди станут выходить с требованиями — приказ придержат. Хотя здесь важно, чтобы не только студенты, а все общество обратило внимание на происходящее.
Материал подготовили: Роман Попков, Мария Пономарева, Александр Газов
Комментарии