Похоже, курсу отечественной истории не избежать очередной продиктованной идеологическими соображениями унификации. Владимир Путин пожелал, чтобы все было гармонично и патриотично, — Институт российской истории РАН взял под козырек, концепция единого учебника истории уже готова. В ней содержится даже перечень «сложных вопросов» — 31 пункт. То, что в той или иной степени может помешать гармоничному восприятию русской истории, то, что требует особо аккуратного обращения. Все эти «сложные вопросы» сопровождаются рекомендациями, под каким углом подавать и каким светом подсветить ту или иную историческую личность.
Материал по теме: как рассматривать сложные моменты русской истории: методом сопоставления различных точек зрения специалистов или исходя из текущих пропагандистских запросов? (ДАЛЕЕ)
Не приходится сомневаться, что создаваемые каноны восприятия истории России будут довольно жесткими. Один из составителей концепции, директор Института российской истории РАН Юрий Петров заявляет, что школьники должны «сформировать внутреннее убеждение, что именно такова была история, а для иных трактовок иметь барьер». Другой член рабочей группы, декан исторического факультета МГУ Сергей Карпов убежден, что следует преподавать в школах ту точку зрения, которая наиболее соответствует геополитическим интересам России.
Трудно себе было представить лет 15 назад, что ученый-историк станет утверждать, что нашу интереснейшую, трагичную, сложную, противоречивую историю следует вдалбливать в головы детям таким образом, чтобы у них была лишь одна-единственная ее, истории, трактовка.
А какая точка зрения наиболее соответствует геополитическим интересам России? Геополитические интересы — что это такое? Это понятие из области физики или алгебры — однажды раз и навсегда утвержденная истина? Геополитические интересы страны меняются. А главное, у разных граждан РФ может быть (и есть) разное представление о геополитических интересах страны. Для одних геополитическим интересам соответствует дружба с Ираном и КНДР, заигрывание с Китаем и отгораживание от Запада новыми железными и прочими занавесами. Для других геополитически выгодно стратегическое военно-политическое партнерство с Западом, а главные угрозы — Китай и исламский мир. А для третьих вообще весь мир — кольцо врагов, поэтому нужно закрыться в осажденной крепости и жить по принципу автаркии.
Одни считают, что на постсоветском пространстве России нужно окончательно отмежеваться от «варварских» территорий — Кавказа и Средней Азии. Другие грезят о восстановлении в той или иной форме Советского Союза.
Для части общества Первая мировая война — империалистическая бойня. Для другой части — великая и славная битва против германизма как извечного врага славянства. Для третьих Россия обманом была втянута в эту войну западными масонскими плутократиями, которые хотели разрушить традиционалистские европейские империи — Российскую, Германскую и Австро-Венгерскую.
А Афганистан? А подавление восстаний в странах Варшавского блока? А пакт Молотова — Риббентропа? Когда образованная часть россиян (а только образованная часть и является обществом) слышит эти словосочетания, у нее возникает только одно желание — спорить. И тут нам говорят о том, что мы будет иметь «барьеры для трактовок».
Причем это мы затронули только внешнеполитические аспекты, есть еще и внутренняя политика, где тоже будут «барьеры».
Примерно представить себе обновленный курс отечественной истории XX века, который скоро будут проходить в школах, можно уже сейчас.
Русско-японская и Первая мировая война будут преподноситься как героические эпопеи, полностью обусловленные защитой национальных интересов.
Следует отметить, что еще в советских школьных программах шло четкое разделение — прямо по параграфам — внешней и внутренней политики царизма. Внутреннюю, как и положено, рисовали по марксистско-лининским канонам: густой черной краской, лишь иногда отдавая скупую дань немногочисленным царям-реформаторам и их прогрессивным новшествам. А внешняя политика начиная с учебников сталинских времен всегда преподносилась как героическая, обусловленная геополитическими и национальными интересами экспансия либо как череда оборонительных войн. Лишь в тех случаях, когда царские войска подавляли какое-то восстание, имевшее ярко выраженную с точки зрения марксизма прогрессивную сущность (подавление венгерского восстания 1848 года, подавление польских восстаний), стрелочки наступлений наших войск на картах были черного цвета. И только две последние войны Российской империи (Русско-японская и Первая мировая), которые велись за считаные годы до революции, были провозглашены империалистическими.
Теперь, надо полагать, слово «империализм» забудут и все стрелочки русских наступлений на картах окажутся позитивного красного цвета. Скорее всего, поражение в Русско-японской войне спишут на заговор англо-саксонской мировой закулисы, а бесславное для России окончание Первой мировой будет, разумеется, следствием предательского удара в спину со стороны либеральной оппозиции, а также большевистских и прочих левых экстремистов.
Материал по теме: наше прошлое — никакое не прошлое. Мы живем с ним бок о бок до сих пор, увлеченно толкуем его, расшифровываем, вдохновляемся им. В этом смысле Ленин, Сталин и Николай II — такие же субъекты актуальной политики, как Навальный, Удальцов и Путин. (ДАЛЕЕ)
Так как из Николая II эпическую фигуру при всем желании не слепишь, раздуют (уже раздувают и отливают в граните) Петра Столыпина — до наполеоновских масштабов. Затертая до дыр реакционерами всех мастей фраза про великие потрясения и великую Россию станет национальным девизом наравне с «Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет». Столыпинские реформы поставят в один ряд с петровскими, а первую русскую революцию уравняют со стрелецкими бунтами — ну разве что отдельно выведут позитивной сюжетной линией возникновение Думы (точнее, ее реакционные третий и четвертый созывы).
Февральская революция, как уже говорилось, — это удар в спину воюющей стране, а Октябрьская — не просто государственный переворот, а великая трагедия. Ужасы революции и Гражданской войны будут даны в трагических тонах, но в контексте крушения империи, как неизбежно вытекающее из этого крушения и ниспровержения заведенных порядков зло.
«Позитивчик» вернется одновременно со стабилизацией Советской России в начале 20-х. Раз большевики собрали империю по кусочкам вновь, значит, учебный процесс возвращается в русло геополитической повестки.
Скажем, Советско-финская война — это, в понимании путинских историков, никакая не агрессия, а борьба за жизненно важный для нас Карельский перешеек. Зачем, сражаясь за Карельский перешеек, Москве нужно было учреждать в обозах РККС марионеточное правительство «Советской Финляндии» — совершенно непонятно, да об этом история в новой редакции умолчит.
Иосиф Виссарионович Сталин будет сдержанно критиковаться «за перегибы», но масштаб сталинских репрессий останется за кадром. Ну невозможно представить себе, как в современной России, в которую ввозят из-за границы в связанном виде похищенных политэмигрантов, где оппозиционеры, журналисты и правозащитники умирают загадочными смертями, в колониях лютует спецназ ФСИН и устраиваются массовые судилища, детям будут рассказывать о чистках 37-го, ГУЛАГе, Берии, Абакумове.
В освещении Великой Отечественной войны будет больше помпезности и гораздо меньше рассказов о неоправданных жертвах, появлявшихся вследствие бездарности военного руководства. Грубо говоря, будет красное знамя над Рейхстагом, а вот вряд ли будет рассказана подлинная история взятия Зееловских высот под Берлином, на которых немецких пулеметчиков буквально завалили трупами. Зееловские высоты раздвигают «барьеры», а их раздвигать нельзя.
Послевоенная советская история будет представлена цепочкой выдающихся достижений в области народного хозяйства, космоса, строительства военно-политических альянсов. Весь внутриполитический негатив: «бульдозерные выставки» и прочее давилово независимого, неказенного искусства, шпионаж КГБ за собственными гражданами, цензура, тотальный невыезд из страны и прочее, и прочее — все это будет смазано. Более четко проговорят недостатки административно-командной системы в экономике: надо же как-то объяснить надвигающийся кризис Советского Союза, нельзя же все списать на одного лишь Горбачева.
Но на Михаила Сергеевича тоже много чего спишут: «властитель слабый и лукавый» (в большей степени слабый) станет новым Керенским, допустившим «крупнейшую геополитическую катастрофу XX века».
С Ельциным очень тяжело. С одной стороны, квазиимперская логика толкает к тому, чтобы представить Бориса Николаевича сущим Антихристом, ведь именно при нем РФ оказалась в нижней точке, на дне своей «державности». Но не нарисуешь Ельцина Антихристом, потому что было одно важное кадровое решение в августе 1999 года и если Ельцин — Антихрист, то тогда страшно представить, кем должен быть Путин. Поэтому, хоть ельцинскую эпоху и представят как «семибанкирщину» и смуту, самого Ельцина в учебниках охарактеризуют сдержанно.
Ну а дальше все просто. С 2000 года над Россией восходит солнце, и становится ясно, что вся предыдущая история страны была лишь прелюдией к подлинно величественной государственной симфонии…
Материал подготовили: Аглая Большакова, Александр Газов
Комментарии