Терроризм

Ребята из «Альфы» и «Вымпела» — настоящие герои

ЕЛ: Погибло столько людей, детей. До сих пор общество не может успокоиться, откуда взялся взрыв. И чем больше времени проходит, тем непонятнее становится. Этические вопросы — кто же дал приказ?
ЮИ: Надо познакомиться с книгой Юрия Савельева по поводу взрыва. Она никем не опровергнута. Что касается заключения комиссии, то его упрятали в архив, и никто не пытается с Савельевым спорить. Я уже сказал по поводу того, откуда взялся взрыв. 
Совершенно очевидно, что его осуществили силовики, как повод для штурма. И еще один аргумент: загорелся спортивный зал, погибли сто с лишним человек, заживо горели люди. Боевики убежали в основное строение, увели заложников. Из 330 погибших только третья часть погибла в зале. Боевики вместе с заложниками ушли дальше. В комнаты, классы. И оттуда заложники размахивали белыми простынями, опять просили переговоры. Но со всех сторон «лупили», «шмаляли». Подвели танки — и прямой наводкой… 
Наши ребята — героические «Альфа», «Вымпел» — из 11 человек только один погиб на улице. Десять погибли при «зачистке» комнат внутреннего здания, когда кидались грудью на автоматы боевиков. 
Задача была убить всех боевиков. В плен никого не брать. Никого не интересовала информация, кто организовал, кто отдал приказ. Нурпаши Кулаев один выбежал под видом заложника. Его стало бить местное население, и местные сотрудники его схватили. Я убежден, что наши силовые группы имели установку на уничтожение всех боевиков.
ЕЛ: Зачем? 
ЮИ: Чтобы не было процесса, суда. Современная линия борьбы с терроризмом — не допускать судебного процесса. Потому что судебный процесс над человеком типа Басаева или Масхадова — это мощное агитационное средство в пользу боевиков. Потому что какой бы он ни был бандит, он будет завоевывать голоса людей. 
Гитлер в 1923 году вел себя суперсмело, нагло и по-хамски вел себя на процессе… Если человек уровня Масхадова или Басаева выступает в суде...
ЕЛ: Получается, что здесь все правильно, что их убили?
ЮИ: Получается так. Не убили Кулаева — и получили процесс в Беслане. И матери год задавали вопросы. Был общественный интерес. Все понимали: что-то не так. Судят одного пастуха, а все остальные не виноваты. У всех возникли вопросы. А что делало государство?