Особое видео: Еженедельная передача RESET.ПЕРЕЗАГРУЗКА

О свободе слова

Лев Гулько: В Доме музыки открылся медиафорум европейских и азиатских стран СНГ и Балтии. Приехало около 150 средств массовой информации. И на этом форуме в ходе беседы президент Российской Федерации, который участвовал и был главным лицом, пообещал решить проблему с Грузией, наказать чиновников за ксенофобию. Кроме того, президент разъяснил, что такое свобода слова. И разрешил тихо соблюдать российскую традицию: тихо материться, но только не в СМИ. В общем, со свободой СМИ, как пишут эксперты в российских газетах, и в России, и в СНГ все в порядке. Это ответ Дмитрия Анатольевича.

Павел Шипилин: Станислав, как, по-вашему, у нас достаточно свободы прессы или вам бы хотелось больше?

Станислав Белковский: Всегда хочется больше, чем есть. Такова природа человека. Но я думаю, что с течением времени свобода слова становится внутренней категорией. Вот у нас в студии сейчас свобода есть.

ПШ: Конечно.

СБ: А то, что ее нет на Первом канале… Как выясняется, общество не предъявляет спроса на свободу слова. И в первую очередь ее не предъявляет правящий класс, который сделал все возможное, чтобы ее уничтожить, поскольку правящий класс состоит у нас из бизнесменов. Выгоду приобретают той самой приватизацией, которая никак не может закончиться не только из-за перманентного передела собственности. А деньги, как известно, любят тишину. Поэтому то, что происходит со свободой слова, — это закономерно в России. Это не злая воля одного-двух руководителей. 

ПШ: Но ведь деньги делятся везде. Например, та же самая Украина. Там свободы сколько угодно…

СБ: Там, где деньги отделены от политики и власти, свобода может еще существовать. Там, где этого разделения нет, свободы слова быть не может, и любой бизнес — злейший враг свободы во всех реальных ситуациях, кроме тех, когда он приходит, например, на какой-нибудь благотворительный бал в Лондоне или в эту студию. И он начинает изображать, что страшно страдает от «кровавой гебни», которую к власти привел он же. 

ЛГ: Скажите, пожалуйста, все эти «Коммерсанты», все эти «Ведомости»…

ПШ: И «Эхо Москвы»…

ЛГ: И «Эхо Москвы». Там же свободы слова хватает. 

СБ: Конечно.

ЛГ: Ну да. Так о чем речь… Все в порядке, как говорит президент.

ПШ: Или речь идет о телевидении?

СБ: Уровень свободы слова в России отвечает политической системе нашей страны. Отвечает представлениям правящего класса о свободе. То есть никакой аномалии здесь нет.

ПШ: Хорошо, а когда возьмутся за Интернет?

СБ: Скоро возьмутся, я думаю.

ПШ: Вы в этом уверены? Пока не чувствуем.

СБ: Тут надо не сглазить, в таких вопросах… Знаете, ощущения с возрастом притупляются. Знаю по себе. Поэтому бывает, что уже взялись за Интернет, а ты этого до сих пор не чувствуешь. 

ЛГ: Ну, дай Бог не почувствовать.

СБ: Поскольку у нас нынешний президент интернет-зависимый человек, то рано или поздно он должен в это вмешаться. То есть наше счастье при Владимире Путине было в том, что он не читал газет, не смотрел телевизор и не пользовался Интернетом, как и не пользуется по сей день. Реализует он тем самым замечательный «принцип Березовского», как я его называю, потому что мне лично в свое время сам Борис Абрамович сказал: «Вот если бы Евгений Максимович Примаков не смотрел телевизор и не читал газет, то был бы президентом». Путин следовал этому принципу, и поэтому в России оставалось пространство для свободы слова, потому что он многого не знал, что о нем пишут и что говорят. Дмитрий Медведев все знает, и поэтому от него можно ожидать более драматических шагов в этом направлении. 

ЛГ: Вот если вспомнить общение премьер-министра с народом, а теперь общение президента с прессой, где тут что? Кто за что отвечает? Может быть, они в разные стороны пошли? Может, они параллельно идут? Это что? Это ответ Дмитрия Анатольевича? 

ПШ: Или договариваются? 

СБ: Я помню, была прекрасная миниатюра Жванецкого, Александра Ширвиндта и Михаила Державина, где были такие слова: «Нет ли здесь второго смысла?» — говорит один. «А здесь и первого-то нет», — отвечает второй. Знаете, я думаю, что не надо преувеличивать все эти события. Прямая линия с народом — это сеанс психотерапии. Надо успокоить население, сообщив ему, что кризис если еще не закончился, то уж точно почти позади. 

ЛГ: Раздать подарки, да?

СБ: Медведев у нас отвечает за свободу. Прекрасно, что в Доме музыки, где акцентируется дионисийская часть культуры, что более связано со свободой, а не в Кремле, где акцентировалась, так сказать, апологическая часть, более ассоциируемая с властью. Это музыка сфер. 

ЛГ: Получается, они там еще и выпили. После этого форума журналистов... 

СБ: Я думаю, что выпили. Потому что на свежую голову слушать Медведева довольно сложно. По себе знаю. К тому же вы сами сказали, он там сказал про мат.

ЛГ: Да, про мат Дмитрий Анатольевич сказал…

СБ: Медведев легализовал уже не одну «Особую букву», а целых три как минимум. А то и пять-шесть. Как видите, со свободой слова все не так плохо. 

ЛГ: Да, он сказал, что мы ее используем. Эту часть нашей культуры.

СБ: По мере продвижения кризиса, я думаю, что…

ЛГ: Все громче и громче? 

СБ: Сама легализация этой сферы будет важнейшим шагом в направлении оттепели. Опять же по известному анекдоту про чукчу. Помните, как зимой слова замерзают, а весной отмерзают и потом такой трындеж, блин, стоит. Вот такая медведевская свобода слова и будет.

Российская армия за пределами России

ЛГ: Дмитрий Медведев внес в Совет Федерации предложение дать ему право самостоятельно направлять за границу Вооруженные силы страны в целях поддержания международного мира и безопасности. Основания для использования войск могут быть любые. Совет Федерации готов ответить согласием. Военные радуются. Эксперты считают, что наделение президента исключительным правом принимать такие решения противоречит конституции. Правозащитники недоумевают.

ПШ: Интересно, такое положение только в России существует или и в каких-то других странах? В Америке, например, можно куда угодно свои войска направлять или нет? Мы отличаемся в этом от других стран? 

СБ: Принципиально нет. Но мне кажется, опять-таки это несколько надуманный повод. Потому что, как мы прекрасно понимаем, при необходимости согласие российского парламента, который не место для дискуссий, получат в течение нескольких секунд. Поэтому ничего де-факто не изменилось при принятии этого решения. Изменилось только де-юре, поскольку Дмитрий Медведев хочет формализовать все, что Владимир Путин формализовать не успел. Я бы, конечно, посоветовал нашему президенту, чтобы Совет Федерации дал ему право на успешный запуск ракеты «Булава». К отсутствию такого права он привык, потому что никак не может взлететь. А так ничего, в общем-то, не изменилось. Войска у нас в таком состоянии, что все равно далеко они не уйдут. 

ЛГ: Собственно, никто их и не собирается отправлять за границу. 

СБ: Нет. В ближайшее время, я думаю, что никто. За границу дозволенного. Я понимаю, на стройки каких-нибудь объектов. Надо перестать использовать солдат, надо использовать офицеров. Тогда, может, со стройками будет чуть получше. 

ЛГ: Правда. Кстати, НАТО свобода президента от Совета Федерации не пугает. Я могу процитировать российскую прессу, в частности, «Ведомости»: «Чтобы вся процедура была прозрачной», — сказал представитель альянса. 

СБ: Поскольку разведывательные спутники США контролируют нашу территорию полностью, конечно, будут знать о движениях наших войск скорее, чем главнокомандующий Вооруженных силами РФ. Процедура абсолютно прозрачная.

ПШ: Если я правильно понимаю, то Америку не особенно беспокоит продвижение. Мы же с ней не граничим никак. А вот страны, которые поближе к нам?

ЛГ: Украину, например, беспокоит? 

СБ: Беспокоит в хорошем смысле. Россия играет огромную роль в политике Украины. Поскольку, как только Россия что-нибудь начинает делать, сразу рейтинг националистических сил на Украине начинает возрастать. Если бы не мудрая внешняя политика Кремля, может быть, националистические силы на Украине были бы разгромлены. 

ЛГ: Понимаете, тут даже Севастополь забеспокоился. Наш вроде бы родной пророссийский Крым.

СБ: Крым в 2017-м придется перемещать. Может, по 2017 год Дмитрий Анатольевич выпросит это право, чтобы убрать Черноморский флот наконец-то. 

ЛГ: А, вот в чем и смысл…

СБ: Чтобы не зависло в Совете Федерации, а то ведь Совет Федерации может взбунтоваться. Там же год будет оставаться Медведеву до истечения второго срока полномочий. Уже хромая утка, в хорошем смысле. 

ПШ: Лишь бы не хромая лошадь. 

ЛГ: Я вот вспомнил и президента, и премьера… Их же спрашивали, и того и другого, о сроке. Они как-то ушли от ответа. Хромая утка. Не хотят говорить.

СБ: Президента даже премьером не выберут. Они же понимают, что до 2012 года в России могут произойти необратимые изменения, как сказано в учебнике биологии с общей генетикой академика Опарина, по которому я в свое время готовился к поступлению в медицинский институт. Все процессы в природе, включая старение и смерть, необратимы. К состоянию современной России это имеет самое прямое отношение. И Медведев, и Путин в глубине души об этом догадываются. Поэтому совершенно правильно, что они не назначают план на 2012 год. 

ЛГ: То есть они фаталисты. Будь что будет. 

СБ: Нет. Надо дожить еще. Если не в личном качестве, то хотя бы в национальном. 

ПШ: Но тем не менее у нас другие планы и до 2020-го, и 2030-го. 

СБ: Это такой тонкий юмор. Я не понимаю, почему вслед за отмороженным трындежом не стоит смех. А кстати, Владимир Владимирович Путин обещал еще по прямой линии, что к 2050 году размер пенсии будет составлять 2,5 прожиточных минимума. Владимиру Владимировичу будет 98 лет. Можете себе представить, какое стратегическое мышление у человека?! 

ЛГ: 98? 

СБ: Да. С помощью нанотехнологий он будет как огурчик. 

ЛГ: Кремлевская таблетка…

СБ: Вот тогда, может, и женится на Кабаевой наконец…

ЛГ: Ух как…

СБ: Будет крепкий союз советских пенсионеров.

ЛГ: А ей-то сколько будет?

СБ: Ну, давайте посчитаем. Сколько ей сейчас? Наверное, лет 16. 

ЛГ: После 17-го года. Так что там будет прилично тоже.

Генерал-губернатор Кавказа

ЛГ: В Кремле продолжаются поиски человека, пишет «Независимая газета», который будет лично отвечать за Северный Кавказ. Как все мы знаем, месяц назад наш президент на втором Послании Федеральному собранию предложил такое необычное кадровое решение: ввести личность на должность ответственного за положение на Северном Кавказе. И независимый источник в окружении президента Медведева рассказал, что обсуждается возможность ввести должность вице-премьера по Кавказу. Другой околокремлевский источник знает, что должность будет называться «спецпредставитель президента по проблемам Северного Кавказа». Значит, есть фамилии. Может быть, будут и они. Во-первых, Сергей Иванов. Такой потенциальный кандидат на это расстрельное место, расстрельную должность. Во-вторых, есть Дмитрий Козак. Аркадий Еделев, замглавы МВД. И другие вероятные фамилии. Вот такая тема.

ПШ: Между прочим, не звучит фамилия Рамзана Кадырова. 

ЛГ: Звучала фамилия, но просто не договорились, говорят, президент с премьер-министром…

ПШ: Кто мог бы там существовать нормально — это погибший Трошин. И других таких реальных кандидатов нет.

СБ: Казанцев, исчезнувший куда-то. Но эти фигуры не могут быть актуальны, потому что они не имеют отношения к нынешней правящей элите. 

ЛГ: В принципе, это возможно, назначит генерал-губернатора.

ПШ: Назначить-то можно, а вот что он сделает? 

СБ: Нет, генерал-губернатора надо бы назначить. Думаю, что Кремль на это не пойдет, потому что он не доверяется ни генералам, ни губернаторам, ни тем более генерал-губернаторам. А слух о назначении Сергея Борисовича Иванова… Сергей Борисович — неплохая кандидатура. Опять-таки, потому что на фамилии Иванов вся Россия держится. Во-вторых, Сергея Борисовича надо куда-то девать. Он уже просидел все штаны в Белом доме, занимаясь непонятно чем. Почему бы ему не стать вице-премьером по проблемам Северного Кавказа?

ЛГ: Национальным героем.

СБ: Да. Он интеллигент. Хорошо владеет английским и шведским языками. Ему это очень пригодится при управлении Северным Кавказом. 

ПШ: Первым делом. 

СБ: А кроме этого, он бывший преемник президента. Более унизительного статуса в Российской Федерации при ее политической системе не может быть. После этого только Северный Кавказ.

ПШ: Если шутки в сторону... Там же не проблема с Сергеем Ивановым решается, а проблема с Северным Кавказом. Попытка решить.

СБ: Проблемы Северного Кавказа в нынешнем виде могут быть решены только одним путем — путем его отделения от России. Поскольку болезнь зашла столь далеко вглубь, что лечить ее терапевтическими методами уже невозможно. Только хирургическими, только ампутация. И это закономерное следствие кадыровщины — политической системы, на которую Кремль сознательно сделал ставку. То есть формальная лояльность в обмен на полную фактическую независимость.

ПШ: А чисто технически как это возможно? 

СБ: Технически этот вопрос решаем абсолютно. Если можно у Совета Федерации получить право отправлять войска неизвестно куда, то почему же там нельзя получить право на отделение Кавказа? На это, естественно, формально нынешнее поколение политиков не пойдет. Это слишком драматическое и сложное решение, которое требует в первую очередь осмысления и определенного уровня мышления государственного, которого сегодня в Кремле нет. 

ПШ: Но усиливать Кадырова тоже не хотят. Еще больше усиливать.

СБ: А больше усиливать его не надо. Он уже сегодня главная политическая фигура в стране, потому что он не нуждается в Совете Федерации и других органах, чтобы принимать силовые решения внутри страны. Я не имею в виду не только Чечню, но Российскую Федерацию, причем в любой ее точке. И что Кадыров сделает завтра, если ему Кремль чем-то не понравится и не понравится отдельное федеральное решение, мы еще не знаем. Кремль здесь делает ставку на кадыровщину. Еще при Кадырове-старшем, ныне покойном, Кремль не учел только одного: в Чечне нет традиций единоличной власти и никогда не было. Единоличные правители появлялись в Чечне только в периоды затяжных войн с Россией. Собственно, так было и с Дудаевым, и с Кадыровым-старшим. 
Поэтому сам Кадыров может пасть жертвой внутричеченских межклановых противоречий. И если это произойдет, то кадыровщина сменится сама. И хаос может стать губительным. Экспорт хаоса из Северного Кавказа на остальную территорию России может принять такие формы, что мы о временах сегодняшних будем вспоминать еще ностальгически.

ПШ: Как вы думаете, в Кремле или, может, в Белом доме, не важно, во властных структурах озаботились? Думают постоянно или от случая к случаю, когда там опять что-нибудь рванет или милиционера убьют? 

СБ: Я думаю, что Кремль понимает необратимость тех решений, которые были приняты еще шесть лет назад, когда была сделана ставка на существующий тип урегулирования чеченской проблемы как ключевой для Северного Кавказа. Там, снявши голову, уже по волосам не плачут. Но я не думаю, что сегодня в Кремле или в Белом доме могут быть какие-то рецепты решения проблем, принципиально отличающихся от реализуемых ныне сценариев. 

ПШ: Я думаю, как вот человек подходит и говорит: «Вот мы тут бумагу приготовили, как решить проблему на Северном Кавказе».

ЛГ: «Ну-ка, дай-ка я посмотрю».

ПШ: Может, в ответ он говорит: «Ой, слушай, у меня тут столько сейчас... Давай завтра, в десять утра». Завтра в десять утра он опять приносит бумагу, а там переносят на 17.00, и так далее… Как это происходит? Они стараются не думать над этим? Или все-таки он действительно хватает бумагу? 

СБ: Нет, ну бумагу-то он хватает. Только, знаете, есть такой бывший канцлер ФРГ Шредер. Вот, я думаю, с его помощью проблема с бумагой решается очень хорошо… Я бы вообще сделал наместником Северного Кавказа Владислава Юрьевича Суркова, нашего куратора внутренних дел.

ПШ: Вы его хотите пристроить?

СБ: Да. 

ЛГ: Какое он отношение имеет к Северному Кавказу? 

СБ: Он имеет самое прямое отношение к Северному Кавказ. Мне кажется, что те методы, успешно им освоенные во внутренней политике, были бы на Северном Кавказе очень эффективны. Например, забросать какого-нибудь террориста фекалиями, чтобы он устыдился. Или запретить теракты в суде. Принять обеспечительные меры против них.

ПШ: Или сузить суверенитет…

СБ: Это, мне кажется, здорово и очень сильно подействует. И главное, Владислав Юрьевич наконец-то сможет развернуться. Все-таки рамки российской внутренней политики уже практически уничтожены и стали для него слишком тесны. Из-за чего он пишет романы, стихи, пьесы повести, сочиняет анекдоты.

ЛГ: А там много реальности.

СБ: А там вот действительно все его политические и экономические таланты смогут проявиться в полной мере. 

ЛГ: Будем ждать.

ПШ: Будем ждать. 

СБ: Тем более движение «Наши». Там сейчас еще и православный корпус движения «Наши». Мне кажется, православный корпус мог просто окрестить, так сказать, всех недовольных российской властью на Северном Кавказе. После чего бы наступили бы мир и спокойствие.

ЛГ: Ага. Такой вот второй Владимир Красно Солнышко!

Доктрина Обамы предусматривает вертикаль власти в России

ЛГ: Президент США Барак Обама принял наконец-то в Осло не то, что вы подумали, а присужденную ему Нобелевскую премию мира. Церемония проходила в ратуше норвежской столицы. И практически одновременно президенту Соединенных Штатов Америки — маленькому, шестилетнему — поставили памятник в Индонезии (он там некоторое время жил под другой, папиной фамилией). Вот так они решили выразить свое отношение к президенту. Он там с протянутой рукой стоит. Бабочка на пальце. 

ПШ: Очень симпатичный памятник. 

ЛГ: Да.

ПШ: Барака Обаму любят только в России и в Индонезии, где и поставили ему памятник? Потому что рейтинги падают сейчас. 

ЛГ: А это, в свою очередь, сказывается или не сказывается на наших отношениях?

СБ: Нет. Думаю, что на российско-американских отношениях это никак не сказывается, поскольку у Кремля нет сомнений в легитимности Барака Обамы. Кроме того, «перезагрузку» осуществляет только он. У его предшественника как-то «перезагрузка» не шла. Потому что он действовал в рамках старых стереотипов, согласно которым Россия должна была быть каким-никаким, но противником Америки. Сейчас она уже не противник. Я думаю, что Барак Обама, невзирая на падение его рейтингов, Нобелевскую премию заслужил. Здесь мое мнение отличается от точки рения большинства. 

ПШ: А главное, что ее присудили через пару месяцев.

ЛГ: Подождите, а за что? 

СБ: Ее присудили через пару дней на самом деле после инаугурации президента. Потому что прием заявок заканчивается 1 февраля. А 22 января Барак Обама стал президентом. 

ЛГ: За что он заслужил-то? Он сейчас войска введет еще дополнительно в Ирак. 

ПШ: В Афганистан 30 тысяч.

ЛГ: Куда-нибудь еще введет. 

СБ: Раз есть войска, их надо вводить, чтобы они не застаивались

ЛГ: Да! Но за что? За то, что он чернокожий? Если говорить уж так откровенно.

СБ: Да. Во-первых, действительно самим фактом своей победы на выборах он доказал, что политкорректность восторжествовала и будущее по-голливудски наступило. Это доказательство. И никакие прошлые комплексы, страхи и фобии уже не работают — это первое. А второе, Барак Обама — носитель нового американского глобального доминирования. О чем мы в студии говорили в прошлый раз. То есть Барак Обама подвел наконец двойную черту под существованием биполярного мира на психологическом уровне. И учредил полностью монополярный мир. 

Понятно, что Америка может доминировать, не имея врагов. Все-таки все предшественники Барака Обамы (после распада Советского Союза и краха биполярного мира, двадцатилетний юбилей которого отметили недавно. Это был собственно день падения Берлинской стены) искали и испытывали фантомные страдания по врагам. И вынуждены были как-то искусственно выращивать врагов, чтобы с ними воевать, экспортировать демократию, общество потребления и так далее.. Обама наконец понял, что этого делать ни в коем случае не надо. 

Во-первых, потому что демократия и права человека нужны только тем людям, которые в них заинтересованы. И соответственно, торжество человека на Западе может быть только до тех пор, пока не слишком много этих ресурсов ушло на экспорт. А во-вторых, общество потребления в глобальном масштабе невозможно, поскольку стабильность системы мировой обеспечивается тем крестьянином, который зарабатывает 600 долларов в год. И если этот крестьянин начнет зарабатывать 1200 долларов в год, мировая экономическая пирамида рухнет. Поэтому китайскому крестьянину не нужны ни права, ни свобода, ни Интернет, из которого он узнает об обществе потребления. И если вчера нобелевские премии давали китайским диссидентам и отсчитывали дни и часы до падения режима китайской компартии, то сегодня Запад молится на китайскую компартию, которая в состоянии держать китайский народ в нищете и полном неведении о восторгах и прелестях общества потребления. Поэтому за эту новую концепцию защиты Запада, я думаю, Барака Обама вполне заслуживает Нобелевской премии. 

ЛГ: Тем не менее все-таки рейтинги падают. Какие-то ожидания были в плане…

СБ: Это нормально. Они падали и у Клинтона, если помните. 

ПШ: Кроме Рузвельта.

ЛГ: Хотя тоже немножко падали.

СБ: Они, как правило, не падали именно в начальный период правления у президентов, которые потом не могли избираться на второй срок. На нашей памяти это Джорж Буш-старший, например. А у тех, кто потом шел на второй срок, часто наблюдалось падение на этот период. Наступает небольшой отходняк потом. 

ПШ А чего ждали тогда? Это, видимо, индикатор, несбывшихся надежд каких-то?

СБ: Конечно. В первую очередь, экономическая реформация. 

ПШ: То есть чуда какого-то ждали? 

СБ: Ждали многих чудес, причем не сформулированных явно. Чудес не наступило, но их не наступило на поверхности. В глубине идут очень важные процессы, с которыми ассоциируется Барак Обама, для которых он необходим. Поэтому, я думаю, у него проблем с избранием на второй срок не будет. Республиканская общественность еще не скоро опомнится от избрания Обамы. И от той новой повестки дня, которую худо ли бедно, но предложил. 

ПШ: Для нас, для России, это нормальный лидер? Или…

СБ: Ну, представьте себе, что мы где-нибудь в Руанде втроем за таким столом рассуждаем: для нас Медведев лидер хороший или плохой? 

ЛГ: Могли бы порассуждать за столом.

СБ: Могли бы, да. Но понимаете, Россия сегодня настолько находится на периферии, на глобальной периферии, что для нас все равно, кто будет в Вашингтоне. Это не имеет значения. Но для Обамы важно, чтобы в России была власть, которая управляет Россией и которая держит народ в правильном состоянии, которая не дает слишком много свободы. Поскольку ничего хорошего от русской свободы Запад никогда не видел. 

ПШ: А это неожиданный поворот. 

СБ: В этом и есть «обамическая доктрина». Не надо экспортировать никуда демократию. Когда экспортируешь демократию туда, где нет инфраструктуры для ее приема, потом Западу приходится расплачиваться за это в прямом и переносном смысле. 

ПШ: То есть вертикаль власти — хорошая штука?

СБ: Конечно!

ЛГ: Конечно! 

СБ: А контролировать Россию можно с помощью массы способов, никак не связанных с демократией. Например, с помощью международной финансовой системы, в которую интегрирована вся российская правящая элита.