Военная реформа

Первый генеральный секретарь НАТО Гастингс Исмей (Hastings Lionel Ismay, первый барон Исмей Уормингтонский) в 50-х годах прошлого века объяснил со всей военной прямотой и лаконичностью цели и задачи НАТО:

To keep the Russians out, the Americans in, and the Germans down.

Никто лучше него сформулировать так и не смог: «Держать русских вовне, американцев внутри, а немцев — в подчиненном положении» (перевод мой, вольный). Сказано предельно кратко, емко и точно.

Тo keep the Russians out — дело понятное. Святое, можно сказать, дело Великой Британской империи. Которое Уинстон Черчилль и передал торжественным образом американцам, нимало не заботясь о каких-то там «континентальных ребятах». Дело, пережившее и самого сэра Уинстона, и живущее под различными предлогами до сих пор.

Однако беда в том, что to keep the Germans down уже невозможно. Германия, не забывшая ни категорического отрицательного мнения Маргарет Тэтчер по поводу ее воссоединения, ни крайне «прохладной» американской реакции на этот процесс, ни мнения самого первого барона Исмея Уормингтонского, уже сама ищет ответ: а зачем, собственно, Германии to keep the Americans in?

Причем именно этим вопросом озабочены и другие ведущие страны Старого Света:

в декабре 1999 года Германия, Франция и Италия подписывают документ о создании единых вооруженных сил. Согласно первоначальному замыслу, они могли бы действовать на тех территориях, которые не входят в зону ответственности НАТО;

в марте 2003 года премьер-министр Бельгии Ги Верхофстадт заявляет, что Париж, Берлин и Брюссель намерены выступить с предложением о создании объединенной европейской армии — в первую очередь для обороны самого ЕС;

в 2007 году об идее создать единую европейскую армию напоминает канцлер Германии Ангела Меркель, заявляя, что появление таких сил позволило бы Евросоюзу получить большую свободу действий и четко определило бы сферу его ответственности;

летом 2008 года Николя Саркози направляет правительствам стран ЕС пакет предложений «по дальнейшей интеграции в военной области». Президент Франции, председательствовавший тогда в Евросоюзе, предлагает учредить единый оперативный штаб в Брюсселе для командования военными операциями за пределами ЕС. Кроме того, Саркози предлагает создать единый воздушно-транспортный флот для переброски войск к местам операций, единую систему военных спутников и военную академию единой Европы. Финансирование военных операций Евросоюза также должно было стать общим;

в ноябре 2009 года с предложением создать Единую армию Европы выступает итальянский министр иностранных дел Франко Фраттини.

Но… Аккурат после предложений Николя Саркози Грузия вдруг решила вооруженным путем разрубить гордиев узел грузино-осетинских и грузино-абхазских проблем, и разговоры о создании Единой армии Европы затихли. Зато вместо них США начали более активно пытаться укрепить свое военное присутствие и в Польше, и в Чехии, и в Румынии, и в Болгарии — естественно, исключительно с целью защиты Европы от иранских ракет. А также стали призывать страны НАТО сплотить, так сказать, ряды в борьбе за демократический Афганистан.

Да, вполне получилось. Частично — но удалось. И новые 850 военнослужащих в форме бундесвера уже готовятся к отправке на борьбу с талибами. Несмотря на протесты германских парламентариев. Несмотря на заявление депутата Бундестага от Национал-демократической партии Германии Кристины Буххольц: «Хотим ли мы это признавать или нет, но Германия ведет войну против народа Афганистана». Несмотря на растущее сопротивление афганцев и увеличение числа жертв со всех сторон.

To keep the Germans down — шестьдесят один год прошел, а надо же — работает.

Впрочем, как и to keep the Russians out — тоже работает. Правда, во многом виновницей сохраняющегося положения является сама Россия. Именно у нас, а не у них, напрочь отсутствуют четкие, структурированные цели и задачи как относительно НАТО, так и Единой армии Европы.

Давайте вспомним: СССР, а затем его правопреемница Российская Федерация с началом процесса десоветизации так и не смогли определить ясного отношения к собственным Вооруженным силам. По целому ряду причин.

Во-первых, армия как не знала тогда, в уже далеких 90-х, так и не знает точно теперь, к какого рода вооруженному конфликту ей следует быть готовой: к боевым действиям по ликвидации «незаконных вооруженных формирований» любой национальной окраски (нет такой задачи в боевых уставах и наставлениях), к совместным с европейскими армиями или вооруженными силами США «миротворческим операциям», уже проводимым де-факто (нет там и такой задачи) либо к полномасштабной войне с теми же США и их союзниками по НАТО.

Например: в п. «г» статьи 10 (основные военные угрозы) Военной доктрины прописано, что к таковым относится и «демонстрация военной силы в ходе проведения учений на территориях сопредельных с Российской Федерацией или ее союзниками государств с провокационными целями». Уже известно, что такие учения ближайшим летом будут проведены в Прибалтике — в ответ на совместные российско-белорусские учения, проведенные в прошлом году. В самых широкомасштабных учениях после вступления в НАТО прибалтийских стран примут участие части и подразделения американской морской пехоты.

Во-вторых, армия по-прежнему не знает, какая организация и вооружение ей необходимы для выполнения этих по-прежнему неизвестных ей задач. Потому как совершенно непонятно, какими организацией и вооружением должны располагать войска для отражения «попыток насильственного изменения конституционного строя РФ» (п. «а» ст. 9, ч. 2 Военной доктрины) или для пресечения «подрыва суверенитета, нарушения единства и территориальной целостности РФ» (п. «б» ст. 9, там же). И чья вообще это задача — вооруженных формирований спецслужб, подчиненных МВД внутренних войск или же частей собственно ВС РФ.

В-третьих, само высшее военно-политическое руководство России определить эти задачи ясно и исчерпывающе так и не озаботилось.

С одной стороны, четко сказано, что в раздел основных военных опасностей входит «стремление наделить силовой потенциал Организации Североатлантического договора (НАТО) глобальными функциями, реализуемыми в нарушение норм международного права, приблизить военную инфраструктуру стран — членов НАТО к границам Российской Федерации, в том числе путем расширения блока» (п. «а» ст. 8 ч. 2 Доктрины), равно как и «создание и развертывание систем стратегической противоракетной обороны, подрывающих глобальную стабильность и нарушающих сложившееся соотношение сил в ракетно-ядерной сфере, а также милитаризация космического пространства, развертывание стратегических неядерных систем высокоточного оружия» (п. «г» ст. 8, там же).

С другой стороны, в той же статье так же четко сказано, что это «возникновение очагов межнациональной (межконфессиональной) напряженности, деятельность международных вооруженных радикальных группировок в районах, прилегающих к государственной границе Российской Федерации и границам ее союзников, а также наличие территориальных противоречий, рост сепаратизма и насильственного (религиозного) экстремизма в отдельных регионах мира» (п. «л» ст. 8, там же).

Не могут одни и те же вновь созданные бригады воевать с войсками НАТО, отражать подрыв суверенитета и территориальной целостности и параллельно пресекать деятельность международных вооруженных радикальных группировок! Любой лейтенант вполне понимает, что контратаковать пехотную бригаду бундесвера в обороне лучше танковой дивизией с входящей в ее состав отдельной вертолетной эскадрильей, для борьбы с подрывом суверенитета достаточно и внутренних войск, а уничтожение международных радикальных группировок за пределами РФ — дело вообще глубоко специфическое и собственно к Вооруженным силам отношения не имеющее.

Однако с подачи еще прежнего президента, подхваченной нынешним, осуществляется очередная (кто знает, какая именно по счету) всеобъемлющая военная реформа. Ушли в небытие корпуса, дивизии и полки — новые бригады, объединившие батальоны, призваны заменить все то богатое наследие, которое непрерывно перерабатывалось самой армией на протяжении многих и многих лет после окончания Великой Отечественной войны. Без обсуждения положений этой реформы среди военных профессионалов, да и в целом в обществе. Все сделано так, как принято в натовской армии: батальон — бригада — армия. Точка. Деньги уже и выделены, и потрачены. Спорить и дискутировать — поздно.

Специалисты по косвенным признакам догадались: военно-политическое руководство РФ видит будущее российских Вооруженных сил именно в составе НАТО.

С натовской организацией и соответствующими стандартам того же НАТО. Потому как ежели готовиться к вооруженному конфликту с батальонно-бригадными армиями стран Североатлантического альянса, так необходимо было бы им противопоставить нашу собственную прекрасно и добросовестно разработанную полковую-дивизионную систему. Бригада — слабая замена полнокровной дивизии, да и 80 с лишним бригад на войну с НАТО никак не хватит. Не говоря уже о том, что ОДКБ не в состоянии заменить Организацию Варшавского договора.

С другой стороны, если мы собираемся в НАТО вступать, не очень умно ставить само его существование на первое место в списке военных опасностей и военных угроз РФ.

Форменная коллизия получается.

В начале 2000 года Владимир Путин задал Биллу Клинтону вопрос: как бы Запад отреагировал, если бы Россия выразила желание вступить в НАТО? Ответом были устремленный в пустоту взгляд присутствовавшей на встрече Мадлен Олбрайт, отвернувшийся к окну советник по национальной безопасности Сэмюэль Бергер и невнятные реплики самого Клинтона.

Тo keep the Russians out…

На этом фоне могу сделать следующие выводы: открыто помещая существование НАТО на первое место в списке военных опасностей, наша страна объективно препятствует неизбежному и уже начавшемуся процессу его переформатирования в систему коллективной европейской безопасности — Единую армию Европы. Выступая с непродуманными и не разработанными до конца предложениями европейцам создать подобную структуру, Россия помогает тем самым инициатору создания блока НАТО, США, в достижении их целей. Каких именно — я подчеркивал. Все тех же самых.

В июне 2008 года Дмитрий Медведев выступил с инициативой о необходимости создания новой архитектуры безопасности в Европе на основе юридически обязывающего договора. Но в августе того же года залпы грузинских «Градов» по Цхинвалу эту инициативу похоронили. «Мы не предлагаем создавать какие-либо новые организации, а также отменять или ликвидировать какие-либо из существующих организаций», — впоследствии обтекаемо прокомментировал инициативу президента министр иностранных дел Сергей Лавров.

Надеюсь, что временно. Что на смену отталкивающей европейцев грубости Дмитрия Рогозина придут взвешенность и осторожность в высказываниях относительно и НАТО, и зарождающейся системы коллективной безопасности Европы. С участием РФ, конечно.

Как точно сказал Дмитрий Медведев на конференции по мировой политике в Эвиане 8 октября 2008 года, «мы могли бы вместе начать и разговор о будущем европейского континента. Речь, разумеется, идет о роли Европы в глобальной экономике и об установлении справедливого миропорядка. Россия исторически является частью европейской цивилизации. И для нас как европейцев небезразлично, на каких ценностях будет построен будущий мир».

Точно, но — преждевременно. Для начала следует убедить европейцев в том, что мы действительно являемся частью нашей общей цивилизации. Не объявляя их одновременно «военной опасностью и военной угрозой» — никакая они давно уже и не опасность, и не угроза.

Перефразируя Гастингса Исмея, возьму на себя смелость выразить современные задачи РФ в военно-политической области следующим образом:

То keep the Russians in, the Europeans within, and the Americans — in distance.

Держать Россию внутри, Европу рядом, а Америку — на расстоянии.

Достойный своего времени вызов, не правда ли?