Постсоветское пространство

Авторитаризм взял реванш почти во всех странах бывшего СССР

Основная проблема постсоветских стран, не восточноевропейских — Польши, Венгрии, Словакии, — а именно тех, которые были республиками СССР, состоит в том, что они не имели изначально той приманки для проведения реформ, стимула проводить важные национальные реформы, которые имели восточноевропейские политики. Ведь им сразу дали понять, восточноевропейцам, что их примут в ЕС, что их примут в НАТО. Это же было очевидно с середины 90-х годов. Там не было и противоборства между разными политическими лагерями в отношении движения в Европу. Даже коммунисты местные польские выступали за интеграцию в НАТО и в европейские структуры. Квасьневский привел, например, Польшу туда.

И это огромная проблема как раз постсоветских стран, что наши политики такого стимула не имели. И нам, в общем, откровенно давали и дают понять, что в ЕС нас не ждут. Если бы мы реально могли говорить о евроинтеграции — не как о каком-то теоретическом проекте, а как о каком-то серьезном, — то это была бы совсем другая история.

Поэтому здесь нам приходится с избирателями вести боле сложный разговор, который часто избиратели не очень хотят слышать. Им не очень хочется слышать об этих подробностях преобразований национальных в политике, в правовой системе, в экономике и в силовых структурах. И из-за этого больше козырей на руках у ретроградов, сторонников авторитаризма. И ровно из-за этого во всех 12 постсоветских республиках, не считая Прибалтики, так или иначе произошел авторитарный реванш.

Россия не является какой-то специфической страной. Дело не в ельцинской Конституции. Там даже, где была парламентская система и не было никакой ельцинской Конституции, — например, в Молдавии, — там все равно лет на восемь установился режим Воронина, который называют полуавторитарным, а некоторые — авторитарным. Это не специфика России — этот откат к авторитаризму. Это просто сочетание того, что мы более долгий период пребывали в рамках тоталитарного режима. Не сорок лет, как Восточная Европа, а гораздо больше. Поэтому у нас не было нормальных зачатков частной собственности в отличие от восточноевропейских стран. И у нас не было стимула для политиков по построению нормальной современной европейской демократии. Нас в ЕС никто не ждал.

Но так или иначе, хоть эта дистанция для нас оказывается длиннее, но мы ее пройдем. Потому что другого варианта ни для России, ни для других постсоветских стран нет. И мне, конечно, обидно, что мы немножко отстаем по уровню гражданского протеста, который быстрее толкает в Европу, например, Украину, Молдавию или Грузию.

Мне кажется, что сейчас эта ситуация начала меняться. Мы видим, что в регионах проходят митинги с политическими требованиями, антипутинскими, обращенными напрямую к действующей власти, с острой ее критикой и с требованиями отставки Путина, что казалось абсолютно немыслимо еще год-два назад.

И я надеюсь, что это начало процесса осознания своих гражданских прав. Из-за незнания своих гражданских прав и необходимого вектора развития страны мы слишком далеко удалились от европейского пути за последние годы. Нам надо туда возвращаться. И я надеюсь, что в ближайшее десятилетие все-таки есть шанс, что лидером движения в сторону Европы на постсоветском пространстве станет Россия, а не Грузия и не Украина.