Особое видео: RESET.ПЕРЕЗАГРУЗКА

Россия и Украина

ЛГ: В третьей, заключительной части поговорим о российско-украинских отношениях, отталкиваясь от Черноморского флота. Поскольку совсем недавно российская Госдума и Верховная рада Украины ратифицировали соглашение о продлении на 25 лет после 2017 года базирование Черноморского флота в Крыму.

Вспоминая нашу прошлую часть о взаимоотношениях премьера и президента… Здесь, собственно, премьер и президент разошлись в оценке платы за базирование Российского флота в Севастополе. Премьер посчитал ее запредельной, а президент сказал, что все более или менее укладывается в рамки — главное, чтобы было соглашение. Но тем не менее соглашение есть. И интересно, что же будет дальше?

ПШ: А вот скажите, на Украине закончилась демократия?

ДО: Да нет, я думаю, что вполне нормально. Прошли несколько циклов электоральных. Вполне понятно, что «оранжевые» проиграли. И должны были проиграть. Потому что в нормальных условиях, в постсоветских, в такой тяжелой неподъемной экономике, которая еще стоит на уровне 60-х годов, невозможно улучшить жизнь людей за четыре года. Тем более что похоже, эти четыре года не очень-то о жизни людей думала власть.

ПШ: А вообще, на чьей стороне симпатия?

ДО: Мои симпатии в данном случае на стороне украинского народа. Если сохранится электоральная модель, когда голоса считают более или менее добросовестно, то через четыре года очень может быть, что Януковича попросят на выход. И это нормально. Главное, чтобы механизм работал.

Теперь к тому, кто выиграл и кто проиграл. Почему президент и почему премьер? Есть две составляющие. На самом деле, что такое украинский флот? Нужен ли украинский флот? Сколько стоит украинский флот?

ПШ: Черноморский…

ДО: Виноват. Я неудачно выразился. Конечно, имеется в виду Черноморский флот, российский, в Севастополе. И то, как это воспринимается. Воспринимается однозначно: флот нужен. Это символ нашей державы. Символ наших побед и так далее. И в этом смысле Медведев выглядит победителем. Он проблему решил. Он пролонгировал статус флота. Аплодисменты. И уважение со стороны избирателей. Удача, безусловно, для президента. И в этом смысле опять же очень характерна реакция премьера, который сказал, что за такие деньги он бы этого Януковича со всеми потрохами съел.

ЛГ: Со всей командой. А не могу.

ПШ: Это не игра разве?

ДО: Не думаю. А зачем играть такую игру?

ПШ: Публичная.

ДО: Я так понимаю, что в некотором смысле это статус премьера, которому немножко досадно, что это не его заслуга. По существу он прав. Потому что три миллиарда долларов в этом году, четыре в следующем — это много. Давайте скажем: миллиард — это, грубо говоря, цена Бурейской гидроэлектростанции, которую Чубайс в свое время построил. Значит, три станции мы отдаем Украине.

ПШ: Это с одной стороны. А с другой стороны, ведь Украина просто не может платить такие деньги.

ДО: Она их и не будет платить.

ПШ: Они и не платили бы.

ДО: За счет того, что они получили скидку на газ, они теперь могут получить кредит в МВФ, я слышал. Понятно, украинцам нужны деньги — позарез, что называется. Мы помогли. Другое дело, что мы могли пустить эти деньги на строительство трассы Москва — Петербург. Потому что я не могу себе представить великую страну, где между двумя столицами нет хорошей дороги.

ЛГ: Подождите, сейчас Вексельберг построит Сочи…

ДО: Ну, конечно. 2014 год. А дорога нужна сейчас.

ПШ: Дороги нет, но проехать можно.

ДО: И если считать десять миллионов за километр погонной трассы, что вполне реально, то это как раз семь миллиардов, поскольку 700 километров. Через два года. Два года наших скидок Украине.

Потом, если уж говорить про серьезные вещи, нет никакой гарантии, что, эти деньги взявши, Украина останется на кукане у России. Это мы проходили с Белоруссией. Тот же Путин говорил, что пять миллиардов нефти, газа, льготы, батька Лукашенко… А до сих пор две кавказские республики не признаны. И более того, Лукашенко широкой спиной повернулся к тому же Путину.

ЛГ: Здесь, наверное, договор немножко пересмотрели. То есть ответственность некая упала.

ДО: Ну, ответственность есть. Политика — вещь суровая. Как только Украина почувствует, что немножко веревка ослабла, она начнет реализовывать свои интересы. Но это, опять же, сущностные вещи. Стоит — не стоит? Насколько стоит? А мы сейчас говорим про то, как это воспринимается людьми. Людьми это воспринимается положительно, и это неплохой…

ПШ: Российскими людьми?

ДО: Конечно! Про наших избирателей. И севастопольскими, и в Крыму. Патриотизм — это все очень важно. У нас это очень существенная составляющая нашего менталитета. Мы все-таки милитаристская страна. Мы привыкли гордиться своими Вооруженными силами. И, собственно говоря, флот в значительной степени, как мне кажется, прежде всего символ. Не такое он имеет стратегическое значение, поскольку все равно он сидит в замкнутом водоеме, который называется Черное море, и выйти за его пределы без разрешения НАТО не может. Если он будет воевать, то только с Грузией, Турцией и, возможно, Румынией, с той же Украиной. Но символически…

Так что Медведев сделал сильный шаг. Деньги мы привыкли щедро тратить на такие державные символы. Охотно на это идем. Но Путину немножко досадно. Потому что он пытался то же самое сделать в Белоруссии. Деньги тратил, а не сложилось.

И опять же, я вижу некоторое разделение политической игры. Медведев в данном случае выиграл. Путин немножко в стороне оказался. На обочине. И так с некоторым ядовитым скепсисом сказал: а не дороговато ли вышло?

ЛГ: Дмитрий, наверное, последний вопрос. Янукович через несколько лет, предположим, уйдет. Придет опять Тимошенко.

ДО: Или кто-то другой.

ЛГ: Или кто-то другой. И опять будут пересматривать соглашение?

ДО: За милую душу. Поэтому все эти разговоры про 25 лет, конечно, для широких народных масс. В реальной политике хорошо, если это продолжится в первые годы после 2017 года. А на самом деле, мне кажется, что это мысль или это «фишка» для 2012 года.