Особое видео: RESET.ПЕРЕЗАГРУЗКА

Сталин как символ оппозиции, ч. 1

БН: Я считаю, что, в принципе, то, что Медведев сказал по поводу Сталина, — то, что его преступления не могут быть прощены, — сигнал для конформистов созвать (в том числе и, возможно, даже и нонконформистов, которые есть в Общественной палате) общественный трибунал. И в конце концов суд над сталинизмом провести. Причем пусть будут и адвокаты. Пусть приходит Зюганов туда и вся бригада сумасшедших, которые считают серийного убийцу своим кумиром. Пусть они тоже приходят и выступают. Пусть будет такой общественный трибунал.

ЛГ: И что он даст?

БН: Я могу сказать, что будет некий вердикт. Этот вердикт очень важен. Так же как был важен «Нюрнбергский процесс».

ПШ: Но это разные вещи.

БН: Нет, это близкие вещи. Безусловно, надо все вовремя делать. Надо было после ХХ съезда все делать. Но как коммунисты могли сами себя линчевать? Они не могли этого делать.

А сейчас, мне кажется, если кто-то хочет тему эту закончить, то такой суд над сталинизмом нужно провести. Пусть это будет общественный суд. Пусть это будет общественный трибунал. Пусть инициаторами будут вполне лояльные Медведев (особенно после его фразы), члены Общественной палаты, пусть туда войдут еще какие-то придворные политологи, юристы, адвокаты и так далее. Должен быть такой процесс.

После этого возлагать цветы, носиться с этими портретами, расклеивать — это ополоумевшим будет довольно тяжело.

ЛГ: Да ничего подобного. Наплевать им на эти трибуналы.

ПШ: Да, конечно, ничего не будет.

БН: Я хочу, чтобы полоумные участвовали в этом трибунале. Чтобы они были на стороне защиты.

ЛГ: Они и будут участвовать.

БН: Отлично. Пусть участвуют. Будут пусть определенные процедуры. Если все данные о злодеяниях негодяя будут обнародованы, если по этому поводу прекратится такая крупномасштабная бредовая дискуссия, по поводу Катыни, по поводу…

ПШ: Нет, дискуссия не прекратится.

БН: А как она не прекратится?

ЛГ: Не прекратится. Знаете почему? И в средствах массовой информации в том числе. Потому что это привлекает народ. Потому что это делает рейтинг. Вот и все.

БН: Это делает рейтинг до тех пор, пока есть предмет спора.

ЛГ: Конкретно возьмем Катынь. Есть решение 1940 года. Есть резолюция Сталина — «За».

ПШ: А есть еще и подделка подписей.

БН: Секундочку. Пусть криминалисты, эксперты выяснят, подделка это или не подделка. Это же суд.

ЛГ: Да они же не смотрят на это.

БН: Это же суд. То есть должно быть решение такого суда. Пусть он будет общественный суд, пусть это будет трибунал.

ПШ: Хорошо. Но мы-то о другом говорим. Здесь ситуация другая. Здесь даже не о Сталине речь.

ЛГ: В публикации «Русского Newsweek» «Тамбовский бюст тебе товарищ» речь идет о том, что Сталин используется людьми просто как символ оппозиции. То есть такой протестный символ против чиновников.

ПШ: «Сталина на вас нет!» Вот о чем идет речь.

ЛГ: Сталин боролся с элитой.

ПШ: С чиновниками.

ЛГ: Народ против власти…

БН: Эта мысль правильна. Только мне кажется, что символом борьбы с чиновниками Сталин с натяжкой может быть.

ЛГ: Видите, как в канун Дня Победы…

ПШ: А другого-то и нет.

БН: Послушайте, но убийца не может быть символом борьбы с коррупцией.

ЛГ: Здесь понятно все. Нам доказывать не надо.

ПШ: Но формула-то присутствует, правда?

БН: Ну хорошо. Формула присутствует.

ЛГ: Причем на этих самых открытиях, скажем так, всяких бюстов и прочих вещей были не только коммунисты. Там и «яблочники» стояли рядом. Уговаривали, правда, народ не ходить, но стояли рядом.

БН: «Яблочники», скорее всего, антисталинисты? Или они сталинисты?

ЛГ: Вообще коммунисты могут считаться оппозицией? Потому что некоторая оппозиция вдруг неожиданно солидаризуется с коммунистами — и идут вперед. Потом расходятся. Потом опять идут вперед. Вообще с ними можно иметь дело?

БН: Я так скажу, со сталинистами иметь дело не стоит.

ЛГ: Но коммунисты — практически сталинисты.

БН: Да. Я вам это и говорю. Поскольку Зюганов — сталинист. Он этого не скрывает. То есть, в принципе, иметь что-то общее с этой бригадой я считаю делом позорным.

На самом деле, если ориентироваться на Зюганова, то с ними лучше не иметь ничего общего. Если искать среди коммунистов вменяемых и приличных людей, то, по всей видимости, такая стратегия более разумная.

Я могу сказать по опыту «Солидарности». Мы сотрудничали с коммунистами из Калининграда. Не видел я, честно говоря, желания у них в центре Европы бегать с портретами Сталина. Они такие еврокоммунисты. Может, из-за географии стали такими. Я уж не знаю. Они нормальные люди. Потом они получили инструкцию от Зюганова прекратить с нами всякие контакты. Они Зюганова послали.

То же самое было в Приморье, во Владивостоке. У нас была ровно такая же вещь. Из Москвы пришла депеша: прекратить с нами всякие контакты.

На самом деле Зюганов абсолютно интерполирован в путинский режим. По всем ключевым вопросам он поддерживает режим. По всем. Он ритуально что-то выкрикивает. Но по всем ключевым вопросам поддерживает. Ну, например, все, что касается антизападной риторики, — Зюганов впереди планеты всей. Был против парада антигитлеровской коалиции 9 Мая. Позор России. Просто убожество. День рождения Сталина отмечали.

Что касается, например, борьбы за народовластие. Он борется с «оранжевой угрозой», Зюганов. Вообще это «оранжевое явление» на постсоветском пространстве — борьба за демократию. Все «оранжевые революции» наши начиная с августа 1991 года — борьба за демократию. Первая «оранжевая революция» случилась 19 августа 1991 года. Я в ней принимал участие. Это была бескровная революция. Погибли трое ребят. Это была кошмарная история. Но это была бескровная в целом революция, итогом которой стал переход России на демократические рельсы. После этого были Сербия, Грузия. Потом была Украина и так далее.

Зюганов против чего берется? Против демократии. То есть он на самом деле путинист.

ЛГ: Зюганов отдельно, коммунисты отдельно.

БН: Я так скажу: он, Зюганов, не отдельно. Безусловно, он, будучи опытным человеком и искушенным в аппаратных интригах, сильно очень влияет на партию. Она представляет из себя такой зловонный политический труп, который в силу большого размера еще и не издох окончательно, но постоянно какие-то пролежни и гниения происходят. И постоянно происходит чистка. То они выгоняют каких-то своих начальников московских организаций. То питерскую организацию разгоняют.

Но самое главное — что, будучи сталинистом, этот человек искренне ни в какую демократию верить не может. Поэтому если тактически, например, где-то иметь можно дело с коммунистами, то со сталинистами иметь стратегические интересы нельзя.