Особая персона

Владимир Рыжков, ч. 1

Вы знаете, скопировать любую политическую систему у какой-то другой страны невозможно. Есть история, культура. Мы смотрим разные фильмы, слушаем разную музыку. Невозможно. Но тем не менее примерно можно понять, какая политическая система лучше подходит той или иной стране.

Думаю, что для нас наиболее оптимальной является та модель, которая была заложена в Конституции 1993 года. Но на сегодняшний день она так и не реализована. Это модель президентско-парламентская.

Четко должны быть разделены функции президента и парламента. Президент в условиях нашей огромной страны должен гарантировать целостность государства, вопросы развития армии, обороны, вопросы безопасности, вопросы внешней политики. И он должен символизировать целостность страны. Правительство вместе с регионами, вместе с губернаторами должно заниматься социалкой, коммуналкой, транспортом, дорогами, развитием экономики, привлечением инвестиций. И правительство должно формироваться по итогам думских выборов.

Вот это оптимальная система. То есть, с одной стороны, мы получаем общественное мнение, и оно через парламент формирует правительство, которое занимается жизненными вопросами. С другой стороны, не будет угрозы распада страны и не будет угрозы сепаратизма. Потому что будет президент, под которым будут армия, полиция, спецслужбы и так далее.

Эта модель есть в некоторых странах. Она есть во Франции. Мы видим ее на примере того же де Голля, Саркози, Ширака и так далее. Эта же модель сейчас, на наших глазах, работает в Польше, когда у них есть сильный премьер-министр, избранный парламентом. С другой стороны, есть избранный народом президент (вот только что они избрали Коморовского). Они уравновешивают друг друга: президент больше гарантирует целостность государства, а правительство больше гарантирует обратную связь с народом и экономическое развитие.

Поэтому эта французско-польско-литовская модель, на самом деле, широко в мире применима. И везде, кстати, хорошо работает. Везде, где она применяется, она хорошо работает.

Она идеальна и для России. Она и записана в Конституции. Но у нас Конституция не выполняется и в других вещах. Главный девиз, что у нас думские выборы несвободные, правительство формируется не итоговое, а единолично президентом. То есть правительство никак не связано с общественным мнением и поэтому вырождается в бюрократию, которая делает что хочет.

Если нам до конца довести логику действующей Конституции, то это будет хорошо.

Недостаток французско-польской системы — и российской, так как она записана в Конституции, — в том, что она может выродиться фактически в диктатуру президента. То есть опасность в том, что президент слишком много захватит власти, слишком много захватит полномочий, как у нас произошло и с Ельциным, и с Путиным. Подомнет под себя и парламент, и правительство, и правоохранительную систему. В этом опасность.

Но тем не менее в этой системе есть баланс очень разумный. И если мы сделаем шаг назад в разумную сторону и сбалансируем ветви власти, это будет работать очень хорошо.

Владимир Рыжков, ч. 2

Есть классические определения авторитарных режимов. Авторитарные режимы — это такие режимы, где нет разделения властей, где вся власть сосредоточена в руках одного человека и группы лиц, приближенных к нему. Где подавлена свобода слова, где подавлена политическая конкуренция, где нет свободных выборов, где оппозиция преследуется.

Вы говорите: «Вас завтра не заберут». А где гарантия, что мне не дадут ржавой трубой по голове в подъезде и милиция не обнаружит злоумышленника? Вы знаете, что у нас девять из десяти политических убийств не раскрываются? У нас девять из десяти убийств журналистов не раскрываются.

Поэтому авторитарный режим тот, где подавлена свобода, где не работает политическая конкуренция, где не работает свобода слова, где нет свободных выборов. По всем этим классическим параметрам Россия — авторитарное государство. И то, что мы пока имеем счастье говорить на интернет-телевидении и высказывать свое мнение, вовсе не гарантирует, что завтра, как в Китае, не будут поставлены фильтры и не будет фильтроваться Интернет.

То, что уже происходит в Китае, то, что уже начинает делать Белоруссия, будет завтра и у нас. Поэтому это классический авторитарный режим, который пока не перешел в стадию жесткого тоталитарного режима. Но тенденция, к сожалению, такая есть.

На самом деле опыт других стран показывает, что авторитарные режимы неотделимы от автократа. Любой авторитарный режим персонален. Не было авторитарного режима просто испанского — был режим Франко. Не было абстрактного авторитарного режима в Чили — был режим Пиночета. Не было абстрактного авторитарного режима в Португалии — был режим Салазара. Нет абстрактного авторитарного режима в России — есть режим Путина.

И поэтому, действительно, судьба этого режима неотделима от личности. И общество освободится от этого удушающего насилия милиции, спецслужб, рейдерских захватов чиновников, отсутствия свободы слова, фальсификации выборов только тогда, когда сможет сменить руководство страны.

Поэтому, к сожалению, нравится нам это или нет, но без смены первого человека такие режимы не меняются.

Как писал Ленин про Сталина, товарищ Сталин сосредоточил в руках необъятную власть, и это представляет опасность. Ровно это относится и к товарищу Путину. Товарищ Путин сосредоточил в своих руках необъятную власть. Подмял под себя все остальные институты государства и общества и наносит тем самым огромный ущерб стране.