Особое видео: RESET.ПЕРЕЗАГРУЗКА

Есть ли конкуренты у властного тандема?

Лев Гулько: Начнем мы сегодня с предвыборной темы. По результатам опроса, выполненного по заказу «Независимой газеты» исследовательским центром портала SuperJob, только четыре процента россиян (запомните эту цифру) проголосовали бы за кандидата от оппозиции, в случае если бы выборы президента состоялись в ближайшее воскресенье. Эти данные сильно отличаются от предыдущего опроса, проведенного тем же SuperJob, когда оппозиционному кандидату отдали предпочтение 20 процентов опрошенных. Это в пять раз больше.

Парадокс объясняется просто. «Независимая газета» предложила еще один вариант ответа по заданной теме: «Мне все равно». И так ответили 13 процентов респондентов. Таким образом, как полагают эксперты «Независимой», реальных соперников Владимиру Путину и Дмитрию Медведеву на самом деле нет.

Павел Шипилин: Лев, помнишь, Гудков их критиковал и ВЦИОМ критиковал. Якобы они непрофессионалы, вопросы неправильно…

ЛГ: SuperJob?

ПШ: Да, этот самый SuperJob. Аудитория не та… Аудитория, может быть, не та, и выборка не вполне корректна, но тем не менее факт остается фактом: действительно, за Путина в ближайшее время готовы проголосовать или за Медведева. За тандем. А Зюганов будет выставлять свою кандидатуру?

Андрей Клычков: Я думаю, что кандидатура Зюганова, безусловно, стоит на первом месте по выдвижению на пост президента как кандидата на должность президента от коммунистической партии. Но, безусловно, будет решать съезд.

У нас есть в истории случаи, когда и Харитонова выдвигала компартия. То есть необязательно лидер партии пойдет на эти президентские выборы. Условно мы при принятии решения… Я как член центрального комитета КПРФ могу сказать, что обсуждается целый ряд кандидатур. Может быть, помоложе, может быть, поинтереснее в плане раскрученности, в плане многообразности спектра выступлений или участия в тех или иных действиях.

Но на сегодняшний день я думаю, что Геннадий Андреевич — та фигура, которая может себя противопоставлять на выборах и Медведеву, и Путину по наличию какой-то политики, наличию позиций и историческому месту в политической элите российского государства.

ЛГ: Андрей, вот что мы хотели бы еще выяснить: роль коммунистической партии в общем оппозиционном блоке. Как коммунистическая партия видит себя: вместе или отдельно? Скоро выборы. Сотрудничает партия с другими, не сотрудничает? Где сотрудничает, а где не сотрудничает? Поскольку здесь речь вообще идет об оппозиции, в том числе и...

АК: Я согласен, что сама роль оппозиции и восприятие ее обществом играет достаточно серьезную роль — и в том числе по социологическим данным. Но, с другой стороны, я думаю, что на сегодняшний день роль оппозиционного мышления граждан повышается и повышается. Можно доказать это повышение посредством прошедшей предвыборной кампании.

В данном случае я считаю, что оппозиция — это только КПРФ. Потому что я тоже являюсь участником политических процессов в Москве и не вижу активной и четкой позиции по всему спектру вопросов у других политических партий. Это не партия — я говорю про несистемную оппозицию, — которая заявляет о статусе оппозиции.

У нас прошли выборы в Иркутске, в Братске, в Московской области, где мы видим, что на волне протестных действий выигрывают кандидаты от КПРФ. Есть другие, так скажем, подводные камни — уже производные от этих выборов. Но сам факт повышения, роста доверия к оппозиции — он есть.

И я думаю, что те результаты опроса, которые на SuperJob опубликованы, они, безусловно, не репрезентативны. Может быть, наиболее активная часть населения не принимала участия в них, а это люди более преклонного возраста, которые объективно ходят на выборы чаще и выбирают кандидатов. Поэтому я думаю, что несколько занижена доля людей, готовых проголосовать за кандидата от оппозиции, и по результатам выборов она будет повышена.

Но есть и другая проблема — люди не верят в наличие выборов. И в данном случае, если говорить конкретно про президентские выборы, то уже достаточно давно и долго обсуждается, что в сознании присутствует миф о том, что нет выборов. Есть вариант: кто из этих персонажей пойдет в качестве кандидатов.

Выбор есть. Я думаю, что есть. Когда люди пойдут и проголосуют, тогда он есть. Я как человек, который занимался достаточно долгое время именно выборами, избирательными технологиями с точки зрения обеспечения избирательного права, могу сказать, что человек, приходя на избирательный участок, собственным голосом и участием, бюллетенем не дает возможности за него проголосовать, если рассматривать возможность фальсификации.

Пока мы не будем ходить на выборы, у нас не будет никаких выборов. Как только мы все пойдем на выборы — независимо от того, за кого мы проголосуем, — тогда можно говорить о наличии какого-то выбора, наличии какой-то возможности. А пока это только миф.

ЛГ: Вы говорили о фальсификации. Был недавно — не знаю, как назвать, — скандал. Информационный повод. Даже пресс-конференция была по этому поводу. Огромная масса напечатанных, не напечатанных, непонятно каких бумажек, бюллетеней…

АК: По Москве, я думаю, все помнят о том, что мы считаем прошедшие выборы в Мосгордуму самыми грязными выборами за последнее время, за современную историю России. Я не говорю про какие-то мелкие избирательные кампании. Региональная кампания, которая к себе привлекла огромное внимание, демарш политических партий в Государственной думе. И мы постарались максимально привлечь внимание общественности к этим процессам. Обращения, выступления, заявления в суды.

На сегодняшний момент 248 заявлений в суды от нашей партии подано по выборам в Мосгордуму. Не ради количества, а по наличию фактуры. До 800 к концу годового срока обжалований. И плюс к нам постоянно, видя нашу активность, избиратели несут дополнительные факты: кого-то удаляли с участка, кто-то приходил, а за него уже проголосовали.

И последнее событие: в Госдуму, в нашу фракцию принесли 20 килограммов избирательных бюллетеней. Мы их даже считать не стали. Потому что это огромная масса. Это огромная сумка, где в пачки упакованы и лежат избирательные бюллетени по выборам депутатов в Московскую городскую думу. Они соответствуют полностью, могу заверить, всем требованиям к избирательным бюллетеням. Безусловно, это информация для правоохранительных органов — настоящие они или нет. Я убежден наверняка, что мы их не сами напечатали.

Но вот факт есть. Мы отдали для разбирательства. Это бюллетени, которые, по сообщению тех людей, которые их нам принесли, и по СМИ, если можно им доверять, использовались в «карусели» так называемой. То есть группы лиц, которые приезжали на избирательные участки и, не имея на это законного права, опускали бюллетени в урны, голосуя за нужного кандидата. Я сомневаюсь, что это было голосование за ЛДПР, КПРФ, «Справедливую Россию». Здесь кандидат, в принципе, понятен.

Почему мы эти бюллетени официально предъявили средствам массовой информации? Чтобы была возможность со стороны правоохранительных органов и со стороны общественности… Потому что для меня как для юриста совершенно очевиден алгоритм выяснения, были ли эти бюллетени использованы в ходе выборов либо это просто бумага, которая никуда не пошла. Каждая типография имеет свое собственное отличие, машина типографская.

ЛГ: Конечно.

АК: Поэтому провести экспертизу настоящего бюллетеня, который используется, провести экспертизу этого бюллетеня и сравнить те, которые в урнах были использованы... Если на это пойдут… Мы не имеем к этому доступа — к бюллетеням, которые сейчас опечатаны. Если на это пойдут, то сразу будет понятно, на сколько завышена явка, за какого кандидата проголосовали липовыми бюллетенями.

И другой вопрос: выяснить, кто их изготовил. А там уже, думаю, цепочка, клубок будет раскручиваться, кто заказал. Пока речь идет про Северный административный округ.

Лукашенко — друг или враг?

ЛГ: Во второй нашей части мы затронем российско-белорусские отношения, поскольку нельзя об этом не сказать. Они развиваются достаточно интенсивно. Уж в какую сторону, каждый выбирает сам.

Москва тем временем выбирает преемника Александру Григорьевичу Лукашенко, видимо. Лидеры белорусской оппозиции пообщались с Кудриным и с депутатами. И Кремль, как пишет портал NEWSru.com, перешел к следующему этапу после информационной войны с Минском — подбору кандидата на пост президента Белоруссии.

Накануне лидеры белорусской оппозиции побывали в Москве, где пообщались с членами правительства, депутатами парламента. В итоге обе стороны решили провести в конце августа в Москве крупную конференцию с участием российских и белорусских политиков и экономистов. И как предполагается, в мероприятии примут участие представители белорусской оппозиции и российские чиновники. То есть вопрос, как был, так и остается очень простым: Лукашенко — друг России или враг?

ПШ: Если честно, у меня такое ощущение, что коммунистическая партия вообще не видит в нем никаких изъянов. Ну по крайней мере мне со стороны кажется, что это лидер, который близок к идеальному с точки зрения коммунистической партии. Это так или нет?

АК: У каждого человека есть свои минусы. Я думаю, что у лидера страны тоже есть какие-то минусы. Любой страны. В данном случае в отношении к Лукашенко у нас есть четкая позиция: это человек, который возглавляет наиболее дружественное и выгодное в стратегическом партнерстве государство для России. В первую очередь, если говорить про партнерство, — это взаимодействие по обороне нашей страны. Это ближайшее государство, которое стоит на рубежах нашей родины.

ЛГ: Западной границы.

АК: Да, западной границы. То есть через них, если, не дай Бог, какая-то война, то они станут заслоном перед нами. Они сейчас готовы это сделать.

Пытаются из Лукашенко сделать врага. Показывают совершенно ужасные фильмы на НТВ. Для чего мы это делаем? Мы лучше поучаствовали бы получше в молдавской политике, которая сейчас ведет явно антироссийскую политику.

ЛГ: Последние сообщения были, что в Приднестровье перекрыты всякие каналы финансирования, что-то еще.

АК: У нас была возможность, когда были коммунисты, которые очень хотели сотрудничать с Россией и активно заявляли свою позицию… Не прорумынскую позицию, а пророссийскую позицию. И Приднестровье более или менее искало пути нахождения каких-то компромиссов. Никто не ставил вопрос о выводе наших войск из Приднестровья. Войск, которые обеспечивали там безопасность.

Второй вопрос по самому Лукашенко. Сейчас делаем врага. Не мы, а некоторые средства информации делают из Лукашенко врага. А на чем основывается эта критика? Он, мол, диктатор.

Давайте посмотрим на Россию. У нас все так хорошо? У нас нет подобных проявлений? Он не платит нам долг за газ? 260 миллионов мы ему должны. При этом почти 900 млн долларов прощаем Афганистану, через который, по сути, идет весь наркотрафик в Россию.

Может быть, стоит задуматься о приоритетах? И, может, не стоит нам влезать в политику дружественных государств, пытаясь насадить через средства массовой информации иного человека, который пойдет неизвестно куда.

ПШ: Вообще есть такое ощущение… Но, с другой стороны, согласитесь — мне по крайней мере так кажется, — что Москва, Кремль хотел бы не лояльного, а, я бы сказал, послушного президента. Будь то Украина, будь то Белоруссия, будь то Грузия. Не лояльного, Лев, обрати внимание. Лояльный Нурсултан Назарбаев? Он самостоятельный политик. Государство крупное. Все в порядке.

АК: Тот, кто советуется.

ПШ: Может быть, и так. Да. А что касается Белоруссии, то хотелось бы своего такого.

АК: Да он и так наш. Но просто нужно входить в положение государства. Мы, может быть, что-то потеряем. Какую-то я имею в виду экономическую выгоду от взаимоотношений. Но и приобретем. Во-первых, дружественный нам народ. Сейчас у нас идет разрыв. Мало того что у нас разорваны политические связи, мы разрываем просто людей, которые живут в России и Белоруссии.

ПШ: С Украиной же получилось: прекратили взаимоотношения с Ющенко, и у нас появился Янукович.

ЛГ: Не было разрыва между народами на высшем уровне, международном. Никакого разрыва там не было. Родственники есть везде. И у многих.

ПШ: Я тоже с удовольствием езжу.

АК: Практически все мои родственники живут на Украине. У них в сознании уже закладывается миф о том, что Россия для них — как минимум в экономическом плане — враждебная страна. Которая не помогает им, которая через бизнес пытается захватить наиболее прибыльные сферы деятельности.

ЛГ: А у меня тоже есть знакомый на Украине и родственники, которые говорят наоборот: «Россия нам поможет».

ПШ: То есть на уровне людей все нормально?

ЛГ: Если вернуться к Александру Григорьевичу, все-таки он не такой простой. И не такой друг, как мне кажется. Поскольку когда человек друг, в хорошем смысле слова, он не пытается использовать какие-то… Например, подружиться с явным врагом Саакашвили. Или сказать: «Ребята, — обращаясь лицом на Запад, — завтра вы введете сюда натовские войска». Или это игра?

АК: Я думаю, что он политик.

ЛГ: Я знаю, что он политик.

АК: Он провоцирует. Когда друга по лицу бьют, утрируя, раз, два, три, четыре… Он что, должен вытираться каждый раз? Он создает условия, когда Россия на безвыходное положение должна пойти. И в данном случае я считаю, что это абсурд — избирать кого-то на место Лукашенко, проводить какие-то там конференции. Для меня лично это смешно выглядит. Не та это организация, которая может противопоставить себя выбору белорусского народа. А Лукашенко пользуется серьезным авторитетом.

От переименования мест смысл не меняется

ЛГ: В Волгограде в очередной раз, пишет газета «Новые Известия», поднимается тема переименования города. Правда, на этот раз активисты из числа православной молодежи желают сменить название не на Сталинград, поскольку вокруг этого названия ведутся споры, когда этого регулярно требует коммунистическая партия. А есть еще более старое название — Царицын. Первоначальное название города.

Общественная организация «Царицынский молодежный собор «За веру и Отечество» обратилась к губернатору Анатолию Бровко и мэру Волгограда Роману Гребенникову с просьбой создать рабочую группу для изучения общественного мнения по вопросу возвращения городу исторического названия Царицын. Вот такая история.

ПШ: Я помню, в конце 80-х — по-моему, до сих пор существует в Моссовете… Но кампания была точно по переименованию улиц. И действительно, казалось, что жизнь должна измениться, как только улица Чехова станет Малой Дмитровкой или Большой...

ЛГ: А смысл?

ПШ: Мне кажется, что Волгоград какой-то нейтральный. И никого не возбуждает. Это моя точка зрения.

АК: Кстати, единственный город, наименование которого соответствует реке. Единственный город в России.

ПШ: А Москва?

АК: Извините… Ну и второе, может быть, слишком приземлено: когда у вас нет денег, тогда вы не думаете о том, чтобы поменять имя в паспорте…

Мне кажется, что это повод задуматься об этом, воссоздать какую-то историческую картину, общественное мнение. Когда все хорошо, тогда можно менять и тратить на это бюджетные средства. А когда дыры в карманах — заниматься переименованием, нагнетать обстановку в обществе...

А действительно, ведь общество однозначно не оценивает ни Царицын, ни Сталинград, ни Волгоград. Но и второй момент, который я считаю очень важным, — это само восприятие советской истории. Почему во Франции, в Париже есть станция метро «Сталинград»? Они спокойно к этому относятся. А мы же… В большинстве своем людей, кто инициирует эти процессы… Почему-то все советское прошлое пытаются очернить либо убрать. Ведь вы правильно говорите: ничего от этого не изменится для жизни. Изменится только лишь отношение людей к этим процессам, которые сейчас происходят.

ПШ: Вообще сейчас подумал о том, что если бы Сталинград не переименовали в Волгоград, то я, наверное, сейчас бы спокойно к этому относился.

ЛГ: Другое дело, как мне кажется, что все эти процессы, которые вдруг начинают будоражить то или иное народонаселение, — это все политика большая.

ПШ: Все внимание к себе.

ЛГ: Для чего это делать? Скоро выборы или что? Отвлечь кого-то от чего-то?

АК: Безусловно. В Волгограде скоро выборы. Но я не думаю, что это повод. Иногда информационный повод или поводы для обсуждения у общества являются глупыми. И приносят провал для многих на выборах. Вот этот повод может быть провальным, если он будет реализован. Хотя в этом предложении есть какая-то попытка сделать реверанс во все стороны. «Царицын — город-герой Сталинград», как Ленинград и Санкт-Петербург: «Санкт-Петербург — город-герой Ленинград». Но не то время, не то место. Давайте жить спокойно. Давайте мы решим все насущные вопросы.

ПШ: Есть много других проблем.

АК: Чтобы у нас мост не качался с амплитудой в один метр. Вначале его закрепим, а потом уже будем думать о переименовании.

ЛГ: А коммунистическая партия, в принципе, может использовать этот ресурс — я бы сказал, ресурс переименования — в своих политических целях?

АК: Я думаю, что когда такая инициатива приобретет широкую огласку, коммунистическая партия обязательно ее использует. Она покажет, на фоне каких процессов происходит попытка переименования. Вспомните, когда на Таганке улицу меняли…

ЛГ: Коммунистическая?

АК: Да. И что это дало? Всплеск эмоций, всплеск и правовых требований по запрету переименования. Десять лет человека не должно быть, чтобы переименовать. Переименовали. Живут спокойно. Потратили бюджетные деньги. Что от этого изменилось?

Люди ко мне приходят с этой улицы: они как пишут «улица Большая Коммунистическая», так и пишут себе дальше. По сути, я не вижу перспективы этого действа. Нужно приводить конкретный исторический факт, который имел место, для того чтобы находиться в наименовании города, района, улицы или чего-то еще. И тогда уже доказывать с точки зрения исторической целесообразности. Другой цели я просто не вижу.

А здесь, наверное, пиар-ход какой-то общественной организации. Я даже не думаю, что волгоградских каких-то политических структур. Как и Краснодар переименовать в Екатеринодар. Это постоянно обсуждается, но благо нашлись умные люди, которые сказали, что давайте пока не будем этим заниматься, а решим сначала свои проблемы.

ЛГ: Сначала надо накормить и напоить.

АК: Согласен.

ПШ: И дать пенсию.

АК: Кстати, в Китае нет пенсии. Только для госслужащих.

ЛГ: И в Корее нет пенсии. Даже в Южной Корее.

АК: Для меня это было большим удивлением.