Особое видео: RESET.ПЕРЕЗАГРУЗКА

Минэкономразвития рекламирует Россию

Лев Гулько: Несмотря на жару, Минэкономразвития придумало, как улучшить финансовый имидж России, об этом пишет газета «Ведомости». «Сейчас иностранцы плохо знают страну, и их представления устарели. И слабые позиции в рейтингах инвестиционной привлекательности, коррумпированности и стабильности только добавляют негатива», — говорится в концепции продвижения бренда на международных финансовых рынках, которая подготовлена министерством.

«Международный финансовый центр в Москве нуждается в масштабной рекламной кампании, — уверены в Минэкономразвития. — Нужно завести специальный интернет-портал, работать с соотечественниками, рассказывать российские истории успеха».

Павел Шипилин: Меня в этой цитате заинтересовало обращение к соотечественникам. А кто имеется в виду? О чем идет речь? Есть какая-то диаспора, у которой есть деньги?

ЛГ: Конечно, существует. А как же.

Андрей Суздальцев: Это какие-то августовские люди. Время отпусков.

ПШ: У Минэкономразвития?

АС: Да, наверное. История эта давняя, любопытная и детективная. В 2007 году заканчивался путинский период. Перед приходом новой власти подсчитали и решили, что у нас экономика растет, запасы растут. У нас было запасов почти 500 млрд долларов, потом стало 600.

ПШ: Это до Путина?

АС: Это до Медведева. У нас растет и экспорт. Мы продвигаемся. И положение наше финансовое крепнет. И это послужило причиной формирования в Москве Международного финансового центра. Тема поднималась неоднократно до 2008 года. Появились даже некоторые концепции. Считалось так: мы можем до 2012 года войти в первую десятку. Как ни странно, некоторые основания на это были, ведь мы были на неплохом двенадцатом месте. То есть многие старые финансовые центры были позади нас.

ПШ: А вы теперь перечислите, что это за центры такие.

АС: Допустим, Цюрих был ниже нас. Европейские в основном.

ПШ: А на первом?

АС: На первых местах был Лондон, конечно. Азия — Гонконг, Токио, Сингапур. Не учитывались некоторые моменты: то, что Лондон в большой степени огромный страховой рынок управления банковскими ресурсами, что есть специфика Гонконга, специфика работы Сингапура, что они специализированные, что есть региональные финансовые центры.

ПШ: А на чем Гонконг специализируется?

АС: Конторы — менялы. Это перекачка огромных финансовых валют. Китай. Я это все считаю огромным юанем, то есть такие специализированные центры.

Но мы это сразу не учитывали. Только потом, когда началась вакханалия этой идеи, мы стали говорить: «А вот есть региональные финансовые центры, есть специализированные финансовые центры. Потом всякие федерации».

Появился уникальный документ, который я читал с большим удовольствием. Там все было расписано по плану, как положено. Вот мы выходим на такие-то уровни и очень быстро формируем такой финансовый центр. Конечно, сформировать в Москве один из мировых финансовых центров — огромная идея, богатая. Это гарантированные инвестиции.

ПШ: А как это происходит? Стихийно финансовые центры образуются? Или какой-то план должен быть? Вот, Гонконг сделает центр меняльных контор…

ЛГ: Я думаю, что сначала конторы, а потом уже…

ПШ: Мне кажется, что все наоборот.

АС: Нет, нет, нет. Вы скажите по-другому: государство участвует в этом или не участвует? Конечно, государство участвует.

И когда стали подходить более внимательно, обнаружили, что нужно принимать не менее сорока законов, которые решат проблемы нашего финансового рынка. Даже не регулируют его, а просто решают.

А что такое финансовый центр? Это группа первоклассных банков, огромных банков или их крупнейших филиалов. И вокруг этой группы есть целая структура финансовых, кредитных институтов: организаций, структур (тоже очень известных), которые занимаются по всему миру свободным движениями — финансовыми, валютными, кредитными операциями, перекупкой золота, всем, что касается финансовой сферы, активов и всего.

Это надо создавать. Государство могло бы очень сильно и очень быстро, учитывая специфику нашего правящего режима, эти законы принять. Встал другой вопрос. Вы знаете, это все равно что затащить задыхающихся смогом москвичей сразу в комнату с кислородом.

ЛГ: Сознание теряется?

АС: Может и потерять сознание. Готовы ли вы?

ПШ: Неужели такая была ситуация?

АС: Да, бывают такие вещи. Кислород — это окислитель. А нам тоже очень опасно окислиться в такой вольной финансовой среде, учитывая то, что у нас не все в порядке с товарообменными финансовыми потоками даже с нашими соседями.

И было политическое решение: делаем такой финансовый центр. И считалось по умолчанию, что эти вопросы решим. Нет, не получалось. Потому что попутно вдруг выяснилось, что всякие крупнейшие финансовые центры формируются на базе валют. Они являются не просто конвертируемыми, но и мировыми. Помните знаменитую фразу Медведева в начале кризиса? Он сказал: «Какое счастье, что есть евро». То есть Медведев как раз намекал на то, что есть многополюсный мир — должна быть и многополюсная валютная сфера.

И тогда встал попутный вопрос. И наша власть переместилась в другую сферу. Мы стали пытаться сделать из нашего рубля резервную валюту. Все эти попытки, конечно, снова возродились уже в 2008 году, когда встал кризис.

ЛГ: Давайте мы немножко резюмируем: сама идея имеет право на жизнь?

АС: Конечно. Но мы должны понимать, что, если мы за эту идею возьмемся сейчас, с опытом уже нашего кризиса, мы можем за нее взяться. Естественно, мы можем провести массу легализующих и регулирующих законов на финансовом рынке. Они нужны, вопросов нет. Но мы должны помнить, что у нас экономика периферийная. Финансовый рынок наш слабый по сравнению с нашими соседями. А по сравнению с Лондоном — в десять раз.

ПШ: То есть нас просто не видно.

АС: Это немало. Но все-таки мы маленькие. И если вы смотрите Euronews, то видите, что очень редко показывают наши котировки. Если смотрите за рубежом, а не в России. Если вы смотрите не для России, а для других стран, то видите нас там очень редко. Это как раз наш рейтинг показывает.

То есть этим мы можем заняться, но должны себя сразу настроить, что мы региональный финансовый центр. И мы должны помнить, что действительно в нашем регионе он является центром мировой экономики и мировой политики.

ПШ: Это какие страны, кроме СНГ, кроме бывших республик? Кто к нам еще тяготеет?

АС: Ну, очень немного. Мы можем сюда подтянуть чуть-чуть Восточную Европу.

ПШ: Особенно Польшу, наверное.

АС: Можем Польшу подтянуть. Не забывайте, что наши банки для Восточной Европы огромные. Сбербанк — невероятно громадный для той же Польши и для Чехии банк. Мы можем вступить в жесткую конкуренцию за клиента в Восточной Европе. На юге в какой-то степени. Балканы можем подтянуть. Влиять можем. Мы можем найти какую-то специализацию свою, которую, может, пока еще не видим.

ПШ: Региональную, скорее всего. Масштаб все равно будет региональный.

АС: Региональный, конечно. И не надо. Нам не надо такое пока. Мы не претендуем на такие вещи — нам бы ответственность за свою экономику сохранить.

Российско-американские учения

ЛГ: Теперь займемся международной политикой. Россия и Соединенные Штаты провели недавно уникальные совместные учения. Эксперты увидели в этом, как ни странно, политический пиар. Скажем, офицер липецкого Центра боевого применения и переучивания летного состава ВВС России, который попросил его не называть, полагает, что эти маневры нужны не с точки зрения отработки специальных задач, сколько в политическом плане.

О чем идет речь? Директор Центра мирового анализа мировой торговли оружием Игорь Коротченко также считает, что это пиар якобы начинающихся российско-американских военных отношений. Они вроде начинаются, но якобы. Однако это далеко не так. По его мнению, действительно актуальными могли бы быть контакты и учения военных США и России в способах помощи терпящим бедствия атомным подводным лодкам. Актуальными являются также и совместные противодействия наркотрафику из Афганистана. Этого, к сожалению, пока нет, говорят эксперты. И совсем последние экспертные оценки о том, что Россия и Соединенные Штаты подталкивают, с одной стороны, Ливан, с другой стороны, Израиль к большому глобальному военному конфликту.

ПШ: Лев, я, может, тебя прослушал, но ты упомянул о том, что эти учения проходили на Камчатке? В смысле на Аляске.

ЛГ: «На Аляске» не сказал.

ПШ: Там просто еще события произошли. Буквально вчерашние новости: С-300 поставили в Абхазии. По этому поводу такая пресса пошла…

ЛГ: Ну, пресса пошла о том, что не нужно С-300.

АС: Я смотрел CNN. Мне не очень понравился С-300 в Абхазии. Как угроза. Как угроза может быть…

ЛГ: Это же CNN!

АС: Скажем так, это всегда пиар, и надо учитывать возможности в данный момент находящейся у власти администрации.

ПШ: Обама звонит вчера Медведеву и предлагает помощь по пожарам.

АС: Эта помощь за океаном, конечно. Страшное дело! Тушить Калифорнию. Периодически там тоже очень здорово горит.

ЛГ: Да, каждый год.

АС: Это демонстрация того, что власть, находящаяся в данный момент у руля, вполне в контакте друг с другом. Потому что все равно, при всех нюансах, как ни странно, сложилась смешная ситуация. Мы понимаем, что мы уже не являемся полюсом в этом полюсном мире. Но реально есть только одно государство, которое может сильно очень надавить на американцев, — только мы до сих пор.

ЛГ: Никто не собирается этого делать. Но военные пугают друг друга. Деньги, деньги…

АС: Поэтому заявление, что надо как-то скооперироваться для спасения погибающих подлодок… Никогда этой кооперации не будет.

ЛГ: А где может быть кооперация? В Афганистане?

АС: Там, где американцы не хотят.

ЛГ: В Афганистане.

АС: В Афганистане они пытаются периодически использовать структуру нашу. А в плане того, чтобы как-то заняться наркотрафиком, — не хотят. База на юге Киргизии. Ясно, что это вопрос Китая в какой-то степени, но опять-таки не наркотиков.

ЛГ: А Ближний Восток?

АС: Подталкиваем ли мы к войне? Нет, мы не можем подталкивать к войне с Ираном. Объективно не можем. Иран — наш рынок. Огромный наш рынок.

ЛГ: Не с Ираном. С ливанцами. Поставки оружия кому-нибудь. Сирии, например, которая конфликтует с ливанцами.

АС: Мы всегда имели особые, специфические отношения с Сирией. В любых условиях мы всегда поставляли оружие ей. Потому что Сирия, как ни странно… Может быть, скажу крамольную вещь, но она является неким балансом, в какой-то степени. Она всегда присутствует здесь, и очень конкретно присутствует. Может быть, в этом мы выступаем против каких-то позиций Израиля, который действительно является нашим другом. Но Сирию мы не бросим. Там есть ряд старых объективных причин, еще советских. Подталкивать мы здесь тоже не можем. Мы здесь бессильны. В этом регионе мы сейчас бессильны.

ЛГ: А американцы не бессильны, наверное? У них есть какое-то влияние?

АС: Американцы… Есть знаменитая фраза: хвост виляет собакой. Эта тема возникла в 50-х годах, когда знаменитые диктаторы Южной Кореи настолько давили на американцев, что американцы действовали под их диктовку. Хвост виляет собакой.

Так, как Белоруссия сейчас пытается вращать Россией. То же самое. Лукашенко пытается вращать Москву. Это отдельная тема. Так и здесь: Израиль имеет на то свои основания. Современный мир — это все больше граждан современного Израиля. Идет очень быстрый рост населения арабов. Идет катастрофа чисто демографическая. Надо отдать должное, что все эти годы Израиль четко отстаивал интересы Запада. Он воевал и терял людей. Там полки погибали и дивизии. То есть тут вопрос жесткий. Одно дело — деньгами помочь, а другое дело — отправить сына и дочь служить в армию. Поэтому тут очень щепетильная тема.

Самое главное что? Ливан и независимое суверенное государство Палестина. Практически вторая Чечня в границах, которая воюет против Израиля. И Израилю оказывать поддержку…Там и электроэнергия, и вода, и так далее. Инфраструктура. И они работают в Израиле, а продолжается в это время война.

ПШ: Извините, мы слишком отвлеклись от темы. По крайней мере как Америка ко всему этому относится? Мы-то понятно.

АС: Я читаю наших аналитиков. Обычно пишут, что Россия не имеет четко выраженной политики в отношении Центральной Азии, Афганистана. С Китаем не все понятно. И то же самое можно писать конкретно в отношении политики других стран мира, которую проводит администрация Обамы. У демократов, вспомните Клинтона, нет четкой позиции… Они сползают с Ираном? Сползают. И мы это прекрасно видим. Ну, будет ли эта война — тоже вопрос. Я думаю, что не будет.

ЛГ: Нерешительные демократы. Решительно надо действовать. А они все чужими руками...

АС: С другой стороны, есть феномен. Мы всегда могли договариваться с американцами. В этот раз договорились с демократами. Правда, много было сделано еще при Буше.

ПШ: Но будем надеяться…

ЛГ: ...Что это только первый шаг.

АС: Самое главное подытожу: скажу, что в мире осталось очень немного реально независимых государств — это США, Китай. Ну, Евросоюз.

ЛГ: Конгломерат. Образование.

АС: Да. Президент появился там. Ладно, молчим... Но это действительно субъект мировой экономики, но не субъект мировой политики. Я думаю, что более или менее независимых государств очень мало. И мы живем самодостаточно. Мы зависим от этих рынков, зависим от финансовых показателей. Мы живем как-то… Загорелось — потушили. Подняли жизненный уровень.

Поэтому наши диалоги все более глобализуются и все более становятся не конкретными. Ну, вот хорошо бы заняться космосом. Для чего? Чтобы флажки показать. Получается пиар.

Вот занимаются террористами — вопрос очень серьезный. У нас взрываются люди в метро. Значит, у них тоже это становится национальной идеей. Увязать это почти невозможно. В борьбу с терроризмом в принципе надо увязывать агентуру. Подготовить.

ПШ: То есть мы должны все-таки искать точки соприкосновения и сближения. Критерии общие какие-то?

АС: Это очень сложно. Очень.

ПШ: Но попытки нельзя же оставлять?

ЛГ: Пускай даже через пиар.

ПШ: Ну, пускай даже через пиар.

АС: В общем-то, наша зона ответственности не меняется. Сдвигается. Но сложно это. И сделать из этого какие-то глубокие выводы нельзя.

Кто сменит Лужкова?

ЛГ: Вернемся к теме последних дней. Речь идет о ситуации в стране и, в частности, в Москве. Поскольку мэр Москвы Юрий Михайлович Лужков отсутствовал все эти страшные дни и смог перенес отдельно (он лечил травму), но тем не менее вернулся и встретился с премьер-министром. Премьер-министр говорит, что вовремя вернулся — молодец. Хотя, с другой стороны, как пишет издание, в Администрации президента говорят, что, в общем-то, Юрием Михайловичем недовольны. Потому что как-то старик запоздал.

ПШ: Вы знаете, какой вопрос возникает? Кто будет после Лужкова?

ЛГ: А он возникает в последнее время очень часто.

ПШ: Кто будет вместо Лужкова? Назовите.

АС: Очень просто. Я международник. Я исхожу из международного опыта. Пожар — это кризис. Конечно, мы впали в кризис, экологический, политический, что показало, что федерация у нас очень слабая. Потому что это невозможно представить в США. Допустим, разные федерации. Премьер-министр говорит, федеральный орган говорит субъекту федерации — допустим, штату, губернатору штата: «Что-то ты поздновато приехал из отпуска». Это не его забота. Отсюда возникает вопрос о местных властях, которые не могут бороться с пожарами собственными силами. Обратите внимание, на прошлой неделе начали формировать собственные внутренние части, батальоны.

ЛГ: Да. Для борьбы.

АС: Это что такое? Это национальная гвардия, которая есть в США. Это ополчение. То есть к этому мы и идем. То есть федеративность требует.

ЛГ: Она сама собой невольно начинает…

АС: Народ начинает как-то организовываться.

ЛГ: Брать на себя функции.

АС: Лужков вел себя так: «Я — избранный народом Москвы, я уехал. Народ возмущается? Он ищет меня? Нет, не ищет. Он обращается к Путину и Медведеву. Ну и тяните».

ЛГ: Ты за рулем, ты и тормози.

АС: Да. «Ты и тормози. А я отдыхаю». Не знаю, где он отдыхал, но, в общем, «я отдыхаю». То есть действительно москвичи в большей степени обращались… Кто смотрел на Лужкова? Они смотрели на Путина и Медведева. Это плохо. Это как раз говорит о том, что мы сами себя подставили…

ПШ: В чем конкретно?

АС: В том, что наша федеративность, наше федеративное общество несовершенно.

ПШ: А мы — это кто? Мы — избиратели?

АС: Гражданское общество. Политический класс. Мы — это политический класс. Мы политические вопросы здесь решаем. То есть это основа. Это выше гражданского общества. Этот политический класс оказался не готов. Все смотрят на Москву. Москва может потушить. Поможет, конечно, с федеральной стороны. Если уже внутренних ресурсов нет. А где губернаторы? Где?

ПШ: Да были все там…

АС: Бегали чисто по-московски. Это одна проблема. Но есть еще и вторая проблема — то, что мы, может, не сделались международным финансовым центром, но то, что мы сделались центром финансовым российским, — это точно. Огромные возможности. Огромные полномочия. И практически доступность всего, что есть на планете.

ПШ: Это неплохо? Какой вы смысл вкладываете?

АС: Любое излишество вредит.

ЛГ: Но мы, Москва, всегда были центром, в любое время — в царское, в советское.

АС: Вы знаете, в царское время Москва центром опять-таки не была. Больше Петербург.

ЛГ: Но в последнее время… Промышленный…

АС: Получился мутант. Целостная структура советская, где все возможности были расписаны. Расписаны грубо, плохо были расписаны. И вот эта структура вся перекатилась в рыночную систему. То, что называется «искрить». Там, где искрит, возникает коррупция. И, к сожалению, при всем моем уважении к градоначальнику города Москвы, почему-то возникли странные формы власти в Москве. То есть как мы строили Третье кольцо, так и росло благосостояние госпожи Батуриной, как говорится. Мы закончили и получили нового миллиардера. То есть это разговоры, это мнение народа. Мнение нужно учитывать. В нашей системе это не главное, но надо его учитывать.

Когда я в Москве нахожусь (я не коренной москвич), я постоянно слушаю внимательно, что говорят простые люди. И мнения противоположные, сложные, я бы сказал так. И есть такое мнение, что власть оказалась московская сама по себе, а город сам по себе. Как-то они живут и друг друга не видят. То есть мы вернулись к старой советской системе. Когда была Москва одна и другая Москва, которая находилась в трущобах, советская. Две. И друг друга не видели. К сожалению, такая ситуация возникла. Мы не получили такого города, который живет единым вздохом.

ПШ: А есть какие-то примеры? Я сейчас представляю себе, допустим, нью-йоркского мэра.

АС: Нью-Йорк живет одним вздохом.

ПШ: Одним вдохом?

АС: Да, конечно. Там есть и большие районы, и так далее, но все-таки чувствуется его динамика и общий вздох города есть.

ЛГ: Ну, наверное, Париж живет общим вздохом.

АС: Будапешт — единый город.

ПШ: Ну, поменьше. Я пытаюсь как-то сравнить сравнимое.

АС: Здесь этого нет и каждый спасается как может. Вот смог пошел, народ заметался.

ПШ: Хорошо. А мэр Парижа, что бы он сделал, если единым вздохом живет город?

ЛГ: Я тебе могу сказать, что, во-первых, стал бы маски раздавать бесплатно. Стариков, детей в центры какие-то отдельные отправил. Это же пиар.

ПШ: То есть Лужков, если я правильно понял, как бы отстранился: «Ребята, все нормально. Маски достанете».

АС: Мне очень обидно было. Вот только прошло 30 лет Московской олимпиады. И показывали, как мы в силах вывести детей. Это все вывозилось.

ЛГ: Да, конечно.

АС: Все это можно было быстро организовывать при нынешних возможностях. Грузия предложила забрать детей из горящих районов.

ЛГ: Да плюньте вы на эти отношения.

АС: В Грузию на курорты детей. Да?

ЛГ: Конечно. В горы. Все это можно было очень быстро.

АС: То есть это о чем еще раз говорит? Что нет обратной связи. Власть политическая…

ЛГ: Поэтому, кого бы ни назначили, все будет так же, как и было.

АС: Нет, не будет так, как и было.

ЛГ: Нам надо итог подводить. Кого бы ни назначили…

АС: Мы пока не видим ему замены. Вот что страшно.

ЛГ: Нет, некоторые видят. Со всех сторон доносятся всякие фамилии.

АС: Массы для того, чтобы какую-то смену произвести, нет. Лужков — умнейший политтехнолог — это, конечно, прекрасно понимает. И еще значительно то, что сама федеральная власть в этой огромной структуре под названием Москва погрязла. Втянулась в нее, как в болото. То есть там Рублевка, квартирный вопрос, стоянки, деньги. Для бизнеса местечко. В банк пристроить надо. Там центры построить. Земли.

Ну, земля — главное. Вопрос в земле, конечно. Все это очень сложно. Это огромный монстр. Это неплохо. Такие монстры существуют. Есть механизмы. Вот механизм найти надо. Мы пока еще не знаем такого механизма.