Ближний Восток

Указ Дмитрия Медведева, запрещающий въезд в нашу страну и транзит через ее территорию иранцев, имеющих отношение к ядерной деятельности, затронул не только вопрос поставок комплексов С-300, но и все аспекты, так или иначе связанные с ядерной программой Ирана. Решение президента означает, что нас не удалось стравить с Западом и что в грядущих конфликтах Тегерана с его противниками — будь то Израиль, арабские страны Персидского залива или США — прикрывать собой вопреки собственным интересам Россия не будет.

Если почитать интервью, которые дают представители так называемой иранской резидентуры, то видно, что эти люди отрабатывают свой хлеб, рассказывая, сколько хорошего для России сделал Иран, какой враг для Москвы Вашингтон и прочее. Слыша такого рода высказывания, складывается впечатление, будто Иран — единственный друг России. Но в политике не бывает друзей или врагов. И Иран нам ничуть не больший друг, чем те же Соединенные Штаты.

У нас с Тегераном острейшее противостояние по Каспию. Иран, которому с шахских времен принадлежит примерно 12 процентов моря, теперь требует уже 20 процентов, желая прирезать себе значительно большую, чем ему положено по международному законодательству, долю Каспийского бассейна. И это, безусловно, самый тяжелый конфликт на российских границах после урегулирования отношений с Китаем.

Москва много лет пыталась вытащить Тегеран из той ловушки, в которую загнало страну ее руководство, встречая вместо благодарности лишь назидательные нравоучения и жуткое раздражение по поводу того, что у России есть собственная внешняя политика, в реализации которой учитываются и Иран, и арабские страны, и Израиль, и США, и Европа. Но, как гласит американская пословица, хвост не может вертеть собакой. Иран зашел слишком далеко. И вот наступила развязка.

Чего ради Россия должна идти наперекор всему миру и поставлять в Иран свое вооружение? Санкции против Тегерана поддерживает не только Америка, но и Европа, а Арабские Эмираты заняли по отношению к нему жесточайшую позицию, куда более жесткую, чем все остальные члены мирового сообщества вместе взятые — отлились, что называется, Ирану оккупированные им еще в 70-е годы острова Большой и Малый Томб и Абу Мусса. Тем более Москва категорически против того, чтобы на Ближнем Востоке появилась мощная ядерная держава. А в том, что еще немного — и Иран обзаведется оружием массового поражения, нет сомнений.

Война на Ближнем Востоке практически предрешена. Почти нет шансов на то, что ее удастся избежать, если Иран не изменит своего курса по отношению к Израилю, не прекратит требовать его уничтожения и обкладывать соседа со всех сторон плацдармами, на которых размещены десятки тысяч ракет среднего радиуса действия. Сейчас в Южном Ливане около 40 тыс. ракет, в Газе — более 35 тысяч. Это означает, что израильская территория простреливается полностью. Такого не было ни в одну из израильских войн за всю историю существования этого государства. И это при том что по большому счету Израиль к Ирану претензий не имеет.

Напряженность в регионе нагнетается самим Ираном. Ее корни во внутренней политике страны, проводимой нынешним руководством. В стране, по сути, сейчас 37-й год: силовики и президент Ахмадинежад расправляются со «старыми большевиками» — с теми, кто организовал Исламскую революцию, с первым поколением революционеров и их детьми. В такой ситуации всегда нужен внешний враг.

Иран переживает тяжелейший синдром зарождающейся империи. Вступая в жесточайшее противостояние с Саудовской Аравией, Египтом, государствами Персидского залива, Тегеран пытается установить для себя режим наибольшего благоприятствования на всей территории Ближнего и Среднего Востока, в том числе и в таких удаленных странах, как Мавритания, Йемен, Сомали, Судан, Афганистан. Неудивительно, что арабский мир (разумеется, за исключением Сирии, которая является сателлитом Ирана) объективно оказывается союзником Израиля.

Несмотря на устаревшее вооружение, Иран — серьезная военная сила. В стране есть и армия, и Корпус стражей Исламской революции, и ополчение. Кроме того, на стороне Тегерана сегодня Турция, которая буквально на днях пережила собственную исламскую революцию: революцию мягкую, не кровавую, суннитскую, осуществленную законодательным путем — через референдум 12 сентября, завершившийся победой премьер-министра Эрдогана и поражением светских партий. Это для Ирана может стать большим подспорьем в грядущем конфликте.

Часы в регионе тикают, как в Европе в 1938—1939 годах, неумолимо приближая начало войны.

Война, которую развяжет Тегеран, безусловно, будет не менее кровопролитной и не менее разрушительной по своим последствиям, чем Вторая мировая. Иран угрожает уничтожить ракетами среднего радиуса действия все, что связано с добычей и переработкой нефти и газа на Аравийском полуострове, перекрыть Ормузский пролив и много чего другого. Это не что иное, как банальный рэкет. Ведь ни Катар, ни Бахрейн, ни Кувейт, ни Арабские Эмираты, ни Саудовская Аравия Ирану никак не угрожают. Более того, они в данном случае являются объектами тяжелейшей атаки — идеологической, религиозной, политической, военной.

Пока Тегеран ведет так называемые войны по доверенности. К примеру, Саудовская Аравия в начале года была атакована Ираном не напрямую, а посредством хаусидских племен с территории Северного Йемена, которые разгромили не только армию, но и национальную гвардию страны — до недавнего времени самую серьезную военную силу в королевстве.

И все же открытого вооруженного противостояния с соседями Ирану не избежать. Войне быть!