Положение русскоязычного населения в Эстонии

Максим Рева, председатель Союза неграждан Эстонии, ч. 1

Двадцать лет тому назад Эстония вышла из состава Советского Союза. При этом существует официальная эстонская формулировка, что Эстония была оккупирована. Я же, как и многие мои коллеги, говорю о том, что Эстонская Республика просто поменяла свой формат. Оккупации не было. И Эстонская Республика, кстати говоря, осталась правопреемницей той Советской Социалистической Республики и исходит из многих принятых тогда экономических и политических документов.

Что же произошло за эти 20 лет? Надо сказать, что как раз в Прибалтике развернулся, возможно, первый после развала Советского Союза конфликт между Западом и Россией. Причем этот конфликт тянется до сих пор. Он холодный. То есть именно в Прибалтике сохранилась холодная война. И война это ведется, так сказать, на лабораторном уровне. То есть идут эксперименты. Страны Запада, в основном, конечно, США, сморят, как можно нанести максимальный ущерб достаточно мощной крупной нации с сильнейшей культурной основой и при этом не навредить себе, не получить в ответ уже физического, военного удара. Поэтому начались реальные эксперименты.

Первое, что произошло с русскими в Эстонии, — из общественной жизни быстро стал вымываться русский язык. И одновременно с этим стала вымываться вся русская интеллигенция. То есть закрылись основные крупные предприятия, где работала техническая интеллигенция. Так сложилось, что в Эстонии в основном была техническая интеллигенция. Мгновенно за полгода обнищали. И, скажем так, не осталось никакого движителя общественного процесса, то есть тех, кто мог бы направить русское движение в какое-то правильное русло, как-то организовать его. Очень многие люди первые годы просто пытались выжить. Через удаление русского языка из общественной жизни был нанесен первый удар по общению. Русские разделились на русскоязычных и так называемых европейцев, которые не захотели оставаться с маргинализированными русскими, с русскими маргиналами, чуть ли не совками, застрявшими в Советском Союзе, и решили двигаться дальше вместе с эстонцами. Им бы интегрироваться в Европу через эстонцев, через эстонскую культуру. На деле, забегая вперед, могу сказать, что эти люди очень сильно обожглись. И многие из них сейчас очень строгие критики эстонского государства. При этом все снова стали русскими, потому что в конечном итоге им жестко указали на их место в эстонском обществе.

После того как был нанесен удар по языку, пошел удар по ценностям. И первое, что попытались уничтожить, — это Русская православная церковь. Не получилось. Не получилось потому, что что-то не просчитали. Наверное, решили, что после развала Советского Союза общество, прожившее уже 50—70 лет в СССР, не вступится за церковь. Вступилось. На крестный ход в защиту церкви, в защиту ее имущества по большому счету вышло 50 тысяч человек. Эстонское правительство поняло, что это достаточно большая масса, и рисковать дальше не стало. Церковь, конечно, оказалась в очень плачевном состоянии. Все ее имущество отобрало государство. И сейчас Русская православная церковь арендует свои же собственные храмы. Самый наглядный пример — Пюхтицкий монастырь. Монастырь, где покойный патриарх Алексий Второй часто бывал, откуда он в принципе вышел (он родился рядом с этим монастырем). Сейчас земля рядом с этим монастырем — собственность государства, и монастырю приходится брать ее в аренду. Вот такая ситуация.

Таким, значит, был следующий удар. Тем не менее желаемого эффекта он не дал. И община осталась достаточно целостной. Да, она не сумела родить, сформировать внутри себя какие-то мощные политические силы, но здесь надо отдать должное эстонским спецслужбам, которые весьма активно противодействовали любой организации русских. И при этом не скрывали своих целей. У нас есть такая книжка, как «Ежегодник полиции безопасности», где написано, что основной задачей полиции безопасности является недопущение политической организации русских. Надо сказать, что полиция безопасности с этой задачей изумительно справилась. Хотя и сама по себе община не пошла дальше. То есть сумели превратить русских в русскоговорящую интеллигенцию, но этот слой русского среднего класса не такой, как в России. Это в основном высококвалифицированные рабочие. Эти люди все равно остались на чисто русских или прорусских позициях.

И тогда (тоже, наверно, просчитав) решили нанести удар по основной ценности, вокруг которой сплачиваются русские. Эта ценность — победа в Великой Отечественной войне. И здесь произошел достаточно интересный конфликт. С одной стороны, ревизия Эстонией истории, в результате которой советские войска предстают оккупантами. С другой стороны, 9 Мая, центр Таллинна, памятник завален цветами каждый год, и каждый год туда приходит все больше и больше людей. Приближались выборы, и одна из правящих партий сочла, что демонтаж памятника как ценности, обедняющей русских, будет хорошим предвыборным ходом. Демонтаж проходил по жесткому варианту, причем не без провокации со стороны государства, которое фактически спровоцировало беспорядки в городе. Намеренно спровоцировало беспорядки, а потом жестко их подавило. Опять намеренно показали русским, где их место.

А эта реформистская партия до сих пор имеет высокий рейтинг, и строится он на том, что три года тому назад она показала русским их место, избивая их дубинками, избивая их в Д-терминале Таллиннского порта. Это был фактически концлагерь, который двое суток существовал в Европейском Союзе. Туда заводили людей, избивали без суда и следствия. Достаточно неприятная тема. У меня есть друзья, которых очень сильно там избили. Издевались над людьми, сажали их в камеры. Два, три дня в Эстонии был настоящий фашизм. То есть во время «бронзовой ночи» там было настоящее фашистское государство. Однако просчитались и здесь. Не сумели уничтожить эту ценность. Перенос памятника на кладбище привел к тому, что если раньше в центре города к памятнику приходило 30—40 тысяч человек, то теперь каждый год 9 Мая город парализован. Потому что к этому памятнику теперь приходит 100—120 тысяч человек, пересекая одну из самых важных транспортных артерий города. Город останавливается. В Таллинне пробка бывает только один день в году — 9 Мая. Не получилось. Я думаю, что в Европе, то есть на Западе, сделали из этого выводы.

Почему нам надо смотреть на Эстонию? Я четко вижу, что происходит сейчас в России, вижу, как подменяются понятия. То же самое было в Эстонии. То есть понятие «русский» подменили понятием «русскоязычный». А когда три-четыре года тому назад мы пытались снова ввести понятие «русский», нас обвинили в национализме. Я тогда просто выходил и говорил: назовите мне русскоязычного генерала, назовите мне русскоязычного писателя, назовите мне русскоязычного деятеля культуры. Вы их не назовете. Вы назовете русского генерала Барклая-де-Толли, вы назовете русского генерала Багратиона, вы назовете огромное количество писателей, которые писали на русском языке. И они были русскими. Хотя по национальности они могли быть евреями, татарами, кем угодно, но они всегда называли себя русскими писателями и этим гордились. Три-четыре года неимоверных усилий, и сейчас люди снова начали себя называть русскими. Они стали говорить: у нас русская, а не русскоязычная община. А что происходит в России? Переход от понятия «русский» к понятию «россиянин». Ну назовите мне «россиянского» писателя! Вы же назовете русского писателя. Что у нас «россиянская» культура?! Нет, у нас русская культура. Равно как и в Эстонии. Там русская община, которая пытается сохранить русскую, а не «русскоговорящую» культуру. Такие маленькие подмены понятий постепенно расшатывают общество.

То же самое с 9 Мая. Это же на самом деле страшно, когда возле школ у детей берут интервью, а они не знают, что за праздник 9 Мая. На самом деле для нас это сакральная вещь, мы вокруг нее объединены. Объединены так, как, наверное, ни один народ не объединен вокруг какого-то исторического события. Победа. Я нигде в Европе такого не наблюдал, чтобы дети, внуки, даже правнуки победителей занимали деньги в банке и проводили праздничные мероприятия 9 Мая. Именно это происходит в Эстонии. Это, я вам скажу, наша маленькая победа. Почему? Потому что все-таки есть еще у нас что-то русское, что-то такое, что мы можем сохранить. Вот это, может быть, то, на что стоит посмотреть здесь, в России.

Максим Рева, председатель Союза неграждан Эстонии, ч. 2

В Эстонии уничтожается, выхолащивается чисто русское национальное образование. Переход к преподаванию на эстонском языке превращает русских не в эстонцев, а в маргинальную массу, которая плохо образованна, которая не знает своих корней, которой легко управлять. Попросту сказать, превращает их в быдло. Я смотрю сейчас на Россию, смотрю на российские учебники — и здесь то же самое. Видно же, что образование ухудшается. И прежде всего это касается гуманитарных предметов. Как и в Эстонии. Ведь какие предметы стали первыми переводить на эстонский язык? Литературу, историю, географию. Гуманитарные предметы. При этом создали такую ситуацию, что сами русские родители встают на родительских собраниях и говорят директору: давайте со следующего года историю будем преподавать на эстонском языке. Я поднимаюсь и спрашиваю: а почему историю? Так математику дети не поймут, а история — Бог с ней, с историей. Я говорю: нет, не Бог с ней. Вы выбьете историю, и математика уже будет не нужна ребенку. Вы не сможете говорить с ним на языке цифр. А если ваш ребенок придет и скажет 9 Мая, что вы — русские свиньи оккупанты и он не станет отмечать с вами этот праздник, что вы тогда будете делать?

Сейчас в российской образовательной программе идет сокращение гуманитарных предметов. То есть происходит то же самое, что в Эстонии, только медленнее. У нас — 20 лет, в России — 30, 40, 50 лет. Идут те же процессы, но они более растянуты во времени. Но это еще болезненнее. Я не знаю, что на самом деле страшнее — наблюдать, как твоя нация уничтожается в течение короткого времени (скажем, геноцид евреев), или видеть, как то же самое происходит в течение двух-трех поколений. Просто медленное уничтожение, медленная деградация. То есть ты сталкиваешься с тем, что не знаешь, куда отправить учиться своего ребенка. Я как родитель сейчас в тупике. Моя дочь оканчивает начальную школу, и я не знаю, в какую основную школу ее отдать. Я не знаю, будет ли она через год учиться на русском языке или нет и чему ее будут учить в этих школах. Потому что я открываю учебник истории — а там лишь крошечный абзац о Великой Отечественной войне. И четыре страницы о том, как эстонцы героически сопротивлялись советской оккупации в 1944 году. И это написано по-русски, причем на отвратительном русском языке. Просто отвратительном. Был взят эстонский учебник истории и очень плохо переведен эстонцами на русский язык. Все. На самом деле это очень страшные вещи, если присмотреться к тому, что происходит с русской общиной в Эстонии и как это происходит.

Почему Россия не может нас защитить? Почему мы допустили, чтобы Эстония, Латвия вошли в НАТО? Почему сейчас я разговариваю с российскими дипломатами, а они говорят: а как мы можем вас защитить? Экономические санкции? А дальше что? Дальше война. Они прикрылись натовским зонтиком в прямом смысле этого слова. Военный конфликт с Эстонией типа того, что был с Грузией, — это ядерная война. Потому что вступится НАТО, вступятся США, Англия и Франция. Ядерные державы. Из этого надо делать выводы и понимать, что такого делать уже нельзя.

Переезжал я как-то границу, почему-то не между Эстонией и Россией, а между Латвией и Россией. Вижу, стоит пограничный столбик. Погранзастава. Я еду и думаю, а причем тут Латвия. Это по большому счету не латвийская территория, там латыши никогда не жили. Но так уж получилось, и она перешла к Латвии. Еду снова в Россию, а наш столбик откатился к Москве, и до нее стало на 200 километров ближе. Так вот, при определенных обстоятельствах пограничный столбик может откатиться на 50 километров вглубь Печорского края Псковской области. Почему? Потому что там живет почти 20 тысяч граждан Эстонии. Печорский край когда-то входил в состав довоенной Эстонии. А по законам Эстонии все, кто имел эстонское гражданство до 1940 года, имеют право его получить. И эстонское консульство, наплевав на все договоренности с Россией, раздает паспорта. Российское посольство в Эстонии требует от людей отказа от эстонского гражданства, если они получают российское, поскольку у России с Эстонией нет договора о двойном гражданстве. Я говорю дипломатам: тогда жестко решите проблему с Печорами. Либо отберите у людей российские паспорта, либо пусть эстонцы отберут эстонские паспорта.

Ничего не происходит. А потом мне говорят: они же прикрываются натовским зонтиком. Пускай они в своих границах прикрываются натовским зонтиком. Нельзя же позволять им делать все, что они хотят, на российской территории.

Вот через такие нюансики, через наблюдение за тем, что происходит в Эстонии, можно понять, что происходит в России, какие мы делаем ошибки. Там же кристаллизуются ошибки во внешней политике. Какие-то непонятные договоренности с НАТО, которые потом не выполняются, фактический обман Европейского Союза, обман американцами России — все это произошло в Эстонии. Договорились, что все получат эстонское гражданство. Обманули. Россия ничего не сделала. При вступлении в НАТО и ЕС говорили, что решат проблему гражданства. Говорили? Говорили. Уже с 2004 года в НАТО и ЕС. Решилась проблема? Нет, не решилась. Говорили о том, что положение русских будет улучшено, если вступят в ЕС и НАТО. Говорили? Говорили. Были какие-то договоренности. А что мы видим? Закрывают школы, переносят памятники, избивают русских. Все договоренности нарушены. Мы опять совершенно спокойно идем на саммит НАТО. Говорим, что надо развивать сотрудничество. А в чем сотрудничество? Все равно обманут. По Эстонии обманывают, так почему не обманут в чем-нибудь другом? Почему не обманут по вопросу о северном шельфе или в чем-то еще? Обманут? Обманут. Обманут в мелочах, обманут в большом.