Кризис в Белоруссии. Украина разваливает сама себя. Ситуация в Южной Осетии и Абхазии

Стабильность в Южной Осетии и Абхазии — гарантия проведения Олимпиады-2014

Лев Гулько: Добрый день. Сегодня у нас в гостях в качестве эксперта директор Института стран СНГ, депутат Государственной думы Константин Федорович Затулин. Здравствуйте.

Константин Затулин: Здравствуйте.

ЛГ: Как всегда, у нас три части. И поскольку Константин Федорович у нас директор Института стран СНГ, речь пойдет о трех наших бывших республиках, о которых мы говорим почти каждый день либо в новостях, либо не в новостях. Это Грузия, Украина и Белоруссия. Давайте начнем с Грузии в преломлении Южной Осетии и Абхазии. Потому что последние события в Южной Осетии и заявление Института стран СНГ, которым вы руководите, наводят на некоторые мысли.

КЗ: В этом случае у нас с вами будет разговор о регионе. Потому что в Южной Осетии и Абхазии многие люди жизни положат на то, чтобы их не считали Грузией.

ЛГ: Но они все равно связаны с Грузией.

КЗ: Я думаю, что теперь они уже связаны сами с собой.

ЛГ: Это да. Но тем не менее.

КЗ: Да и раньше были связаны не только с Грузией. Это Грузия пыталась их рассматривать и продолжает рассматривать исключительно как утраченную часть своей территории.

ЛГ: В заявлении Института стран СНГ «Об обострении внутриполитической обстановки в Южной Осетии» (наши уважаемые читатели, зрители и слушатели наверняка знают, что там происходило) есть такой абзац: «Возможно, мы не стали бы так ясно и определенно высказываться по этим внутренним вопросам жизни союзной России республик, если бы не сталкивались с заинтересованностью определенных сил, как в Южной Осетии, так и за ее пределами, унизить и скомпрометировать действующего Президента республики». Что это за силы?

КЗ: Одну силу мы уже назвали. Желание не только очернить Южную Осетию, но и персонифицировать это в фигуре главного действующего лица, президента Эдуарда Кокойты, во все времена проявляла Грузия. Собственно, вся история с августовской агрессией 2008 года — это была попытка захватить власть в Южной Осетии, привести к присяге марионеточное правительство и на том основании, что режим коррумпированный, бандитский и так далее, провозгласить восстановление исторической и территориальной «справедливости».

ЛГ: А в данный момент что?

КЗ: В данный момент происходит нечто, на мой взгляд, труднообъяснимое с точки зрения наших собственных действий в этом регионе. Ибо уже в течение достаточно долгого времени на Кокойты оказывается серьезное давление, прежде всего из России, с тем, чтобы он ни в коем случае не вздумал изменить конституцию и снять ограничения на сроки пребывания президента у власти. Два срока, как в России. Он уже в прошлом году сказал, что не будет баллотироваться. А выборы в ноябре этого года. Но, судя по всему, целый ряд заинтересованных лиц, в том числе и у нас в России, это не вполне удовлетворило. Поскольку сегодня речь идет о том, чтобы Кокойты в принципе сошел со сцены не только как президент, но и как политический деятель. Чтобы он нашел себе занятие где-то в другом месте. А на смену ему пришли, может быть, более послушные, менее самостоятельные люди…

ЛГ: Послушные нам и Грузии или Грузии?

КЗ: Я думаю, послушные в принципе, по своему характеру. В данном случае я не исключаю, что речь идет в том числе и о российских чиновниках, которые сегодня рассматривают Южную Осетию как одну из дойных коров. Не саму Южную Осетию, а ту программу финансирования и реабилитации, которая проводится на деньги России. Им бы очень хотелось поучаствовать в «откатах», «закатах» и так далее.

ЛГ: То есть, слово «коррупция» здесь главное?

КЗ: Я думаю, да. И все, что происходит там в последние несколько месяцев, меня очень расстраивает. Потому что я, конечно, не наивный человек и не думаю, что нравы в Южной Осетии, в России, вообще на нашем пространстве волшебным образом изменятся…

ЛГ: Это и президент говорил на Экономическом форуме.

КЗ: И с этой точки зрения я не верю в возможность постановки некоей специальной задачи, чтобы нам к какому-то числу, как в советские времена, добиться полного и окончательного искоренения коррупции. Это не получится. Я не исключаю, что кто-то не чист на руку и в Южной Осетии. Но я совершено исключаю, что нашим интересам отвечает развенчание самого образа югоосетинского народа и его президента, который стоял с нами плечом к плечу в 2008 году. То есть, занимаясь этими играми в командирском ящике, мы просто подрываем авторитет собственного решения о признании Южной Осетии в 2008 году.

Это зашло далеко. То какие-то борцы устремляются в Южную Осетию, чтобы продемонстрировать там, какие они влиятельные. И потом вокруг этого возникает конфликт. То какие-то наскоки. То требования, чтобы Кокойты еще и еще раз продемонстрировал, что он не собирается на третий срок. Он не собирается на третий срок. Но он собирается продолжать жить в республике. И можно его понять. Он был тем человеком, который в свое время принимал решение о начале военных действий, который не щадил себя и который в конечном счете и был признан как руководитель независимого суверенного государства по итогам августовских сражений в 2008 году.

ЛГ: Давайте я задам вам вопрос, который наверняка вам задавали и на который вы наверняка отвечали. Он достаточно прямой. Зачем России Южная Осетия и Абхазия? Какие у нас задачи? Вот мы защитили. Дальше, казалось бы, живите сами.

КЗ: Они и живут и жили все это время сами. Никто за них не жил. Просто в течение достаточно длительного времени мы были вовлечены в блокаду Абхазии. Это продолжалось, если быть точным, с 1994 по, боюсь соврать, 2008 год. То есть, хотя с приходом Путина санкции существенно ослабли, они все-таки формально сохранялись. Но в 1994 году они были по полной программе. Все ради чего? Ради того, чтобы подтолкнуть абхазскую политическую элиту, абхазское общество, абхазский народ к тому, чтобы они на каких-то началах вернулись в Грузию и эта «священная корова» под названием «единая и неделимая Грузия» восстановилась. Я с самого начала не видел в этом никакой логики. Грузия чем дальше, тем больше отрицает свой советский опыт, советское прошлое. Построила Музей оккупации. А буквально на днях приравняла, как вы знаете, все советские символы к фашистским.

ЛГ: Да. Пару недель назад.

КЗ: Значит, все прошлое она отрицает как период колонизации со стороны России. Хотя она вступала в Россию частями, а не целиком, и вступала добровольно. Как, впрочем, и Абхазия. Но если она так все отрицает, почему она считает «священной коровой» границы, в которых она существовала только в период существования советской власти? Границы Грузинской ССР, включавшей тогда Южную Осетию и Абхазию. Она что к нам в Россию вместе с Абхазией как с приданым пришла? Нет. Она была объединена этими границами только по распоряжению из Москвы.

Когда случился развал Советского Союза, никакие нормы уже существовавшего к тому времени союзного законодательства, как известно, применены не были. В том числе и норма о праве выхода союзной республики из Союза ССР. В соответствии с этим законом Абхазия, по крайней мере, и большой степени Южная Осетия имели право самостоятельно решать этот вопрос. За ними это право не признали. Вместо этого пытались их принудить. Зачем это все нам нужно?

ЛГ: Да.

КЗ: Нам это нужно по следующим основаниям. Во-первых, мы с себя снимаем грехи своего прежнего неправильного отношения. Во-вторых, своей поддержкой Абхазии и Южной Осетии (и, собственно, августовская война это подтвердила) мы консолидируем собственный Северный Кавказ. Конфликт в Абхазии и Южной Осетии был конфликтом, который консолидировал наше общество. Поскольку наше общество считало, что это справедливое дело — поддержать маленькие народы, которые пытаются унизить, отобрать у них самобытность, самостоятельность и так далее.

ЛГ: То есть, слово «справедливость» здесь главное?

КЗ: Когда дело касается России и русского народа, слово «справедливость» во всех случаях играет главенствующую роль.

ЛГ: Время нашей первой части заканчивается. Поэтому я задам вам последний вопрос. Помимо слова «справедливость», есть слово «целесообразность». И мне кажется, что в политике нет друзей и врагов, а есть целесообразность.

КЗ: Это англосаксонская точка зрения, что нет вечных врагов и друзей, есть вечные интересы. А есть другая поговорка. Она принадлежит генералу Вандаму, нашему теоретику военной разведки, который как-то сказал, что хуже вражды с англосаксами может быть только дружба с англосаксами. Так вот, я хочу вам сказать, что в данном случае прагматические обстоятельства тоже присутствуют. Прагматическое обстоятельство: мы граничим с этими территориями. Например, в очень уязвимом для нас курортном сочинском регионе мы прямо граничим с Абхазией. Скажите, если в Абхазии будет постоянная война, конфликт, если будет грузинская оккупация, которая повлечет за собой, как уже было в 1992 году, толпы беженцев…

ЛГ: Я об этом и говорю.

КЗ: …Это что, будет гарантия для проведения Олимпиады 2014 года? Вот вполне очевидная целесообразность. Я знал, что ружье, висящее на стене, должно обязательно выстрелить. После того как было принято решение о проведении Олимпиады в 2014 году, у кого-то должны были не выдержать нервы. Нервы не выдержали у Грузии. И она начала с малого. С Южной Осетии. Чтобы, отработав эту схему, затем применить ее в Абхазии. Но этого не получилось.

ЛГ: Хорошо. Давайте на этом закончим первую часть. Во второй части мы поговорим об Украине, а в третьей — о Белоруссии.

КЗ: С удовольствием.