Конфликт ГП и СКР. Реформа прокуратуры. Проблемы юридического образования

От конфликта между Генпрокуратурой и Следственным комитетом страдают интересы дела

Лев Гулько: Здравствуйте. У нас сегодня в гостях доктор юридических наук, профессор, зав. кафедрой конституционного права Российского государственного социального университета Юрий Ильич Скуратов. Здравствуйте, Юрий Ильич.

Юрий Скуратов: Добрый вечер.

ЛГ: Как всегда, у нас будут три части. И, конечно, мы воспользуемся тем, что у нас в гостях Юрий Ильич, и поговорим о том, что близко и вам, дорогие друзья, и самому Юрию Ильичу. В первой части давайте поговорим о том вялотекущем конфликте, который то набирает обороты, то уходит вглубь, то выплывает снова. Я имею в виду конфликт между Генпрокуратурой Российской Федерации и Следственным комитетом России. Какая-то не очень понятная для большинства вещь. Казалось бы, люди, делающие одно дело, должны идти в одном направлении. А тут… Какие-то аспекты я могу понять, но в целом мне не совсем понятно, зачем этот конфликт выносить на всеобщее обозрение. В прессу, в электронные СМИ, куда-то еще. Ваша точка зрения? Что это такое?

ЮС: Во-первых, надо сказать, что некие конкурентные отношения между различными звеньями всегда были присущи правоохранительной системе. И в советские времена, и в наше время эти звенья пытались быстрее заявить о своих успехах. Но конкуренция оставалась в рамках приличий.

ЛГ: Внутрикорпоративной. Как в Америке и во всем мире.

ЮС: Совершенно верно. Но в последние годы это негласное правило стало нарушаться. Начало было положено конфликтом между прокуратурой и Минюстом, конкретно между господином Чайкой и Устиновым. Первоначально один был генеральным прокурором, а другой — министром юстиции, потом произошла рокировочка. Команды потянулись из одного ведомства в другое. И этот конфликт продолжался. Затем, как мы помним, господин Черкесов что-то с кем-то не поделил и выступил со статьей в «Коммерсанте», где чуточку приоткрыл внутреннюю борьбу. Но то, что происходит сейчас, это...

ЛГ: Мне кажется, что это запредел какой-то, честно говоря.

ЮС: Вы правы в главном. Страдают интересы дела. Вместо того чтобы объединиться на почве решения сверхважной, сверхсложной задачи борьбы с преступностью... Эта задача не решена еще в полном объеме ни в одном государстве. Можно только приблизиться к вытеснению преступности, к взятию ее под контроль. У нас же сейчас правоохранительные органы не борются с преступностью, а, как мне сказал один начальник райотдела, отбиваются от нее. То есть, вместо того чтобы сообща решать эту общую задачу, они выясняют отношения.

Почему? Причины, как нас учили в школе, бывают объективными и субъективными. Объективный фактор — это то, что в нашем обществе впервые произошло разделение прокуратуры на две части: собственно надзорную и следственную. Плохо это или хорошо — отдельная тема. В любом случае цивилизованного механизма взаимодействия между ними пока еще не выработано. Он в стадии становления. И здесь возникают объективные трудности — притирка, выяснение, кто главный, каков объем полномочий надзорных и собственно следственных органов и в какой мере этот надзор вообще должен быть.

ЛГ: Ради Бога, выясняйте — но не на людях.

ЮС: А вторая, субъективная, причина состоит, по-видимому, в плохих личных отношениях между руководителями этих ведомств. И, что самое печальное, это сказывается на самочувствии обеих систем. Первоначально, когда произошло это разделение (а я знаю положение дел и там, и там), люди на местах — и в прокуратуре, и в следственных подразделениях — пытались найти общий язык, и это у них получалось. Но позиция руководства привела к тому, что конфликт принял неуправляемый характер и перекинулся на региональные структуры. И сейчас это создает большие трудности.

ЛГ: Давайте я задам такой вопрос. Ведь есть же, как сказано у классиков, высший суд! В конце концов, есть президент, есть премьер-министр, то есть люди, которые сидят наверху. Неужели они не могут это как-то немножко пригасить? Сказать: ребята, вы что, обалдели? Что вы делаете? Идите за занавесочку и там решайте. И чтоб сюда никто ничего не выносил!

ЮС: Вы правы. Такая попытка один раз уже была предпринята.

ЛГ: Президентом.

ЮС: Да. Президент Медведев приказал, чтобы Следственный комитет не занимался сыном Юрия Яковлевича Чайки и не переходил на личное. Как мы помним, они встречались. Но, видимо, конфликт оказался более глубоким, и ресурса Дмитрия Анатольевича не хватило для того, чтобы его погасить. Мы видим, что этот конфликт имел — и имеет — продолжение.

ЛГ: Тлеет.

ЮС: Прошел год, но ситуация не изменилась. Сейчас это конфликт на почве, скажем так, расследования дела по даче взяток прокурорским работникам.

ЛГ: Игорный бизнес.

ЮС: Игорный бизнес. И в ряде случаев прокуратура занимает совершенно непонятную позицию. Когда речь идет о досудебном соглашении, о желании обвиняемого дать исчерпывающие показания, сотрудничать со следствием, прокуратура говорит: нет, это нецелесообразно, хотя должна была бы это приветствовать. Или наоборот, когда под прикрытием МВД производится выемка в институте данных о том, как учился господин Маркин, насколько он… Возникает вопрос: ребята, неужели вам нечем другим заняться?

ЛГ: Народ же читает, смотрит и спрашивает: как не хватает ресурсов у Дмитрия Анатольевича? А у кого хватает?

ЮС: Я думаю, что если бы премьер в нынешней ситуации реально занялся урегулированием этого конфликта, то у него бы получилось. Но поскольку тандем… Формально этим должен заниматься президент, но, видимо, он не хочет брать на себя ответственность. Или не может. А премьер может, но, по-видимому, не хочет.

ЛГ: А страдаем мы с вами. И последний вопрос в этой части: что делать?

ЮС: Я считаю, что здесь нужны оргвыводы и организационные меры. Но они, вероятно, будет приняты уже тогда, когда пройдут президентские выборы. Президент будет формировать новую команду и определится, с кем из них ему идти дальше.

ЛГ: Хорошо. Что называется, будем посмотреть.