Из истории противостояния МВД и ФСБ

МВД и Госбезопасность — «менты» и «контора» — вели затяжную межведомственную борьбу с момента окончательного разделения системы органов внутренних дел (собственно МВД) и политической спецслужбы (Комитет государственной безопасности) в 1954 году.

При Леониде Брежневе два мощных силовых ведомства достигли паритета в своих аппаратных возможностях. С приходом председателя КГБ Юрия Андропова на пост генсека и последовавшей за этим опалой главы МВД Николая Щелокова «комитетчики», казалось бы, взяли верх над милицией, своим «ближайшим смежником». В соответствии с решением Политбюро из КГБ на «укрепление аппарата МВД» было откомандировано 100 офицеров «из числа опытных руководящих оперативных и следственных работников». Да и само МВД возглавил выходец из «конторы» Виталий Федорчук, отдавший приказ «О порядке направления лиц офицерского состава КГБ в МВД».

Разумеется, «лубянский десант» приходил не на пустые места — в отставку были отправлены многие сотрудники милиции, и далеко не все они были коррупционерами и взяточниками. В угоду политическому моменту были принесено в жертву немало честных и высококлассных профессионалов. Некоторые исследователи, кстати, связывают тогдашние андроповские чистки милиции и последовавший за этим резкий взлет преступности.

Так или иначе, но август 1991 года перетасовал все политические карты — для дискредитированной Лубянки наступила пора болезненных реорганизаций, и МВД более-менее освободилось от ига «старших братьев». Конкурентная борьба между милицией и возрожденной ФСБ возобновилась уже в 90-е годы.

Борьба эта шла не только в сфере контроля над пресловутыми «денежными потоками» и бизнес-активами, но даже в области, не представляющей никакого финансового интереса, — в политическом сыске. Мне, в прошлом активисту ныне запрещенной и несуществующей Национал-большевистской партии, так же как и многим моим товарищам по оппозиционному лагерю, довелось воочию наблюдать особенности взаимоотношений этих двух смежных по полномочиям, но столь разных по духу и стилю государственных учреждений.

В ФСБ контролем над нелояльными системе политическими организациями занимается Управление по борьбе с терроризмом и политическим экстремизмом, входящее, в свою очередь, в Службу по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом. В МВД за оперативные мероприятия в отношении несистемной оппозиции отвечали подразделения УБОП.

Казалось бы, чего тут делить, если сама проблема яйца выеденного не стоит, и это понимает любой офицер-оперативник. Однако за право «наиболее эффективно» надзирать за несколькими нацболами или леваками в каком-нибудь городе N разворачивалась нешуточная битва.

Раньше нас, брянских нацболов, курировало местное управление ФСБ. Собственно, трудно сказать, чем чекисты в сонном Брянске могли еще заниматься, кроме шпионажа за ячейкой НБП и интриг против губернатора-коммуниста Лодкина. Стоило появиться в городе каким-либо антипутинским граффити, партийцев тут же начинали вызывать на «профилактические беседы». Вызовы в ФСБ участились после ареста Лимонова на Алтае в 2001 году — в качестве свидетелей тогда допрашивали едва ли не половину партии. Надо отдать брянским чекистам должное: они, как правило, не «бычили» и никого не били — напротив, уверяли, что «такие же патриоты», как и мы, и даже где-то в глубине души тоже национал-большевики.

Весь ощутимый вред от «конторы» в то время — это ею, «конторой», судя по всему, инспирированные нападения неизвестных гопников с националистической атрибутикой на нацболов. В ходе последовавших после данных акций объяснений нацболов с местными ультраправыми лидерами выяснилось, что националисты тут ни при чем, а на них самих незадолго до этого несколько раз налетали странные люди с арматурой и красными повязками, на которых белой краской было написано «НБП». Незамысловатые попытки стравить молодежные политизированные субкультуры — вот основное поле деятельности «защитников конституционного строя» в те годы.

К милиции чекисты относились презрительно, причем никак не старались скрыть это, беседуя с нацболами во время допросов: милиционеров «рыцари плаща и кинжала» называли не иначе как «менты» и «мусора», всячески подчеркивая их оперативную неадекватность.

Невозможно забыть один из забавных эпизодов. Однажды, то ли в 2000-м, то ли в 2001 году в газете «Лимонка» была опубликована статья о попсовой певице Валерии. В статье этот идол масс-культуры оценивался достаточно негативно — в частности, в вину Валерии вменялось то, что она снимала какие-то свои клипы в Латвии, в то время как это прибалтийское государство гнобило в тюрьмах Кононова и других советских ветеранов. На безрыбье достойных политических тем юные брянские нацболы во время гастролей Валерии разбросали в зале обличительно-патриотические листовки и попали на первые полосы не только региональной, но и столичной прессы. Брянское УВД, не сумевшее упредить акцию, опозорилось, а чекисты злорадствовали.

Во время допроса по «делу Лимонова» начальник брянского отдела по защите конституционного строя вспоминал: «Вот я читаю вашу «Лимонку», умею делать из прочитанного выводы. Узнал про этот концерт, прихожу к начальнику милиции общественной безопасности, подполковнику Корытько, говорю ему: «Какие меры безопасности предприняты, как все будет организовано?» А он мне: «Да все нормально, там курсанты будут стоять на входе, а что вам, контрамарочку организовать?» А я на него смотрю и думаю: «Вот как с этим работать? Какая контрамарочка, я по своему удостоверению куда хочешь пройду, а вы, олухи, даже печатные материалы опекаемых вами организаций не читаете. Но не могу же я, майор, ему, подполковнику, такое сказать».

Таскать нацболов в УБОП начали только осенью 2002 года. Штаб-квартира милицейской «спецслужбы» находилась в кирпичной двухэтажке, бывшем детском садике «Солнышко», в двух шагах от здания ФСБ. Первый вопрос, который хмурые опера задавали «профилактируемым» лицам: «Выходили ли на связь с вами когда-либо сотрудники ФСБ?» В свою очередь, эфэсбэшники, подходя на митингах к нацболам и озираясь на милицейское оцепление, пытались выяснить, о чем лимоновцев расспрашивают убоповцы.

Переехав в Москву и начав общаться с ребятами из других регионов, я понял, что брянская ситуация была типична для всей России того периода. Ни о каком толковом взаимодействии между силовиками в первой половине «нулевых» не шло и речи.

Однако, по мере того как Борис Грызлов, а позднее Рашид Нургалиев сдавали наработанные их предшественниками милицейские позиции, открывая двери перед вторым «лубянским десантом», «контора» становилась все увереннее и все четче контролировала милицию. С одной стороны, основной массив черновой оперативной работы был перевален чекистами на плечи УБОП (с 2008 года — центр «Э»). Именно менты отныне задерживают, допрашивают, снимают оппозиционеров с поездов, осуществляют наружку. Но делают это они под четким контролем сотрудников ФСБ.

Каждый бывалый оппозиционный активист знает, что если в отделение полиции, где он находится, приехали «фэбы» — они откроют ногами любые двери, и любой не то что майор, а даже лейтенант ФСБ пошлет очень далеко хоть полковника, хоть подполковника полиции, если тот вздумает ему хоть в чем-то препятствовать.

Сегодня МВД находится под еще большим лубянским контролем, чем в середине 80-х. Хорошо ли это? Вряд ли. Раньше «менты» и «контора» занимались друг другом, и у них было меньше времени на политиков, бизнесменов, журналистов, на все наше многострадальное гражданское общество. Сейчас пришла эпоха мощных межведомственных групп влияния, внутри которых тесно срослись, переплелись интересами и чекисты, и чины МВД. Ни о каком взаимном контроле не идет и речи. Они будут контролировать только нас.

Продолжение следует…

Материал подготовили: Роман Попков, Александр Газов