Сколько реально набрал Путин. Ситуация в парламентских партиях. Какие партии появятся после реформы?

Будущее парламентских партий

ЛГ: Итак, политические партии. Коммунистическая партия Российской Федерации, «Справедливая Россия», ряд других партий. Либерально-демократическая партия Российской Федерации тоже присутствует.

ГГ: Владимир Вольфович.

ЛГ: Я и имею в виду Владимира Вольфовича лично. Либерально-демократическая партия в лице одного человека.

ГГ: Он же и либеральный, он же и демократический.

ЛГ: Да. Каково их будущее? Давайте оставим «Справедливую Россию» «на сладкое» и начнем с Коммунистической партии Российской Федерации, поскольку Геннадий Андреевич Зюганов повел себя достаточно резко. Его пригласили, а он не пришел. То есть громко хлопнул дверью. Что будет дальше?

ГГ: Наверное, Геннадий Андреевич понимает, что власть слабеет, что внутри власти начался кризис и в этой ситуации преимущество будут иметь те силы, которые действительно жестко себя позиционируют по отношению к ныне действующей власти. Он опытный политик и неглупый человек, и он прекрасно понимает, что тот, кто сегодня будет слишком заигрывать с властью, завтра проиграет. Я думаю, этим и объясняется его резкость. Ну и, конечно, называть эти выборы честными и справедливыми может только либо дурак, либо притворщик.

ЛГ: Заинтересованный человек.

ГГ: Если заинтересованный — значит, придуривается. А дурак может их искренне назвать честными. Поэтому я думаю, что причина именно в этом. Что у нас с КПРФ? Понятно, что КПРФ нуждается в смене политической элиты внутри партии. Все это понимают.

Но проблема в том, что в нашей системе любой партии присущи те же качества, что и другим частям общества. У нас сильна именно та элита, которая сегодня у руля. Она очень плохо меняется, плохо реформируется. Очень мало новых имен, очень мало новых фамилий. Она сама себя сохраняет, удаляя тех, кто мог бы составить ей конкуренцию. Не расти себе конкурента — будешь дольше жить. Вот такой порочный принцип, к сожалению, доминирует в российском государстве вообще и в российских партиях в частности.

И, естественно, та сегодняшняя элита КПРФ, которая вокруг Зюганова, — она себя бережет. Вот вы видите, что Мельников вроде бы считался перспективным политиком, но проходят годы и годы, а он по-прежнему ходит в перспективных.

ЛГ: Ну так что? Они все-таки уходят?

ГГ: Они еще не уходят. Они еще несколько лет будут рулить. Захотят ли они подготовить себе достойную конкурентоспособную смену, это вопрос уже…

ЛГ: Эта смена может сама себя подготовить. Отодвинет старые кадры...

ГГ: Может быть. Но таких процессов мы пока не видим.

ЛГ: Не видим?

ГГ: Они пока не идут.

ЛГ: Хорошо. Тогда следующая партия — Либерально-демократическая.

ГГ: Либерально-демократическая партия… Можете считать, что мы присутствует при ее закате.

ЛГ: То есть концерт окончен?

ГГ: Концерт окончен. Это был феерический концерт, надо отдать должное Жириновскому. Он, безусловно, чрезвычайно талантливый человек, очень тонко чувствующий политическую конъюнктуру, умеющий всегда держаться на гране фола, умеющий всегда талантливо договориться с властью. Но, как говорится, финита ля комедия. Мы это видим. Срывы постоянные. Ему тяжело 20 лет играть такую трудную роль.

Конечно, никакой партии за ним нет, поскольку партия не может стоиться без идеологии, как у Владимира Вольфовича. Это тусовка имени Владимира Вольфовича — наверное, одного из самых выдающихся политических актеров России. Но это закат. Закат, за которым дальше ничего нет, потому что вся партия держалась и держится на личной харизме Жириновского. Он выполнял важнейшую для нынешней политической системы функцию абсорбента маргинального протеста. Часть маргинального протестного электората все равно голосовала за Жириновского. Сегодня он еще исполняет роль графы «против всех». Таким образом, на протяжении последних 20 лет он добросовестно выполняет свою политическую функцию. И в этом качестве он существует, в этом качестве он нужен ныне действующей модели управления Россией. Поэтому за этим ничего нет.

ЛГ: То есть мавр сделал свое дело, а там разберутся.

ГГ: Да. К сожалению, все мы стареем.

ЛГ: Ну да.

ГГ: Все мы не молодеем. Есть физиологический процесс, который, увы, никому не по силам преодолеть.

ЛГ: А теперь, наконец, «Справедливая Россия».

ГГ: А почему вы про «Единую» не спросили?

ЛГ: Про «Единую»? Давайте я спрошу про нее в следующей части. С нее и начнем.

ГГ: «Справедливая Россия» успешно выступила на выборах 4 декабря. Но мы прекрасно понимали, что это не наш электорат, а это электорат протестный. У нас не было иллюзий. Мы знаем, сколько мы набрали, знаем, сколько набрала КПРФ, знаем, сколько набрала «Единая Россия». И если исходить из реальных цифр, мы получили 18—19 процентов. Но почти половина из них — это протестный электорат. Наш реальный электорат — порядка 10—11 процентов. К сожалению, сегодня что происходит? Неудачное выступление Миронова на выборах деморализует партию. Безусловно, деморализует, как и любое поражение. И, конечно, в партии пойдут какие-то процессы, направленные на выработку новой стратегии. Вне всякого сомнения.

ЛГ: Миронов останется?

ГГ: В каком-то качестве Миронов, безусловно, останется. Но дело в том, что из «Справедливой России» нужно делать нормальную социал-демократическую партию, поскольку потребность в такой партии велика. Сегодня это уже очевидно. И если такая партия появится, то рано или поздно произойдет объединение всех левых сил. Я полагаю, что через несколько лет есть шанс создать в России объединенную социал-демократическую и рабочую партию вместе с КПРФ. Вот тогда это действительно будет политическая сила, способная взять на себя ответственность, способная взять власть, провести серьезные реформы и быть влиятельной частью российской политической системы.

ЛГ: А «Единая Россия», о которой мы поговорим в следующей части, сольется с партией, которую создаст Прохоров. И будут две партии: одна — консервативная, другая… Давайте с этого мы и начнем третью часть нашей беседы.