Восстание в Сирии началось в середине марта 2011 года, на пике «арабской весны». К этому времени уже рухнули режимы Бен Али в Тунисе и Мубарака в Египте, уже был охвачен беспорядками Йемен, шла война в Ливии.
Одно из заметных внешних отличий революционных процессов в Сирии от таких же процессов в соседних странах — здесь все же пытаются свергнуть сравнительно молодого президента. Башару Асаду 46 лет, на президентском посту он с 2000 года (правит меньше, чем, например, Владимир Путин). Для сравнения: тунисского диктатора Бен Али свергли в 75-летнем возрасте (он правил с 1987 года), египетского лидера Мубарака — в 82-летнем (правил с 1981 года). Полковник Каддафи был убит в 69 лет, после правления продолжительностью в 42 года.
Таким образом, Башар Асад, казалось бы, не относится к поколению старых «арабских львов», которых восставшая улица загнала кого в эмиграцию, кого в тюрьму, кого в могилу. Но на самом деле сирийский режим такой же ветхий, как режимы Мубарака и Бен Али, ибо заложен он был еще отцом нынешнего сирийского лидера Хафезом Асадом в начале 70-х.
В то время, в 60—70-е годы, на Ближнем Востоке торжествовала идеология светского арабского левого национализма. Муаммар Каддафи в Ливии, Гамаль Абдель Насер в Египте и Хафез Асад в Сирии были столпами этой идеологии. Борьба с Израилем в то время являлась борьбой под национально-освободительными лозунгами, исламских фанатиков из «Хамаса» еще и близко не было на политическом небосклоне. Сейчас трудно в это поверить, но в 70-е лицом арабского сопротивления была женщина, причем не безликая и безымянная закутанная в паранджу живая бомба, а секс-символ и гений партизанских спецопераций Лейла Халед из леворадикального марксистского «Народного фронта освобождения Палестины».
Гостем из этого прошлого и был сирийский режим старшего и младшего Асадов.
Между тем Ближний Восток стремительно менялся: разочарованная в светском и просоветском национал-социализме арабская улица, попавшая под влияние новых, точнее хорошо забытых, старых идей — радикального исламизма, — стремилась избавиться от хунтоидных правительств, доставшихся мусульманской умме в наследство от эпохи холодной войны.
В Сирии общество оказалось расколото не только по принципу «светская диктатура» — «сторонники уличной исламской демократии». Сыграл роль и внутриисламский религиозный фактор. Режим Асада, ставя на первое место арабскую национальную идентичность, подчиняя ей идентичность религиозную, вызывал недовольство подавляющего религиозного большинства в Сирии — арабов-суннитов (сунниты — наиболее многочисленная ортодоксальная ветвь ислама).
Суннитов в Сирии — более половины населения. В Саудовской Аравии, например, где их также большинство, они являются господствующей общиной, их религиозные каноны — это государственная идеология. То же самое в Катаре.
В Сирии не так. Правительство провозглашает равенство всех арабов перед законом, но при этом фактически в привилегированном положении оказалось меньшинство — сирийцы-алавиты, последователи специфического религиозного учения, находящегося на стыке мусульманского шиизма и отдельной, выходящей за рамки ислама религии. Все потому, что президент Асад и все его окружение — алавиты. Легко представить себе логику суннитских радикалов: «В Саудовской Аравии и других аравийских монархиях шииты, представители второго после суннизма крупного течения в исламе, — граждане низшего сорта, а тут даже не шииты, а не пойми кто — господствующая каста».
При Башаре Асаде покровительством государства пользуются и сирийские христиане, которых в стране немало. Асад, понимая враждебный настрой суннитского большинства, намеренно приближал к себе представителей религиозных меньшинств, сплачивал их вокруг «престола».
В схожем положении, кстати, находился в свое время восточный сосед Асада — иракский президент Саддам Хусейн. Только в Ираке религиозная карта была несколько иной. Саддам, напротив, был представителем суннитского меньшинства. Опираясь на это меньшинство и укомплектованные им спецслужбы, диктатор жестоко подавлял большинство — шиитов и курдов.
В общем, неудивительно, что сирийские сунниты, считающие себя угнетенными и имея перед глазами опыт благоденствующих, господствующих единоверцев, ждали лишь повода, чтобы начать открытую борьбу. Лозунги о том, что «нет мусульман и христиан, суннитов и шиитов, а есть лишь арабы, которые все — братья друг другу», вся эта патетика тридцатилетней давности никого больше не вдохновляла.
Нынешнее сирийское восстание — суннитское, направленное против шиитов, алавитов и христиан. Это не значит, что религиозные меньшинства будут поголовно вырезаны в случае победы оппозиционеров. Но масса кровопролитных эксцессов вполне возможна и даже неизбежна. Мы видим насилие над христианами коптами в Египте, где революция была куда менее кровавой. В случае победы сирийской революции неизбежно также установление режима, при котором сунниты станут господствующей сирийской общиной.
Именно суннитский характер восстания обеспечивает ему поддержку суннитской же Турции, активно ищущей возможности вновь после векового перерыва стать центром исламского мира. Суннитский характер восстания привлекает на сторону мятежников и Лигу арабских государств, в первую очередь Саудовскую Аравию. А также Катар, Бахрейн и другие радикально суннитские, ваххабитские режимы Аравийского полуострова.
Арабские шейхи желают свержения Асада и еще по одной причине: Сирия — главный союзник Ирана в регионе.
Союз арабов (Сирия) и персов (Иран) неудивителен. Причиной его опять-таки является религиозный фактор, близость религиозных взглядов алавитской правящей верхушки Дамаска и шиитского Ирана. Ось «Иран — Сирия», нависающая с севера над Аравией, — давний кошмар шейхов.
Разумеется, против Сирии настроены новые ливийские власти — они прекрасно помнят, что Башар Асад оказывал всестороннюю поддержку Джамахирии Муаммара Каддафи вплоть до последних дней ее существования. Ливийское революционное правительство теперь платит Асаду той же монетой — оно уже признало сирийские оппозиционные структуры единственными легитимными представителями сирийского народа. По некоторым данным, в Ливии ведется боевая подготовка сирийских антиправительственных боевиков.
В сложной ситуации (впрочем, как всегда) находится Израиль. С одной стороны, за время своего существования эта страна воевала с Сирией несколько раз, и формально мирный договор между Иерусалимом и Дамаском так и не заключен. Правительство Асада оказывало и оказывает, совместно с другим злейшим врагом Израиля Ираном, помощь «Хезболле» — шиитской группировке, базирующейся в Ливане.
«Хезболла», кстати, — это не «Хамас», «Хезболла» — это куда более серьезно. Это многочисленная и хорошо вооруженная армия. Израиль воевал с ней в 2006 году и впервые за все время своего существования не добился в открытом вооруженном конфликте ощутимых результатов. Так что вроде еврейское государство должно радоваться свержению Асада — проблемный он все же сосед.
Но, с другой стороны, сирийско-израильская граница — самая спокойная, несмотря на то что Израиль продолжает удерживать сирийские Голанские высоты. А вот что будет, если Асада низвергнут? Какие силы возьмут в Сирии верх? Можно только догадываться. Возможно, на фоне выросших на сирийской территории бастионов «Аль-Каиды» Башар Асад покажется очень даже неплохим парнем.
Израиль колебался в своем отношении к внутрисирийскому конфликту долго и в конце концов сделал выбор не в пользу Асада, руководствуясь другой, более важной проблемой — иранской. Все же если с Ираном предстоит воевать, то чем меньше у Ирана будет союзников, тем лучше — так решили в Тель-Авиве и тоже начали болеть за повстанцев.
США руководствуются примерно такой же логикой. Для них ось «Иран — Сирия», точнее даже «Иран — Сирия — «Хезболла», — международная проблема №1. Желая падения режима Асада, США в первую очередь желают падения союзника Ирана и спонсора «Хезболлы».
Башар Асад, в отличие от Муаммара Каддафи, пока избежал трагического одиночества. Во-первых, его поддерживает Иран, возможно, даже своими штыками, — благо с Сирией его связывает общая граница. Также Асада оберегают великие державы — Россия и Китай.
Позиция РФ тут является ключевой: если бы не Москва, Пекин никогда не стал бы отстаивать Асада в одиночку.
Для нашей страны Сирия является весьма ценным партнером — единственная морская база российского флота за пределами бывшего СССР находится в сирийском порту Тартус. Плюс многомиллионные оружейные контракты. Плюс инфраструктурные проекты. Плюс пресловутая национальная гордость великороссов, сильно пострадавшая во время ливийской войны. На нее, конечно, Кремлю можно и плюнуть, но за внешней политикой нельзя забывать о политике внутренней, а тут национальная гордость должна иметь свежий вид.
Но главный секрет стойкости сирийского режима, сопротивляющегося мятежу уже год, — это то, что за него сражаются представители религиозных групп, всерьез опасающихся при новой власти попасть под каток геноцида.
Материал подготовили: Роман Попков, Александр Газов
Комментарии