Медведев — «хромая утка». Способы борьбы с несистемной оппозицией. Что делать гражданскому обществу

Медведев — «хромая утка»

Лев Гулько: Здравствуйте. Сегодня у нас в гостях адвокат Вадим Прохоров. Здравствуйте, Вадим.

Вадим Прохоров: Добрый день.

ЛГ: Есть адвокат мафии. А вас как называют? Адвокатом белых ленточек? Адвокатом оппозиции? Или адвокатом нынешней «мафии»?

ВП: Иногда называют «объединенный оппозиционный адвокат».

ЛГ: Ну хорошо. Тему объединенной оппозиции мы сегодня тоже затронем. А первая наша тема — президент как «хромая утка». Что это значит? Это значит, что в конце своего срока президент вдруг проснулся и стал производить какие-то тело- и прочие движения в сторону демократизации. (Вот как красиво сказал!) Или нет?

ВП: Совершенно верно. Вы действительно выделили ключевую особенность: президент проснулся именно в конце срока. Насколько я помню, наш нынешний президент Медведев пришел к власти в 2008 году. И надо сказать, что первые годы никаких особых шагов в сторону демократизации, кроме заклинаний насчет модернизации, интенсификации и так далее, — что вообще-то само по себе верно, — я не видел. Наоборот. Часть составов преступлений по Уголовному кодексу были выведены из-под рассмотрения суда присяжных. Был издан некий указ (причем именно президентом Медведевым) о борьбе с попытками фальсификации истории в ущерб Российской Федерации.

ЛГ: Сейчас комиссия прикрыта.

ВП: Да, прикрыта, но тем не менее. Ведь указ был издан не в президентство Путина, а в президентство Медведева. Именно при нем изменили Конституцию, которую до этого практически не трогали, за исключением названий субъектов Федерации. Все остальное оставалось неизменным. Именно при Медведеве увеличили срок полномочий Государственной думы до пяти лет с четырех, а срок президентских полномочий — до шести лет. Возможно, он менял этот срок под себя, но получили мы господина Путина. Поэтому я бы не сказал, что на протяжении первых двух-трех лет мы видели какую-то демократизацию со стороны господина Медведева. Более того, полтора года назад он заявлял, что к выборам губернаторов, к выборам глав субъектов Федерации вообще возвращаться не стоит. Даже говорить об этом не стоит.

ЛГ: Но все же надеялись.

ВП: И вот под самый конец, когда тот, кто реально принимает решения, ему объяснил, что следующего срока у него не будет, он решил вдогонку все-таки сделать в целом правильные, наверное, шаги. Два-три года назад цены бы им не было. А сейчас, к сожалению, это не более чем попытка догнать уходящий поезд, как-то сыграть на опережение. А может быть, это просто некий кукиш в кармане его последователю и приемнику — господину Путину.

ЛГ: Вы думаете, что между ними есть какие-то личные противоречия?

ВП: Я думаю, что личные противоречия у них есть в любом случае. У них есть, безусловно, и некие эстетические разногласия (так говорил, по-моему, Синявский — у него были эстетические разногласия с советской властью). Я уверен, что между профессорским сыном и шпаной из ленинградской подворотни так или иначе должны были быть некие эстетические разногласия. Но в целом они играли в одну игру. Не надо, конечно, недооценивать и то, что господин Медведев крайне недоволен своим уходом. И он попытался в конце что-то сделать. Думаю, что шаги сами по себе правильные, но сильно запоздавшие. И — самое главное — еще посмотрим, как они будут реализовываться.

ЛГ: А как вы оцениваете внешнюю политику президента?

ВП: Внешняя политика президента началась с грузинской авантюры, которая, с моей точки зрения, была авантюрой как со стороны режима Саакашвили, так и со стороны режима Путина и Медведева.

ЛГ: То есть президент повелся?

ВП: Президент повелся. Но господин Саакашвили ему активно в этом помог — начал бучу, не имея на то, прямо скажем, никаких реальных оснований. Если бы они у него были, это был бы другой вопрос. Но тем не менее Медведева в этом плане тоже развели. И испортить отношения с окружающим миром, безусловно, удалось. Собственно говоря, кто остался в союзниках? Смешно вспоминать о Белоруссии — лидеры Белоруссии и России, как пауки в банке, все время что-то между собой делят. То целуются взасос, то делят.

Здесь сложно говорить. Да, безусловно, центр тяжести во внешней политике был перенесен на очередную реинкарнацию СНГ и Шанхайскую организацию сотрудничества. Это разные в данном случае блоки, но тем не менее. Понятно, чем вызвана попытка реинкарнации СНГ. Когда приезжают так называемые наблюдатели, то есть миссия наблюдателей СНГ, они говорят: ребята, да у вас в России с выборами в целом в порядке. Кто это говорит? Если это говорит белорусская сторона, то по сравнению с Белоруссией у нас, безусловно, гораздо лучше — и тем более по сравнению с некоторыми центральноазиатскими республиками. Поэтому для того, чтобы выглядеть прилично, пытаются возродить мало, с моей точкой зрения, жизнеспособные союзы.

ЛГ: И тем не менее во всех его последних инициативах все-таки больше хорошего, чем плохого, — если все это пройдет, если люди будут освобождены, как говорят некоторые политики.

ВП: В последних инициативах, безусловно, больше хорошего, но будут ли они реализованы — это вопрос. Потому что мало принять закон, важно, чтобы он надлежащим образом исполнялся. Вот если бы эти изменения в законодательстве, касающиеся регистрации партий, возврата выборов губернаторов и так далее, были приняты в первый или во второй год президентства Медведева, то можно было бы говорить о каком-то их внедрении непосредственно в общественную жизнь. Как это будет сейчас применяться, даже если удастся провести эти законы? Скорее всего, их все-таки их поменяют в лучшую сторону. Но как они будут применяться при Путине, можно только гадать. Думаю, не лучшим образом. Поэтому изменения в целом очень неплохие, но они очень сильно запоздали. И, самое главное, не Медведев будет отвечать за их реализацию

ЛГ: Хорошо. Давайте на этом мы закончим первую часть. А во второй части поговорим непосредственно об оппозиции, которую сейчас стремятся перевести в некую другую плоскость. В какую? Вот об этом и поговорим.