Это трудно представить, но что если Путин исчезнет? Раз — и нету. Как тогда повернется история РФ?

С первой частью нашего сказочно-футуристического исследования можно познакомиться здесь.

Итак, представьте: в одно прекрасное майское утро сотрудники ФСО обнаружили, что вот-вот вступившего в должность президента не наблюдается ни в апартаментах, ни вообще где-либо на планете. В кремлевский кабинет ехать некому.

Суетливая федеральная элита в течение тех нескольких дней, пока шокирующую ситуацию еще можно было сохранять в тайне, вела переговоры сама с собой. Группы сановников с удовольствием вцепились бы в горло друг другу в борьбе за царство, но классовый инстинкт самосохранения напоминал о гуле Болотной, Манежной, астраханской и прочих площадей. Этот властный инстинкт диктовал повременить с разборками во имя сохранения системы как таковой.

Преодолевая судороги отвращения, договорились о «техническом преемнике». Профессиональный «технический преемник» у нас в стране один — Дмитрий Анатольевич Медведев.

Именно этот чиновник зачитал россиянам драматическое сообщение о том, что судьба Владимира Путина сложилась каким-то совсем уж неопределенным образом и через три месяца стране предстоит избрать нового президента.

После этого лидеры единороссов, глашатаи «Народного фронта», ветераны группы «Альфа», московское казачество, Станислав Говорухин, шмаковские профсоюзы, группа «Любэ» и прочие батареи тяжелой, по мнению элит, артиллерии включились во вроде бы привычную операцию по масштабной информационной накачке очередного «избранника».

На первый взгляд вроде бы все как всегда, но это только на первый взгляд. Система, лишившаяся титанового гвоздя, на котором висела, начала сползать по стене. Зашевелился, заерзал губернаторский корпус, до этого видевший во сне лефортовские кандалы. Забеспокоились в древнем родовом селе Центарой — одно дело, ваять 99,9 процентов Путину, который «красавчик», а совсем другое — эти же 99,9 рисовать не пойми кому. Поежилась олигархия — она, конечно, ко всему привыкла, но не до такой же степени. Отстегивать миллионы на очередной «Селигер», выполнять правила игры при папе, реакции которого предсказуемы, — это ладно, это мы привыкли. Папа — сильнее нас, мы по сравнению с ним — щенки. Как глянет разок, так таким холодом Красноярского и Карельского регионов повеет, что все готовы отдать. А в кого теперь вкладываться? Может, хватит уже на полусогнутых ходить, поищем другие объекты для вложений?

В оппозиционных же штабах, что системных, что несистемных, наступило бурное ликование. До этого, в декабре—марте, десятки тысяч «разгневанных горожан» плясали на дряхлых костях «Партии жуликов и воров», понимая, насколько это несерьезный, неопасный, не имеющий никакой собственной ценности враг. В будущее, в глубину марта, никто особо не заглядывал. По большому счету, об этом вообще старались не думать. «Великий и ужасный», вытягивающий в струнку вертикаль, великий кормчий «России шансона», кумир завучей из участковых избиркомов — ну как такого победить. Единственная угроза для Путина — это когда-нибудь, в будущем, простудиться на похоронах гражданского общества.

И вот теперь все сразу стало не так. Россия в предвыборный период вошла охваченная вихрем праздника непослушания, наглая и раскованная. Страха больше не было. Потому что во враждебном лагере больше не было личностей, которых стоило бы бояться. Центризбирком пытался не регистрировать по формальным поводам на перевыборах независимых оппозиционных кандидатов — из-за «недостоверных подписных листов». Так баран или еще какое-то копытное, у которого спилили рога, машет тупой во всех смыслах головой, пытаясь использовать силу, которой больше нет.

Но потуги привычно зачистить предвыборную поляну закончились тем, что один из независимых, непартийных, но способный всем навалять бескомпромиссных кандидатов, сравнительно молодой мужик, прославившийся в политике совсем недавно, привел под стены ЦИКа в Москву большую часть подписавшихся за него.

Толпа свистела в окна Чурова, требуя пересчитать ее. «Менты» робели в переулках: их генералы, лишенные давления путинской харизмы, ежились, мечтали уйти с «политотских» площадей. Среди «погон» внезапно стало модным высказывание о том, что «нам с преступниками надо бороться, а не с гражданами». Министры-силовики и директора спецслужб начали понимать, что в российской Болотной спецоперация «Преемник» завязнет. Что путинский электорат, деморализованный и не заточенный под такие лихие перемены, сейчас мгновенно атомизируется и не даст никакого толкового выборного результата.

Региональные элиты, мгновенно отброшенные в 1991 год, ринулись спецрейсами в Москву, толкались локтями в приемных, пытаясь сориентироваться в непривычной кадровой ситуации, и превращали своей толкотней эту ситуацию в полнейший хаос.

Наиболее здравая часть оппозиции, имевшая хорошую историческую память, вспомнила о 1999 годе, о загадочных взрывах домов в Москве и Волгодонске. Опережая повторение этого отмороженного сценария, один из лидеров оппозиции — тот самый, жесткий, похожий на скандинава, чуть сутулый парень, приземлился на зафрактованном вертолете в расположении российских войск на Северном Кавказе. В окружении солдат и офицеров, омоновцев и грушников оппозиционер давал пресс-конференцию в штабной палатке, говорил о здоровом русском национализме, о территориальной целостности страны, об опасности сценария, при котором вновь случится циничная провокация и кровь сотен мирных людей проложит дорогу диктатуре. Палатка тонула в свете журналистских фотовспышек, солдаты и офицеры улыбались. А уже через несколько дней армейский спецназ положил лицом в асфальт группу одной из спецслужб, нагруженную взрывчаткой, пробиравшуюся к Волжской ГЭС. Судебный процесс над этой группой — уже другая история.

Состоялись президентские выборы. Элиты, озабоченные выводом капиталов и вывозом родственников, не сумели толком организовать ни вбросы, ни «карусели», ни другие аттракционы. Десятки тысяч «обнаглевших» наблюдателей довели до сотен инфарктов и тысяч инсультов легион теток из РОНО, не дали им украсть голоса людей ни в Москве, ни в Красноярске, ни во Владивостоке. Нигде.

Во втором туре встретились старая оппозиция — уставший коммунист, ворчавший о доменных печах и православии, и новая оппозиция — молодой парень с хмурым выражением лица, но звонким голосом. Ему в затылок дышала новорожденная нация: «белоленточники» из самолета Москва—Астрахань и футбольные фанаты с Манежки, профессура из МГУ и военные из Моздока. Чем закончилась эта предвыборная эпопея — тоже совсем другая история.

История, выходящая за рамки текущей эры. История новой России.

Перечитав текст, мы поняли, что изложенный сценарий слишком оптимистичен, если не сказать утопичен. Ну никак не зарегистрироваться Навальному (а говоря о «бескомпромиссном политике, прославившемся совсем недавно», мы, если кто не понял, имели в виду Алексея) в качестве кандидата в президенты, а если и зарегистрироваться, то точно не выйти во второй тур. В беспомощность элит, неспособных в том или ином варианте провернуть операцию «Преемник», тоже слабо верится. Или мы неправы? Хотелось бы получить ответ на этот вопрос от вас.

Пишите ваши сценарии развития событий в условиях России без Путина. Присылайте их нам на редакционную почту ([email protected]) или оставляйте прямо в комментариях под этим текстом. В словах себя не ограничивайте — чем больше подробностей, тем интереснее. Все самое лучшее опубликуем. И от сотрудников редакции и их близких кое-что добавим. Ждем!

Материал подготовили: Аглая Большакова, Роман Попков, Мария Пономарева, Александр Газов