Как ни велик соблазн написать, что в ходе беседы номинальный глава государства не сказал ничего нового, это было бы неправдой. Встреча ознаменовалась одной маленькой сенсацией: Медведев впервые поделился своим намерением вступить в «Единую Россию» и даже покритиковал Путина, который, возглавляя эту партию, не был ее членом:
«Я считаю, что любой руководитель партии должен быть с ней. Если он в нее по каким-то мотивам не вступит, он со временем начнет себя от нее отделять. Наверное, это справедливо для некоторых должностей, например, президентской. Но вообще это неправильно», — сказал Медведев.
Это был, пожалуй, единственный момент, когда Дмитрий Анатольевич четко обозначил свою позицию. В целом его выступление было выдержано в ставшей уже привычной манере, которую более чем точно отражает знаменитый афоризм «Свобода лучше, чем несвобода». Так, в начале встречи он выразил сожаление по поводу большого количества осужденных в России:
«…Почему такое количество людей находится на зоне? …Украл мобильный телефон — два года лишения свободы. Выловил в пруду семь карпов — полтора года. Человек, совершивший что-то на грани административного правонарушения, погружается на год-два в уголовную среду и выходит с уголовной лексикой и уголовными мозгами. А мы тратим деньги на его социализацию, устраиваем на работу».
Тут президент-юрист немного слукавил, а может быть, он просто был недостаточно информирован. Никакой «социализацией» бывших заключенных российское государство не занимается, если только не считать звонки или визиты участкового уполномоченного. Рекомендуем потенциальному будущему главе правительства дать распоряжение, чтобы Счетная палата проверила расходование средств в системе ФСИН. Есть предположение: под видом «социализации» идет такой распил, что щепки летят.
В судебно-уголовном контексте Медведеву припомнили дело Мохнаткина, который был помилован, хотя и не признал своей вины, и задали логичный вопрос, почему президент не находит возможности помиловать Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Дмитрий Анатольевич ответил, что может помиловать только тех, кто обратится с соответствующим прошением.
В ходе беседы бросалась в глаза манера главного действующего лица называть неприятные вещи иносказательно. Например, представитель НТВ обратил внимание президента на цензуру, реально существующую на ряде федеральных каналов (пусть и в виде рекомендаций «не время сейчас, старик»). И ньюсмейкеры охотнее идут на «Дождь» именно потому, что там-то цензура отсутствует.
«Не идут, потому что не зовете! Вот позовете — они придут», — уверенно заявил президент. Он напомнил, что цензура запрещена, но оговорился, что «вопросы политической целесообразности — очень тонкая вещь».
Цензуры нет, ни в коем случае. Есть соображения политической целесообразности.
Подобным образом он ответил на вопрос о «фильтрах» при выборах губернаторов. Для начала Дмитрий Анатольевич похвалил российских граждан, у которых выросла политическая культура, так что им можно доверить выбор начальников, а потом заявил следующее: «Никаких фильтров нет. Но есть квалификационные условия. Кандидат в губернаторы должен заручиться поддержкой муниципальных депутатов. Это не мы придумали — это французская конструкция». Президент же «может, но не должен» проводить «консультации» с потенциальными кандидатами. Причем новоизбранный президент проводить такие «консультации», по мнению Медведева, не будет.
«Фильтров» нет. Есть квалификационные условия и президентские консультации. Но суть явления от изменения названия не меняется: свободных выборов глав регионов ожидать не приходится.
Медведева спрашивали и о «зимней весне», и о причинах, ее породивших. Президент-юрист ответил, как всегда, двояко. Он заявил, что в масштабах страны фальсификации невозможны, сославшись при этом на «закон больших чисел», сказал комплимент людям, выходившим на акции протеста, не забыв отделить тех, кто выражал «искренний протест», от тех, у кого имелась «хорошо просчитанная политическая позиция». А участников астраханской акции протеста сравнил с персонажами «посредственного голливудского блокбастера»: «Тот, кто этим занимается, очень часто преследует вполне очевидную политическую цель. Нормальные люди сначала подают в суд, а потом голодают. А эти сразу начали голодать зачем-то».
Странную реакцию вызвал вопрос о деле Pussy Riot. В голосе Медведева неожиданно зазвучали предапокалиптические путинские нотки: «Наша страна сверхсложная, многоконфессиональная, у нас совершают преступления по мотивам религиозной розни, у нас убивают за религию. И тот хрупкий мир, который нам удается сохранять последние годы, мы должны беречь во что бы то ни стало».
«Нет ни одной федерации в мире, где федерация построена по национальному признаку. Для нас вопрос веротерпимости — критически важный. Я делал все, чтобы поддерживать мир в этой сфере. Это вопрос выживания государства».
Произнеся этот патетический спич, президент заметил, что PR получили то, что хотели. «Тюремный срок?» — прозвучал уточняющий вопрос. «Популярность», — ответил Дмитрий Анатольевич.
В ходе беседы было поднято еще много вопросов: о ЕГЭ, о будущем армии (президент был неоригинален, сказав, что армия должна быть современной), о целесообразности упразднения зимнего времени и о «большом правительстве», которое будет представлять собой очередное издание Общественной палаты. Но самым содержательным моментом в выступлении владельца кота Дорофея стали эти слова:
«Мы определенные перспективы назвали. Поэтому мне кажется, что всем пора расслабиться. Это все надолго».
Журналист и сооснователь «Лиги избирателей» Сергей Пархоменко так прокомментировал последнюю пресс-конференцию президента Медведева:
«Мое отношение к нему не изменилось. Я как-то давно составил представление об этом человеке как о человеке ничтожном. И сегодня я очередной раз убедился в его ничтожестве. То, что он говорит, — «круглые», пустые и бессодержательные вещи. Он пытается за общими философскими фразами спрятать отсутствие реальной позиции, взгляда на вещи. Это человек, который потратил четыре года президентства на то, чтобы хранить стул для хозяина. Сегодня он так и выглядел — как человек, который хранил стул для хозяина. И когда он о другом человеке, президенте другой страны говорит, что это «ноль, пустое место», — это очень неосторожно. Не стоит о другом человеке говорить такие слова».
Отметим, что именно такую характеристику дал Медведев президенту Грузии: «Саакашвили — пустое место, ноль, он рано или поздно уйдет из политической истории, а любой другой лидер страны, который там появится, — мы готовы с ним выстраивать отношения, восстанавливать дипломатические отношения, идти так далеко, как они будут готовы».
Несколько иначе отозвался о Медведеве, который подводил итог своему президентскому местоблюстительству, член думской фракции ЛДПР Максим Рохмистров:
«У меня всегда было неплохое отношение к Медведеву как к человеку. Грамотный юрист, достаточно открыт в общении. Другое дело, что наши мнения не всегда совпадают. У меня другое видение того, как должна проходить модернизация. Видимо, команда подкачала и не дает ему оценить, какой путь наиболее приемлемый для России. По многим вопросам принимаются ошибочные решения».
Среди таких «ошибочных решений», которые неплохой в принципе царь принял под влиянием неумных бояр, Рохмистров назвал проект «Сколково». По мнению депутата, следовало брать за основу не американский опыт Силиконовой долины, но опыт тайваньского технопарка, созданного искусственно, в условиях высокой коррупции, низкого уровня жизни и отсутствии развитой экономики, которая нуждается в высоких технологиях.
То, что в ходе беседы Дмитрий Анатольевич неоднократно уходил от прямого ответа на острые вопросы, Рохмистров расценивает как «нормальный политический диалог».
«Он находится в статусе как бы президента, но президента, который уходит, и еще не принятого на работу премьера. Вот почему он по каким-то ключевым моментам не заявлял свою позицию».
Идею «большого правительства», равно как и «фильтрованных» выборов глав регионов, Рохмистров расценивает как суррогаты, созданные с единственной целью — сбросить напряжение. В условиях, когда гражданское общество требует от правящей группировки поделиться властью, а правящая группировка стремится удержать всю полноту власти в своих руках, она предлагает гражданам подобные «пустышки».
«К сожалению, в России всегда смена политических элит проходила незаконным путем. Каждая власть стремилась удержаться до последнего», — подытожил либерал-демократ.
Материал подготовили: Владимир Титов, Мария Пономарева, Роман Попков
Едва овация смолкла, он снова заговорил:
— Три года залечивала наша страна раны. Три года россияне, превозмогая трудности, восстанавливали великое государство Российское. Три года поднималась из пепла Россия. И поднялась! И встала во весь свой могучий рост!
Стадион заревел.
— Три долгих года мы боролись за нашу страну. За наше будущее. И в этой борьбе нам помогали Русская Православная Церковь и лучшие духовные силы страны. Одной из которых стал новый вид богатырского единоборства — гнойная борьба! Именно гнойная борьба оказалась в этот драматический и ответственный для России период поистине народным видом спорта, пробудившим нацию ото сна и объединившим здоровые силы страны. Но я хотел бы подчеркнуть — гнойная борьба — это не просто новый вид спорта. Это могучий сплав двух великих традиций — русского богатырского единоборства и православного великомученичества. «Через муки к победе!» — вот главный лозунг гнойной борьбы. Эти слова вошли в наши сердца! Это боевой дух нации! Это то, что объединило нас! Что помогло нам выстоять!
Раздался рев и одобрительный свист. Президент помолчал, потом резко опустил на трибуну два сжатых кулака и пристально обвел злым взглядом людскую массу:
— Они думают, что мы не сделаем? Так?.. Что будем по-тихому? Так? Будем не радоваться? Так?
Голос его звенел в голубоватом от света прожекторов пространстве стадиона.
— Сделаем! Так сделаем, что поймут! И будем делать не по-тихому! Так? Будем делать по-громкому! Так? Так по-громкому, что будут радоваться! И мы будем радоваться! Как честные! Как люди!
Владимир Сорокин. «Пепел»