В ночь с 16 на 17 мая полиция устроила налет на оппозиционный лагерь в Москве на Кудринской площади. Напомним, на сквер у подножья сталинской высотки возле станции метро «Баррикадная» переместилась часть обитателей «Лагеря добра», после того как площадка на Чистопрудном бульваре была зачищена полицией. Примечательно, что в этот раз власти не стали изображать из себя европейцев, а перешли к активным действиям вскоре после того, как «лагерь» пустил корни. Поводом для операции стала несертифицированная раздача продуктов питания. Были задержаны около 30 человек, в том числе и один из лидеров «Солидарности» Илья Яшин. Как сообщает сайт Каспаров.Ru, одного из задержанных обвиняют в применении насилия к сотруднику полиции.
Тут стоит заметить, что сами сотрудники полиции и ОМОНа не старались сдерживать себя. К задерживаемым применялись силовые приемы, людей таскали за волосы. Впрочем, подобные действия правоохранителей давно уже стали привычными.
Однако и действия участников собрания изменились: противоестественного «терпильного» поведения, тоже, к сожалению, ставшего привычным, уже не наблюдалось. Люди окружали автозаки, в которые полиция забросила их товарищей, и не давали им отъехать. Кроме того, одному-двум автозакам неизвестные прокололи колеса.
Кто-то скажет, что подобные действия демонстрантов противоречат принципу ненасильственного сопротивления. Кто-то возразит, что ненасильственное сопротивление не означает, что ты обязан терпеть оскорбления и откровенное насилие со стороны представителей власти. Тем более что последние не только безосновательно задерживают мирных граждан, но и не останавливаются перед банальной уголовщиной. Полицейским достался ценный «трофей»: они захватили кассу лагеря, в которой на момент налета было 250 тыс. рублей. Разумеется, ГУВД факт захвата «трофея» скромно отрицает.
Тем не менее гражданские активисты остаются на Кудринской площади (которая по забавному совпадению при советской власти называлась площадью Восстания). По итогам переговоров между полицией и протестантами, со стороны которых выступали Дмитрий Гудков и Ксения Собчак, люди получили право находиться на площади — при условии, если они не будут скандировать лозунги, спать на газонах и готовить еду.
Более того, бессрочное оппозиционное собрание может получить официальный статус. В муниципальном собрании Пресненского района Москвы решается вопрос о разрешении фестиваля «Лето свободы», который будет проходить на бульваре от Никитских ворот до памятника Есенину.
В четверг согласование мероприятия оказалось сорвано — во время обсуждения председательствующей Елене Денисовой стало плохо, ей вызвали «скорую», и был объявлен перерыв. А перед закрытием заседания между оппозиционными местными депутатами и жителями возникла словесная перепалка, переходящая в оскорбления, после чего зал стали покидать остальные депутаты муниципального собрания.
Так что вопрос проведения «фестиваля» остается пока открытым. Но, как бы то ни было, очевидно: российская оппозиция осваивает новую тактику.
Ее сильные и слабые стороны, а также перспективы и возможные контрдействия властей, органически не терпящих никаких оппонентов, мы обсудили с представителями несистемной оппозиции.
Денис Билунов, член политсовета движения «Солидарность», считает действия полиции вечером 16 мая более чем неправомерными. «Когда основанием для задержания является несанкционированная раздача продуктов, это перемещает нас на другой уровень реальности», — поэтически выразился он.
Рассуждая о том, почему собрание на Кудринской площади стали разгонять так быстро, тогда как «ОккупайАбай» продолжался около недели, наш собеседник предположил, что власть решила не давать гражданским активистам закрепляться. В то же время он отметил в качестве слабой стороны подобных «лагерей» «обрастание бытом»: появление мобильной кухни, кассы и тому подобного. Это было бы естественно, если бы «лагерь» стоял в чистом поле, но в центре современного мегаполиса такие удобства подобны гирям на ногах.
«Сила мобильного майдана в том, что он перемещается. Люди приходят не для того, чтобы провести ночь, а для того, чтобы создать точку напряжения», — подчеркнул Билунов.
Тактика «мобильного майдана» сложилась вынужденно, в условиях режима политической полусвободы, однако она имеет свои сильные стороны: важно «быстро учиться и определять те черты, которые создают проблемы, и избавляться от них», — говорит политик. Сильные стороны — это возможность живого, динамичного общения людей между собой.
То, что на «мобильном майдане» невозможно организовать вещание с трибуны, — это скорее преимущество, чем недостаток: по мнению Дениса Билунова, выступления VIPов не так занимают граждан, как это хотелось бы самим VIPам:
«Смысл не в том, чтобы послушать известных людей, а в том, чтобы собраться и объединить протестную энергию. Сейчас этот процесс распространяется, в том числе в другие города».
Формат «культурно-массового фестиваля» под открытым небом многим кажется более привлекательным, чем традиционный митинг с трибуной и парадом VIPов, а также с металлоискателями, полицейским оцеплением и прочими реалиями российской уличной политики. Но тут есть другая опасность — выхолащивание политики из этого политического действа. А это означает утрату смысла.
По мнению одного из лидеров националистического движения Константина Крылова, подобные мероприятия в любом случае небесполезны. Плюсом является уже то, что люди не сидят со своими убеждениями дома, но общаются с живыми людьми на открытой площадке. «Сейчас достаточно людей, интересующихся общественной жизнью и политикой. Причем они рассматривают политику не как элитные игры, как это было недавно, а как элемент общественной жизни», — отмечает он.
В идее организации культурно-массового фестиваля ему не нравится разве что «эвфемистичность»:
«Мы пытаемся назвать явление несоответствующим ему именем. Надо называть вещи своими именами: в Москве нужно что-то вроде Гайд-парка, и даже не одного. В западных городах они существуют — или постоянно, как лондонский Гайд-парк, или возникают стихийно, держатся несколько месяцев и затем исчезают. Это признак здоровья государства. А то, что наша власть реагирует на признак здоровья, как на признак болезни, означает, что власть сама считает себя болезненным образованием, понимает, что общество воспринимает ее как прыщ на своем теле».
По словам политика, реакция здоровой власти на подобное собрание должна быть «не восторженной, но и не истерической».
«Я у себя в «ЖЖ» устроил опрос: как власть должна реагировать на такой «Гайд-парк»? Мне накидали около 300 комментариев, при этом вариант «разогнать» набрал мизерное меньшинство. Остальные предлагали варианты работы с людьми. Вариант превратить собрание в культмассовое мероприятие был достаточно распространенным», — рассказывает наш собеседник.
Отвечая самому себе на вопрос «если бы я был царем», Крылов выбрал бы для «Гайд-парка» Триумфальную площадь, где оппозиционно настроенные граждане собирались еще со времен Хрущева.
Однако Константин Крылов признает: подобные мероприятия полезны для гражданского общества, однако сами по себе серьезно поколебать власть не могут. Более того — подобные «островки свободы» могут стравливать протестную энергию. Но могут и, наоборот, разжигать. А современная российская власть делает все, чтобы из искры возгорелось пламя:
«Многие люди настроены мирно, они добиваются всего лишь соблюдения естественных свобод — например, свободы мирных собраний. А власть им говорит: нет, мы никому ничего не дадим, больше трех не собираться, дома надо сидеть. После этого люди начинают эту власть реально ненавидеть».
«Кампания гражданского неповиновения, связанная с реальной инициативой, может власть реально подвинуть, — считает политик. — Сейчас власть дала несколько поводов для того, чтобы люди приняли участие в протестах. Это, например, планы вывести Сибирь из-под законов России (речь идет о создании так называемой корпорации по развитию Сибири и Дальнего Востока, которая, по замыслу авторов проекта, должна получить широкие административные полномочия. — Ред.). У меня есть знакомые в Сибири и я знаю: Сибирь бурлит».
Материал подготовили: Владимир Титов, Александр Газов
Комментарии