Российские националисты и протест. Структура националистического движения. Экономическая программа

Структура современного националистического движения

ЛГ: Итак, партстроительство. Как я понимаю, в протесте участвуют не все националисты. Или же все, но с разных сторон?

КК: Националисты сейчас более-менее поделены на две части. Есть националисты, которые национал-демократы. Вот их, в частности, я и представляю. Да и партию мы так и называем — Национал-демократическая партия. Но есть еще и партия профессора Соловья «Новая сила», которая до последнего времени строилась — думаю, и дальше будет строиться — примерно на тех же принципах. С другой стороны, есть те, кто называет себя или НС, или правые, и так далее, и тому подобное. Слово «национал-социалисты» не хочется просто произносить.

ЛГ: Это радикалы, да?

КК: Они не то чтобы радикалы. Это люди, которые придерживаются несколько иного видения будущего политического режима России. По большому счету они сторонники так называемой национальной мобилизационной диктатуры. Мы считаем этот путь достаточно опасным и не очень приемлемым, но признаем, что в некоторых странах мира такое удавалось. Просто мы считаем, что для России этот путь не очень хороший. Тем не менее они, конечно же, националисты. Никакого зла они не хотят, и мы с ними сотрудничаем. Но я хочу сказать так: партстроительство в основном идет на НД-фланге. И это понятно. Люди, которые считают, что демократия — это ценность, хотят участвовать в демократических процедурах. Что касается НС, то тут можно сказать так: к примеру, партия, которую обещают Белов и Демушкин, будет, должно быть, ближе к классическим правым.

ЛГ: А классические правые — это кто? Например, на Западе? Это Ле Пен?

КК: Примерно так.

ЛГ: Приблизительно, да?

КК: Даже правее Ле Пена.

ЛГ: В Голландии есть партия — вот она немножко правее.

КК: Да-да. Что касается Запада, тут лучше сравнивать с венгерским «Йоббеком», с «Истинными финнами» и так далее. А вот мы — если в Венгрии — это не «Йоббек», а ФИДЕС. По большому счету это достаточно националистическая, но без правого уклона, без радикальной риторики, партия. Потому что те партии в Европе, которые считаются сейчас центристскими, являются, на наш взгляд, националистическими правыми партиями. И в этом отношении — если уж брать те ориентиры, по которым мы ориентируемся, — это, конечно, правые партии Восточной Европы. Я могу, например, с большим неодобрением высказываться по поводу польской правой «Справедливости», поскольку люди эти несколько помешались на антироссийских вещах, но изначальная интенция, которая там присутствовала, нам очень близка и понятна. А еще более актуальны для нас даже не современные польские партии (они уже прошли довольно большой путь), а «Солидарность» в момент получения ею власти. Вот что-то в этом духе.

Какая задача сейчас стоит для России? Пройти тот путь, который прошли страны Восточной Европы — от коммунистического режима до национального государства. Пусть режим у нас, формально, и не коммунистический, по своей структуре он очень близок ему. Я бы назвал его нео- или постсоветским. Необходимо его демонтировать и построить нормальное национальное государство. Путь этот займет определенное время. В Польше, например, он занял лет десять. Примерно так же, скорее всего, будет и в России. Другое дело, что в России ситуация уже перезрела и какие-то вещи могут происходить довольно стремительно.

ЛГ: Польша — страна маленькая. Можно сказать, мононациональная. А Россия — многонациональная страна.

КК: Это неправда. Россия является мононациональной страной с крупными национальными меньшинствами. И только. Крупные национальные меньшинства есть во многих мононациональных странах. Россия — это страна, которая на 80 процентов населена русскими. Крупнейшее национальное меньшинство — это татары. В общем, белый европейский народ, с которым по большому счету особых противоречий нет. Все остальные народы, которые у нас есть, это либо завезенные мигранты — и их действительно довольно много... Но тут возникает вопрос: какие они граждане?

ЛГ: Ну, об этом мы поговорим в третьей части.

КК: ...Либо это люди, типа тех же кавказцев, которым искусственно придают излишнюю значимость. Если накачивать людей ресурсами, лить на них золотой дождь и давать им огромные права, то, конечно, покажется, что их много. На самом деле их немного, и проблем с ними больших не будет.

ЛГ: Но они останутся в России?

КК: Я не знаю. Вопрос о том, терпеть ли в своем составе Кавказ или не терпеть, не я должен решать. Во всем мире такой вопрос, когда имеется конфликтная территория, решается на общенациональных референдумах. Демократическое государство в этом отношении — вещь чрезвычайно удобная по одной простой причине: массу вещей можно и нужно отнести на суд народа. И я не знаю: может, чеченский народ проголосует, например, за независимость. У меня, честно говоря, есть нехорошее предчувствие, что он этого не сделает — уж больно хорошо устроился внутри России. Но если проголосует, что ж делать…

ЛГ: Константин, лозунг у Национально-демократической партии есть?

КК: Лозунг?

ЛГ: Да. У каждой партии должен быть какой-то определяющий лозунг, слоган…

КК: Символом нашей партии является птица, летящая на фоне щита. В свое время один наш противник, взглянув на этот самый символ, сказал: «А-а, на волю хотите?» Так вот, наш лозунг, пожалуй, в этом и состоит: на волю! Нужно наконец избавиться от того груза, который висит на нас, от архаичных отношений, от, извините меня, полуколониальной, довольно дикой страны, чтобы жить вольно, построить нормальное национальное государство, в котором мы будем свободны.

ЛГ: А вот о том, как будет строиться это государство (если все будет хорошо), мы и поговорим в третьей части нашего «Ресета».