— Существует ли действительно проблема административного деления этих республик? Или ситуация носит чисто политический характер?
— Проблема действительно существует, и не только в отношениях между Чечней и Ингушетией. Это просто особый случай с точки зрения федеральной власти и управленческих проблем. Примерно такие проблемы как раз и есть, которые конкретно имел в виду Рамзан Кадыров, но которые типичны и для других случаев, когда есть описание границы между двумя субъектами Федерации, есть межевание земель между сельскохозяйственными субъектами, скажем, бывшими колхозами и совхозами, и территорией сельхозкооператива или акционерным обществом, которое заползает на территорию другого субъекта.
В этом смысле случай между Чечней и Ингушетией отличается тем, что здесь есть дополнительная политическая составляющая. В принципе такого рода ситуация, когда есть отношения глав двух соседних субъектов, она сама по себе нетипичная.
Есть другой частый случай, который был, по крайней мере, до последнего времени, — это Москва и Московская область. Здесь власти двух субъектов плюс застройщики долго выясняли по поводу принадлежности территории в поселке Щербинка.
Это точно такая же ситуация, когда речь идет о строительстве гидроэлектростанции или плотины, которая скажется на другом субъекте Федерации, находящемся ниже по течению, где-то, например, республик Поволжья. Это было между Красноярским краем и Иркутской областью.
— Вернемся к Чечне и Ингушетии. Есть мнение, что у Кадырова существует латентный конфликт с Евкуровым — конфликт интересов в борьбе за сферы влияния. Поэтому шаги по поводу границ стоит рассматривать как стремление расширить сферу своего влияния в регионе. Так ли это? Возможно ли, что Кадыров таким образом показывает, кто на Кавказе главный, а земля — просто повод?
— В этом смысле мы можем говорить о той же проблеме с другой стороны. Ну и что, что повод о размежевании земель — это всего лишь повод показать, кто более влиятельный. С точки зрения политической, управленческой в принципе да, так и есть.
Здесь опять же важно, что этот опыт реальный, что это не надуманная проблема, которую специально сочинили, чтобы выяснять отношения, а есть действительная проблемная ситуация, которая оказалась в таком контексте, поэтому сейчас выглядит более остро, чем другие пограничные случаи. Одно другому в общем-то не противоречит.
Сказав, что есть некие столкновения политических интересов, мы тем самым не делаем проблему межевания несуществующей, не сводим ее к полному нулю. Она есть все равно, независимо от любого политического контекста.
— Не станет конфликт между Ингушетией и Чечней более серьезным, если отдать землю Чечне?
— Есть федеральная власть — правительство и президентская администрация, полпредство в Северо-Кавказском федеральном округе, — которая внимательно за этой ситуацией следит и не допустит, чтобы проблема решалась способом, провоцирующим дальнейший конфликт. Думаю, существует общее понимание, что ситуацию нужно решать компромиссным способом с учетом интересов всех. Это смягчает возможности дальнейшего наращивания конфликтной ситуации.
— Может ли получиться так, что на Кавказе практически за любой кусок земли будет борьба, потому что найдутся несколько народностей, которые считают его исторически своим?
— Проблема, которая есть на Кавказе, всем управляющим звеньям известна. Есть большой опыт начала 90-х годов, когда этой проблемой болели и в Дагестане, и в довоенных республиках Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии. Указанный опыт и представление о том, к чему такого рода требования могут привести, — это как раз один из тормозов, который сейчас сдерживает дальнейший конфликт.
— Что делать, чтобы сохранить стабильную и мирную ситуацию в регионе? Как добиться разграничения территорий, не провоцируя при этом новый конфликт?
— Стандартный способ — собрать все заинтересованные стороны с участием компетентных представителей федеральной власти. Ничего другого в принципе выдумать не получится.
Материал подготовили: Елена Николаева, Александр Газов
Комментарии