13 сентября я отправился по редакционному заданию в Государственную думу. Там была организована рабочая встреча членов Комитета по делам общественных объединений и представителей экспертного сообщества по вопросам противодействия экстремизму, защите религиозных чувств граждан и почитаемых ими предметов. В мероприятии участвовали как депутаты Думы, так и другие известные общественные деятели. Я намеревался сделать обзорный репортаж с совещания, а также побеседовать с некоторыми VIP’ами один на один.
Однако намерения так и остались намерениями. Суровый страж в черной форме ФСО, охраняющий покой народных избранников на КПП у подъезда номер 10, проверил мои документы и сказал, что пропуск на меня не оформлен. Это, мягко говоря, не соответствовало действительности — вопрос с моим «проникновением» в Госдуму был решен еще вчера. Я связался с принимающей стороной; в итоге на меня оформили два дополнительных приглашения (так, в 13.19 в охрану поступила заявка от Комитета по конституционному законодательству и государственному строительству), но почему-то ни одна из заявок так и не дошла до пульта на КПП. Должно быть, их съел вирус — как видеозапись ДТП с участием игумена Тимофея (Алексея Подобедова), настоятеля храма Ильи Пророка.
«Может быть, вы в черных списках ФСО, может, вы белоленточник знатный?» — предположил один из сотрудников аппарата Госдумы.
Знатным белоленточником я назвать себя не берусь. Но в конце 90-х — первой половине нулевых я участвовал в деятельности ныне не существующей Национал-большевистской партии. Я участвовал во многих уличных мероприятиях, довольно много писал для партийной газеты, несколько раз был задержан по обвинению в административных правонарушениях. Кроме того, с мая 2006-го по август 2008-го я вместе с группой товарищей даже находился в местах не столь отдаленных: отражение нападения горе-боевичков из прокремлевской организации «Местные» Таганский суд расценил как злостное хулиганство.
Те события остались далеко позади, партии, как я уже говорил, давно нет. Последние годы я веду жизнь законопослушного обывателя — у полиции нет ко мне никаких вопросов, и если многие оппозиционеры чаще ездят в автозаках, чем в метро, то я уже забыл, что значит «административное задержание».
Однако у карательных органов, как выяснилось, хорошая память. Особенно у ФСО и других подразделений, оберегающих «слуг народа».
То, что автор этих строк как бывший «неблагонадежный» оказался в «черных списках» парламентских церберов и не смог попасть в Думу, имея три приглашения, не сенсация. Подобный случай произошел в середине «нулевых» с Павлом Жеребиным — еще одним активистом (теперь, разумеется, бывшим) той самой партии. Депутаты-коммунисты пригласили его на совещание, в котором участвовали не только парламентарии, но и общественные деятели, не имеющие мандата Госдумы. Разумеется, ни на какое совещание ФСО Жеребина не пустила. Похожая история была и с нацболом Дмитрием Бахуром — даже порвав с НБП и работая в журналистике, он многие годы не мог попасть в здание на Охотном Ряду.
Нет, я, как полагается лояльному гражданину, от души рад, что наши доблестные органы проявляют такую похвальную бдительность. Но меня несколько настораживает то обстоятельство, что вопрос, кого пускать в стены Думы, решают не депутаты, не сотрудники аппарата парламента, а офицеры ФСО. Приглашения же от депутатов и сотрудников аппарата Думы, оказывается, ничего не значат: негласные фэсбэшные «черные списки» имеют больший вес.
Материал подготовили: Владимир Титов, Роман Попков, Мария Пономарева
Комментарии