— О чем говорит расширение применительной практики статьи о шпионаже? Мы получаем еще один репрессивный документ?
Суть этих поправок именно такая. При желании можно покарать кого угодно и за что угодно. Расширительное толкование безопасности, расширительное толкование иной помощи, которую субъект может оказывать иностранному государству, международной организации.
Условно, прорвет трубопровод где-нибудь на севере, и какой-нибудь российский эколог сообщит об этом «Гринпису». А потом скажут, что эта информация закрытая и ее разглашение наносит ущерб безопасности России. И пойдет этот эколог по статье 275.
— Законопроект лежал в Думе четыре года. Почему именно сейчас его вдруг приняли? Государство нуждается в ужесточении законодательства?
Я, конечно, так не считаю. Но те, кто его принял, похоже, именно так и думают. Инициаторы этого законопроекта, пролежавшего четыре года под сукном, тоже так, видимо, считали.
Это был законопроект Владимира Путина, а Дмитрий Медведев положил его под сукно в 2008 году. И сейчас Путин опять в силе и вспомнил об этом законопроекте, а может быть, и не забывал четыре года, ждал своего часа.
Но то, что поправки совершенно драконовские, — это очевидно. Такой закон вполне может использоваться как политическая дубинка.
Документ принят в первом чтении, никто его отклонять не будет. Конечно, примут окончательно. Может, какие-нибудь декоративные дополнения, изменения внесут, а суть будет одна и та же.
— Есть ли на Западе подобные нормы? Может, такие законы — нормальная практика?
Какие-то законы есть, которые предусматривают санкции за такого рода нарушения. Наказание за шпионаж в любом кодексе любой страны есть. Но в XXI веке к этому относятся уже немножко по-другому. Во всяком случае, в западных странах.
К примеру, года три назад датчанина осудили за то, что он сотрудничал с российской разведкой. А сейчас он едет лекции читать в шведский университет. Три года прошло, и все. А у нас бы он получил двадцатку и вообще не вышел бы на свободу. Поэтому в разных странах к этому разное отношение.
Мир изменился, а мы все никак не изменимся. Информационная доступность и информационное проникновение совершенно другой характер сегодня носят. А мы все заборы городим... Это было бы смешно, если б не было столь печально и грустно.
— Возвращаемся в репрессивные 30-е годы прошлого века...
В 30-е годы была определенность. В 30-е годы и позже во времена Советского Союза были совершенно определенная идеология и жесткое противостояние с Западом. Разные общественно-политические системы находились в состоянии холодной войны, во времена гитлеровской Германии — настоящей войны. Было противостояние систем. И подобные меры были, во всяком случае, объяснимы.
А сегодня все это... Если бы господин Путин сказал: мы возвращаемся во времена Советского Союза, опять начинаем строить коммунистическое общество, входим в идеологическое и другое противостояние с Западом — ну, тогда понятно. Но никто же так не говорит.
Поэтому подобный закон сегодня — это мутная вода. Сейчас ситуация совершенно необъяснимая с точки зрения того, что система поменялась, на всех уровнях говорят «наши западные партнеры» или что-то подобное, а действуют вот таким образом.
Очевидно, что закон этот направлен против политических противников прежде всего. Думаю, эти вещи будут использоваться против оппозиции. Знаете, когда «шакалят» у посольства, а сейчас будут не «шакалить», а будут создаваться изменники Родины.
Материал подготовили: Елена Николаева, Александр Газов
Комментарии