Мысли о прошлом, настоящем и будущем протеста в России

— Вот уже более года прошло с тех пор, как отгремели первые зимние митинги, но тема ухода митингующих с площади Революции на Болотную 10 декабря продолжает, как это ни феноменально, обсуждаться в социальных сетях. Может быть, дело в склонности наших интеллектуалов к рефлексии по любому поводу, но что есть, то есть. Тема живет, хотя, казалось бы, уже позапрошлый год. Вы один из главных героев тех событий, как вы их видите исходя из накопившегося за последний год опыта?

Ну, это интерес вполне оправданный, это же важное событие новейшей отечественной истории. Вот давайте вспомним, как все было тогда. Есть согласование на митинг на Болотной, и есть согласование на митинг на площади Революции. У вас есть выбор. Там было около 10 тыс. человек — всего собралось на площади Революции. На Болотной было тысяч 70.

Представим, что нет Пархоменко и тех переговоров на Тверской,13. К утру 10 декабря 2011 года площадь Революции — единственное место сбора протестующих. И что из этого бы получилось? А ничего, кроме более многочисленной вариации «Стратегии-31». (ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ)

Кроме того, мы договорились с властями, что сможем маршем пройти от Революции до Болотной (это, кстати, был единственный марш через центр Москвы у стен Кремля). Вы можете остаться с тем же Лимоновым и делать то, что считаете нужным, или можете пойти с нами на Болотную маршем через Лубянку, Старую площадь на Москворецкий мост.

Люди это выслушали, а дальше мы пошли. С нами пошло 98 процентов людей. Еще два процента в количестве 200 человек осталось с Лимоновым. Вот и все. Это практически был референдум.

Теперь по сути. 10 числа у Лимонова в его «Живом Журнале» появилась запись на тему того, что украли революцию, а надо было занимать Думу и Центризбирком. Сейчас бы уже все выборы были бы отменены, пересмотрены и так далее.

Я как очевидец сообщаю, что Дума тогда охранялась омоновцами в количестве двух тысяч человек — просто все было забито ОМОНом. С автозаками, с брандспойтами. Центризбирком тоже надежно защищен — грузовики с песком, с мешками, плюс омоновцы. То есть занять эти учреждения без крови было невозможно.

Любые призывы к насильственным действиям в такой обстановке — провокация чистой воды. И я счастлив, что сам я вместе с Геннадием Гудковым, вместе с Евгенией Чириковой и многими другими оппозиционными лидерами увели оттуда людей.

Почему люди, когда у них был выбор между Лимоновым и Болотной, выбрали Болотную? Потому что у нас движущей силой протеста был средний класс. Это люди, для которых личная безопасность, семьи, работа имеют абсолютный приоритет.

Это не были пассионарии, готовые сидеть в автозаках и так далее. Они не были к этому готовы и не хотели этого. Поэтому они и сделали такой выбор.

Утверждение, что надо было делать тогда революцию, является бредом, потому что движущей силой того протеста были совсем другие люди. В русской истории такого не наблюдалось ранее, чтобы средний класс был движущей силой. До этого революционной силой были рабочие, матросы, пролетариат, евреи обездоленные, которые находились в гетто.

Соответственно, тут мы видим глубокое непонимание того, кто был основой протеста. Многочисленные голосования показали, что мы все сделали правильно.

Многолюдное собрание — осязание перспективки — бескомпромиссное воодушевление — непонятки — малолюдное собрание — обиды — бескомпромиссное разочарование. Такой путь многие проделывали уже не раз и проделают, возможно, еще не раз.                          (ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ)

— Сейчас много говорят о «новых разочарованных», «новых нигилистах», людях, которые за прошедший год разочаровались и во власти, и в оппозиции. Хотя, казалось бы, акция 13 января показала, что температура общественного накала остается достаточно высокой…

Вот именно, день 13 января многое показал и объяснил. 

Мне эти упаднические высказывания хорошо знакомы начиная с того первого митинга на Болотной. Есть сознательно продвигаемая мысль о том, что протест слили, что оппозиция непопулярна, что лидеров нет и так далее. Очевидно, что это позиция властей, которые боятся роста протестной активности.

Есть приклеенные к Кремлю специальные пропагандисты, которые эту точку зрения продвигают. Но есть такие профессиональные скептики, которые вроде к власти не относятся, но в то же время мнение властей разделяют.

К декабрю прошлого года, когда мы у Соловецкого камня собирались, мысль о том, что протест слит, что все закончилось — суши весла и т.д. и т.п., была доминирующей. Она была настолько доминирующей, что даже я начал в это верить. Что фаза протестной активности и массовых митингов прошла и наступает другая фаза реальности.

Поэтому, когда в декабре ко мне обратились активисты «Фейсбука», а именно Катя Тараканова и Ольга Орловская, я им сказал: «Знаете, я не хотел бы организовывать акцию в количестве 300 человек. И вы тоже могли бы призадуматься над тем, а стоит ли вам этим заниматься». Они тем не менее были очень настырными и убедили меня в это дело включиться.

Я тогда написал на «Эхе» пост: «Готовы ли вы пойти на «Марш против подлецов»?» Меня потрясла реакция читателей: 16 тыс. человек заявили о том, что готовы прийти. И 28 декабря, в день, когда Путин подписал этот закон, мы собрали совещание, где было много народа, в том числе Пархоменко, Рыжков, Навальный, Гудков, Сергей Давидис, Петя Царьков, мы решили, что марш все-таки нужно делать как общегражданский. А мы, как члены Координационного совета и просто как известные люди, будем этому всячески помогать. И это оказалось оптимальной формой. То есть мы были не учредителями, заявителями, инициаторами, а просто активными людьми, которые помогали.

Конечно, активную роль в организации этого мероприятия играли «Солидарность», «Левый фронт» Удальцова, ПАРНАС и другие. Но все-таки это был общегражданский акт. И, несмотря на старый Новый год, холод и ветер, пришли больше 50 тыс. человек.

Теперь эти скептики съехали, их нет.

Какие уроки надо извлечь из 13 января? 13-е очень важно в плане анализа. Главный урок — что нельзя планировать акции задолго. Акции должны быть очень конкретными, у них должны быть абсолютно предметные вопросы — по отмене закона, о роспуске Думы и так далее.

Они не должны носить абстрактный, общетеоретический характер, вроде того что «вернем в Россию демократию», «вернем в Россию выборы», «вернем в Россию свободу». Это очень правильные лозунги, но они не цепляют.

А вот когда речь идет о судьбе инвалидов, больных детей, речь идет о подлецах и холуях, которые выполняют указания ирода из Кремля, тогда это людей действительно волнует и они готовы участвовать. Это первое.

Второе. Если мы хотим массовых акций, а мы их хотим, потому что только они на что-то влияют, — то надо эти акции согласовывать. Я как участник «Стратегии-31» могу сказать, что согласование это достаточно противно, мерзко, унизительно. Но надо думать не о своих ощущениях, а о людях, особенно о тех, кто не готов идти под дубинки. А таких большинство.

Кстати, главный вопрос участников марша 13-го был такой: безопасность будет или нет? Так что мы должны думать не только о себе, но и о них в первую очередь.

Еще такой момент. Предположим, ты с утра просыпаешься и у тебя кайфовое настроение, ты такой довольный, бодрый, энергичный. А иногда просыпаешься — жить не хочется. Так вот, протест — это тоже живой организм. Иногда он бывает на подъеме, весь в эйфории, а иногда он впадает в депрессию.

Это живое дело. И я не могу, к примеру, сказать, что следующий марш у нас будет больше, чем 13-го. Я этого не знаю. Но я знаю: если мы правильно извлекли все уроки, то не ошибемся и в следующий раз.

Конкретная тема, активная информационная работа, участие как можно большего числа разных политических групп и общественных сил. И никакой попытки приватизации процесса какой-то отдельной группой. Как только такая попытка появляется, тут же возникает отторжение.

Если эти уроки будут извлечены и выводы сделаны, то мы, я думаю, сможем все сделать довольно хорошо.

Насколько вообще значим протест? Я считаю, что это единственная возможность всерьез развернуть политический вектор страны. Это совсем не значит, что не нужно участвовать в выборах. Я, например, считаю, что нужно участвовать в выборах губернатора Московской области.

По какому пути дальше идти оппозиции: сделать главной целью победу на любых возможных выборах, развивая для этого партийные структуры, или сконцентрироваться на новых, сетевых формах организации масс и на развитии уличной «партийной» активности? Оппозиционные мыслители продолжают рефлексировать по поводу «болотно-сахарной» революции и, отталкиваясь от этих рефлексий, прикидывать планы на будущее. Ну а мы им решили немного помочь. (ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ)

— А кандидат-то есть?

Роль оппозиции как раз в том, чтобы выдвинуть единого кандидата. И сейчас мы на Координационном совете обсуждаем тему праймериз и надеемся, что в них будут участвовать все, кто не зависит от Кремля. Понятно, что кремлевские будут препятствовать этому делу, но нам нужно выдвинуть единого кандидата.

Вот из желающих есть Гудков-старший. Вот и замечательно, пусть участвует. Я слышал, Боря Надеждин желает участвовать. Пусть участвует.

Нужно использовать все конституционные возможности борьбы с этой властью. Решающим, я считаю, будет массовый протест. Одновременно надо как можно больше людей проводить в губернаторы, в Думу и так далее. Чем больше там наших единомышленников, тем лучше.

Вот я пример приведу. У нас в Думе два депутата. Один из них член КС — это Дмитрий Гудков, второй — Илья Пономарев. Они внесли закон об отмене «закона подлецов». Правильно они сделали или нет? Они сделали правильно. «Новая газета» собрала больше 100 тыс. подписей. У нас оказались два человека, которые материализовали эти подписи.

Соответственно, чем больше наших людей будет в парламентах и так далее, тем легче нам будет добиваться результатов. Поэтому еще раз: протест, выборы, акции гражданского неповиновения. Еще очень важна просветительская работа.

Я вот опубликовал доклад «Жизнь раба на галерах» — дворцы, яхты, часы Путина. Не могу сказать, что это какой-то сверханалитический доклад. Скорее фотографии и факты. Но это важные вещи. Многие люди этого не знают: они зомбированы путинским телевидением.

Навальный делает «Добрую машину правды». Это тоже важная вещь. Я вот в этом году буду писать новый доклад. Называется он «Зимняя олимпиада в субтропиках» — о расхищении средств. Кстати, и Дед Хасан был сюда вовлечен. Дед Хасан крышевал дорогу Адлер — Красная Поляна. Знаете, какая цена дороги? 240 млрд рублей.

Я вчера написал пост в «Фейсбуке» вот какого содержания: «Тут многие люди возмущаются, что про Деда Хасана путинские СМИ рассказывают взахлеб, а про похороны Юрия Шмидта не пишут ни слова. А чего вы, друзья, удивляетесь? Дед Хасан — вот в законе, социально близкий власти человек. А Юрий Шмидт чужд этой власти, тем более что еще Михаила Ходорковского защищал».

Материал подготовили: Роман Попков, Нина Лебедева, Александр Газов