19 марта в «Свободной прессе» вышла статья Олега Кашина «Если не Путин, то кто», которую бурно обсуждали в соцсетях. В материале перечисляются фамилии депутатов Верховного Совета РФ. Удивительно, но оказывается, что парламентарии двадцатилетней давности не забыты. Читая Кашина, любой россиянин старше 30 лет может вспомнить их лица, выступления, а многие без труда расскажут, кто и о чем говорил. Разница с нынешней Думой колоссальная — большинство наших граждан сходу назовут лишь лидеров фракций. Любопытно, но начинают всегда с Жириновского, потом речь идет о Зюганове. Редко кто вспомнит Миронова. А Нарышкина и Васильева назовут лишь очень подкованные в политике россияне.
На инцидент, который называют не иначе как «конфликт главного редактора «Московского комсомольца» Павла Гусева и депутатов Госдумы» журналистское сообщество отреагировало дружно, несмотря на разницу в политических взглядах.
Максим Шевченко, ведущий Первого канала, в рамках обсуждения темы заметил: «Парламентарии что-то слишком часто последнее время интересовались журналистами. Слишком угроз много из парламента в адрес журналистов. Это вынуждает журналистов к консолидации».
«Слишком часто последнее время…» Спрашивается, почему? Можно, конечно, увидеть за этим весеннее обострение, но, скорее всего, дело в другом. Долгие годы за абстракциями типа «думцы», «правительство», «кремлевцы» и так далее пряталось множество не только непосредственных исполнителей, но и инициаторов, авторов всего того, что возмущает общество. Кто конкретно в каждом регионе не подписывает, а именно сочиняет документ об увеличении квартплаты? Кто на совещании в Белом доме или на Старой площади придумывает, что нельзя жить без прописки? Чья рука пишет обоснование необходимости возбуждения уголовного дела против Сергея Удальцова? В чью голову пришла идея запретить курить в барах? Раньше мы этого не знали. Да, собственно, и особо не стремились узнать.
Скажем, в Великобритании и Франции авторов поправок в законы не просто прекрасно знают — их именами эти поправки и называют. Многих русских при разговорах с американцами несказанно удивляет то, что штатовцы всегда предельно конкретно говорят о своих порядках. Что-то типа: член нашей мэрии такой-то решил очистить парк от белок».
В России последние лет 10 все было ровно наоборот. На смену ярким птенцам «ельцинского гнезда», когда охранника президента Коржакова все знали в лицо, а спикера Думы первых двух созывов Селезнева определяли по голосу, пришли абсолютно неизвестные персонажи. Громкий закон о монетизации льгот, вызвавший бурю народного гнева. Кто помнит его формального автора? Егор Гайдар, как бы к нему ни относились, брал ответственность за непопулярные решения на себя, как и Евгений Примаков, и даже Сергей Степашин. Сменившие их министры, премьеры, депутаты оказались в самом выгодном положении: их никто не идентифицировал.
Журналист «Особой буквы» был в свое время свидетелем чудесной сцены: в столовой Госдумы громко жаловалась на мизерную зарплату преподавателей вузов ученая дама, гостья одного из работников аппарата. Рядом с невозмутимым видом обедал председатель комитета по бюджету, несколько минут назад обосновывавший с трибуны как раз невозможность прибавки преподавательского жалованья. Окружающим было смешно — они понимали комичность происходящего.
На первых акциях протеста 2011 года персональный гнев обрушивался лишь на двух Владимиров: Путина и Чурова. Даже в большом количестве пришедшие на Болотную наблюдатели УИКов портреты конкретных людей, вбрасывавших фальшивые бюллетени, не несли. Но постепенно все изменилось: уже после президентских выборов в Рунете стали появляться имена тех, кого уличили в обмане избирателей.
Дальше — больше. Автора «антимитингового закона» Сидякина знает, конечно, не каждый россиянин, но уж пользователь «Твиттера» точно. Апофеозом стал «Марш против подлецов». Портреты депутатов, проголосовавших за запрет усыновления для американцев, видели и телезрители, и читатели газет. Именно это и задело охотнорядцев. Потом был «пехтинг». А уж когда персонифицировали Яровую и Баталову, в ход пошла тяжелая артиллерия в виде Исаева и всей фракции «Единая Россия».
Почему за заявление Думы против Павла Гусева не голосовали члены «ЕР» Александр Хинштейн и Борис Резник? Кроме того что они журналисты и, значит, априори не могут согласиться с наступлением на свободу печати, они еще и медиаперсонажи. В отличие от своих коллег по залу заседания, они понимают, что все их действия широкой общественности известны. А именно этого и боится большая часть парламентариев. Им удобнее быть серой массой, от них нельзя добиться комментариев — любой работник СМИ расскажет, насколько недоверчивы к журналистам члены «ЕдРа». Интервью они дают лишь «своим». Так же как и ЛДПР, в отличие от коммунистов и справороссов, которые охотно иду на контакт с прессой. Та же ситуация и в региональных законодательных собраниях, в правительстве, прокуратуре, СКР — да везде. Есть «говорящие головы», остальные — туловища.
Переход на личности не исполнителей, но авторов, персональная и публичная ответственность за сделанное — это гарантия и от коррупции. Свежий пример. Появилось сообщение, что «репутация Александра Дегтярева, выдвинутого «Единой Россией» на освободившееся после ухода Владимира Пехтина место главы комиссии Госдумы по этике, не такая уж безупречная, как об этом заявляют в партии. По данным газеты «Ведомости», кандидат в «главные этики», занимая пост ректора Уфимского госуниверситета экономики и сервиса, совмещал преподавательскую деятельность с туристическим бизнесом и заключал контракты с турфирмой своей супруги», пишет Newsru.com. А ведь если бы до его назначения об этом неизвестном широкой публике человеке знали хотя бы журналисты, назначение вряд ли бы состоялось.
Иван Давыдов констатирует: «Вот они, контуры нового общественного договора, который, возможно, впервые в российской истории общество навязывает власти, а не наоборот. Вы можете терроризировать нас в соответствии со свежепринятыми террористическими законами или вообще безо всяких законов, можете продолжать произносить возвышенные речи в защиту духовности и параллельно обзаводиться богатствами. Но ваш мир больше не будет уютным. Каждый, буквально каждый должен понимать, что несоответствие между высокодуховной риторикой и убогой реальностью новорусской роскоши рано или поздно вылезет наружу. Комфорт стерильного лицемерия отменяется».
Страх разоблачения, страх позора — вот в чем причина беспрецедентного в истории давления на «МК». Истерики всегда устраивает тот, кто не прав — самые противные вспышки гнева у людей происходят именно тогда, когда их ловят на подлости, глупости, незнании или ошибке. Человек обычный — такое существо, ему легче обвинить других, чем сказать: «Я не прав».
И уж тем более не может партия власти признать, что действует не в интересах народа или государства, а лишь по указке сверху. Так что сражаться с прессой они будут до конца, не понимая, что пути назад нет, никакой абстрактной депутатской массы больше не существует. У каждого закона теперь будет автор, у каждого незадекларированного имущества найдется хозяин. По крайней мере, независимая пресса и Рунет приложат к этому все усилия.
Комментирует Ольга Маховская, психолог, старший научный сотрудник Института психологии РАН
Госдума долго была в представлении россиян серой массой. Невыразительность депутатов не позволяла отличать их друг от друга: они похоже одеваются, похоже говорят, похоже себя ведут. И каждый депутат чувствует себя в этой монолитности более уютно, как под зонтом. И анонимность Думы в целом гарантировала защиту каждому ее представителю.
Теперь ситуация изменилась. И, конечно, народные избранники испытывают от этого психологический дискомфорт — это как хориста заставили бы быть солистом. Это фактор персонализации: для некоторых невыносимо жить в серой массе, для кого-то это норма. На Западе политиками становятся те, кто хочет персональной известности. А у нас есть два типа чиновников высокого ранга. Первые — тип волка-одиночки, задача которого заявлять высокие задачи, действовать. А другие — тип собаки, они призваны хранить то, что уже есть, — государственное имущество. В парламенте всегда должны быть «волки», яркие и разнокалиберные. А у нас сейчас там собрались «собаки», которые, желая получить свой кусок, слишком привязаны к материальному, у них нет кругозора и стратегического мышления. Практически никаких альтернатив нижняя палата этого созыва нам не заявляла. Зато они здорово взялись зубами за свою цепь, а из-за узкого кругозора им еще страшно. Ведь что получается: своими разоблачениями их как бы выгоняют на мороз — идите охотиться в лес, — а они не могут. Если волка ноги кормят, то собака начинает в этом случае огрызаться и сопротивляться.
Но безнаказанность из-за анонимности российских высших чиновников привела к тому, что они себе ни в чем не отказывали. Теперь они поняли, что все будет обнаружено, и, конечно, они сопротивляются. Потому что они, во-первых, теперь друг другу помочь не могут. Во-вторых, ситуация слишком быстро становится очевидной, они не успевают защититься. В-третьих, их бьют по самым больным местам — по материальным. Ведь у многих из них мотивацией похода во власть было укрепление собственного экономического статуса.
Думаю, эта Дума уйдет раньше, чем она предполагает, — этого хотят люди, и этого депутаты заслуживают. И я думаю, они и сами этого хотят, — люди, желающие покоя, пускай и обретут этот покой. Они же в большинстве своем вылезли из чиновничества, где привыкли на теплом месте сидеть.
Наступило прекрасное время для прессы: СМИ сейчас работают как санитары леса, хотя это и рискованная работа.
Материал подготовили: Мария Пономарева, Александр Газов
Комментарии